Слушай! начал старик. Я знаю, кто ты, знаю, кто тебя прислал. Поэтому можешь ничего не говорить. Я здесь главный, и эти ослы, он махнул в сторону Ивана, ожидающего за дверью, мне доверяют. Но у нас пропало трое детей, и народ вот-вот взбунтуется. Ты должен их найти, или хотя бы найти виноватых.
На этом он закончил и, казалось, ожидал, что я встану и побегу искать детей. Но я не двинулся с места.
Подождите! Я ничего не понимаю. Почему я? Я не смогу вам помочь. Я не знаю ни леса, ни вас, ни ваших детей.
Иван будет твоим проводником. Возьми с собой Алешку, он хороший следопыт.
Ну, так а этот Алешка не может найти их без меня? Я-то не следопыт!
Нет! отрезал старик. Уходи!
Я вышел на улицу. Иван вопросительно уставился на меня. Я пожал плечами, вздохнул и сказал: «Алешка нужен».
Обожди, сказал Иван и убежал в барак.
Я уже стал привыкать к их речи, что мне совсем (отнюдь, черт бы их побрал!) не нравилось. Через пару минут он вернулся на пару с беловолосым парнем лет двадцати, как и сам Иван. Мы, не сговариваясь, двинулись в сторону леса, противоположную той, из которой до этого пришли. Лесная тропинка петляла под густой кроной деревьев, то спускалась в небольшие овраги, то поднималась на холмы.
Куда мы идем? спросил не меньше чем через час ходьбы. У меня вообще-то нога болит.
Так ты же нас ведешь! сказал Алешка.
Я?! Я знать не знаю вашего леса, вскипел я. Куда я могу вас вести?! Мне даже никто толком не сказал, что за дети у вас пропали и как.
Хорошо. Я расскажу, сказал Алешка. Он, видимо, неплохо владел нормальной речью, но забавно растягивал гласные, особенно «о».
Не велено! испугался Иван.
На это Алешка лишь махнул рукой и сел, мы последовали его примеру.
Пропала моя сестра, начал он, поэтому я не могу остаться равнодушным. Кто-то с лихой крамолой восхитил ее ночью, прямо из барака! Прямо перед носом у матушки. Сестре-то всего четыре года от роду. Мать в страшном горе. Я искал, сам искал, но ничего не нашел.
Я боюсь, что тоже ничего не смогу сделать, прошептал я, но он будто не слышал.
Мы решили, что она могла сама пойти ночью в лес, глупая же совсем. Но на следующую ночь пропал еще мальчик, тому уж десять лет. А тачееще восьмилетняя девочка, дочь моего божатого. Докамест мы не установили еженощный караул окрест домов. Ноли все прекратилось. Но потом Старейшина сказал, что в городе деяти то же самое, и велел никому не ходить по одному, даже взрослым и даже днем. Опосля он принес бесовскую вещицу и велел искать тебя. Вот Михей и Иван тебя и нашли. Старейшина ведает больше нашего, он сказал, что ты поможешь.
Когда он закончил, оба парня уставились на меня, будто теперь я в озарении хлопну ладонью по лбу и достану их детей из-за соседнего дерева. Я покачал головой.
Нет, парни, я не знаю. Те, кто меня сюда послал, ну, тот мужик на голограмме, ну из этой вашей бесовской штуки, раздраженно добавил я, глядя на их непонимающие лица. Так вот, тот мужик, сделал так, чтобы я забыл что-то, но перестарался, и я забыл совсем все. Я только перед тем, как вы меня нашли, вспомнил свое гребаное имя. Я постараюсь вам помочь, но помогите сначала вы мне все это понять! только теперь я обнаружил, что вскочил на ноги.
Уже начинало темнеть, и нам не осталось ничего другого, как вернуться в деревню. Нас встречали все те же любопытные глаза из окон барака, но когда Иван покачал головой в знак того, что мы ничего не нашли, все глаза разочарованно попрятались. Мне постелили мешок, негусто набитый соломой, прямо на земляном полу дома, где я встречался со Старейшиной. Иван улегся здесь же на жесткой лавке и мгновенно уснул. Как я предполагал, его прислали, чтобы приглядывать за мной. Промелькнула мысль, что спать в этой развалюхе небезопасно, и завтра я могу проснуться под грудой бревен или не проснуться вовсе. Но я загнал эту мысль подальше, сейчас хотелось только вытянуть ноги. Моя вывихнутая нога все еще болела, но я настолько свыкся с этим, что уже почти не чувствовал.
Несмотря на усталость, я долго пытался заснуть, ворочаясь на жестком ложе. Голова была занята совсем не судьбой бедных пропавших детей, а вопросом, о чем таком «остальном» я должен был забыть, если не об этой миссии, и что с моей семьей.
5.Озарение
Утро началось неожиданно. С рассветом меня разбудили петухи и гомон голосов с улицы. Ивана в доме уже не было. Я встал и вышел. Вдалеке у загонов со скотом копошились женщины в длинных платьях, мужики у кромки леса вилами перекидывали сено. В сторону барака бежал парень лет двенадцати, но, заметив меня, резко отшатнулся и сменил маршрут. Несмотря на все обстоятельства, было приятно выйти вот так вот с утра на траву, покрытую росой, услышать кудахтанье куриц вместо гудков автомобилей. Не решившись обратиться с вопросом к косо поглядывающим на меня местным жителям, я справил нужду за избой. Встал подальше от подпорок, сохраняющих эту рухлядь. Готов поспорить на пару тысяч, что эту зиму домик не переживет. Боковым зрением я заметил у другого дома быстро промелькнувшую фигуру. Длинные белесые полупрозрачные волосы не давали возможности ошибиться, однако, скорость, с которой прошмыгнул объект, была нереальной для такого старика. На ходу застегнув ширинку, я ломанулся следом, не зная, что собственно хотел увидеть. В несколько шагов я оказался на нужном месте и заглянул за угол. Старейшина говорил по рации! Без сомненияпо рации. И снова тем твердым голосом без всякого скрипа.