Э, вы как? С вами всё впорядке?
Да, да пробормотал я.
«Что это было? Почему я на миг увидел Таню? И как девочка оказалась сначала там, потом здесь? Чертовщина какая-то! Но зачем? неслись в голове сбивчивые мысли, пока я оглядывался на квартиру. Дверь была нараспашку, а внутрипусто. Так, соберись, сейчас эту мерзавку заберут! Нет! Надо сделать так, чтобы её забрали!» сказал я себе, прикрывая дверь и пытаясь выровнять сбитое дыхание.
Где вы, говорите, повстречали этого ребёнка? строго спрашивал полицейский, листая свою папку. Эй, девочка, как тебя зовут? Где твои родители?
Из соседних квартир уже стали выходить люди: седая бабка, замотанная в пуховой платокМарина Потаповна. Напротив тоже открылась дверь, в коридор высунулся высокий мужчина с залысинойвладелец местного магазина по имени Михаил. В руках он держал стеклянную бутылку с пивом.
Что случилось, командир? спросил сосед, оглядывая собравшихся.
Ещё разбираемся, сухо ответил полицейский. Вот, кажется, ребёнок потерялся. Не знаете её родителей?
Он вдруг подала голос девочка в красном. Голос у неё был тихий, как шелест страниц, но все замолчали, оглянулись на неё с таким видом, словно только сейчас разглядели.
Он мерзавка показывала пальцам на меня, мой папа.
Я аж вздрогнул от такой наглости. Все смотрели на девочку, а потом перевели взгляд на меня. Бабка в пуховом платке, моргнув, сказала:
Сашенька, ты чего? Ну, подумаешь, с дочкой своей поссорился. Зачем было полицию-то беспокоить?
Давайте по-порядку, это ваша дочь? нахмурился полицейский.
Да, нагло заявила девочка.
Нет! возразил я. Вы чего несёте! У меня нет детей! от волнения голос у меня прыгал, в голове крутилось на одной ноте: «Бред-бред-бред-какой-то!»
Слышь, Саня, подал голос владелец магазина, потягивая пиво, завязывай уже, не отрывай людей от работы.
Ну-ну, разошёлся, миролюбиво сказала Марина Потаповна, с улыбкой обращаясь уже к полицейскому. Молодой ещё, не умеет детей воспитывать. Вчера из-за домашки весь этаж на уши подняли.
У меня голова кружилась, стены давили. «Зачем они врут? Выставляют меня идиотом! Зачем?» Вдруг почудилось, что в углах коридора ожили тени детей и теперь впились в меня жадными взглядами. Хотелось проснуться от этого кошмара. Тело и разум оцепенели, а в голове неожиданно всплыли слова Тани про «аномальный дом» про «бабку Макаровну» и про «зло, которое слышит».
Это не моя дочь. Не моя! сдавленно крикнул я, словно оправдываясь, но уже чувствуявсе слова бесполезны. Она обманщица! У меня нет детей. Я бы хотел но их нет!
Но пробормотала бабка-соседка. Лицо её стало отсутствующим, она смотрела на меня, но словно не видела. Её губы растянулись в судорожной улыбке, какую я не раз видел у многих жильцов этого дома. Но если она не ваша дочь То кто тогда вы?
Так, нервно оглядываясь, сказал полицейский. С меня хватит. Александр, кем вам приходится этот ребёнок?
Да никем!
Он мой папа, тут же возразила девочка. Мой папа. Мой папа. Мой. Мой!
Хозяин магазина и старушка кивали вслед её словам, точно болванчики, которых дёргают за нитки. На миг мне почудилось, словно глаза соседей заволокло тенью.
Вы не хотите пустить меня к папе? не получив ответа, она обернулась на старушку, хмуро сказала, указывая на полицейского: Он не пускает меня.
С тобой потом разберёмся! рассерженно приказал полицейский, как вдруг соседка-старушка с неожиданной прытью подскочила и вцепилась морщинистыми руками полицейскому в горло, заверещала, как резаная свинья:
Она же сказала! Она же уже всё сказала! Он её отец! Любимый папочка! глаза её выпучились от усилий.
Я успел только отшатнуться, когда Михаил с размаха ударил хрипящего полицейского бутылкой по голове. Тот упал, как подкошенный, гулко ударился лбом о плитку пола. Звук был такой, словно арбуз раскололся.
С ужасом я смотрел, как от разбитой головы полицейского пульсирующими толчками вытекает кровь, как она подбирается к красным сандалиям девочки, как впитывается в них, точно в губку, а красное платье становится ещё ярче, ещё краснее.
Оба соседа смотрели на девочку так, словно ждали приказов. «Что она им говорит, то они и делают. Она ими управляет! И мной тоже хочет завладеть! Что, если прикажет и меня убить?!» неслись панические мысли.
Я прижался к стене, дыша как загнанная лошадь. Надо было бежать, немедленно бежать! Спасаться! Но путь к лифтам преграждали одержимые соседи.
О! воскликнула девочка, поднимая на меня тёмный, нечеловеческий взгляд. А это Таня звонит! Она уже тут. Это я позвала её. Так же, как она призвала меня.
Тут же, словно по команде, в конце коридора звякнул лифт. Я увидел, как разъезжаются стальные створки и к нам встречу выходит моя Таня.
Стой шепнул я, не веря глазам. Крикнул: Уходи! Убирайся!
Но Таня уже прошла в коридор, оставив лифт позади. Она замерла, растерянная, напуганная, её взгляд потянулся сначала ко мне, потом к неподвижно лежащему полицейскому, затем к девочке в красном.
Я так ждала тебя, прошелестела девочка. Её восковое лицо пересекла тонкая ухмылка. Мама.
Таня растерянно улыбнулась, медленно пошла вперёд, точно её на канате тащили. С каждым шагом её взгляд затягивала пелена, превращая синие глаза в тёмные омуты.
Доченька, пробормотала Таня, протягивая руки монстру в красном. Только тут у меня, наконец, хватило смелости к ней броситься, мимо соседей, мимо девочки. Никто из них даже головы ко мне не повернул.
Я судорожно схватил Таню за худые плечи, поволок к выходу, подальше отсюда, бормоча как потерянный:
Таня, Танечка У нас нет детей! Давай уберёмся отсюда, я тебя умоляю. Я тебя так люблю. Бежим отсюда!
Как нет детей? непонимающе ответила она. Мы уже были почти у лифтов. Вон же. Вон же Или
Сделав ещё несколько шагов по инерции, она встала как вкопанная, её плечи напряглись. Она холодно спросила, разворачиваясь лицом:
Вы кто? Куда вы меня тащите? Отпустите! Немедленно отпустите!
Всё происходило как в диком сне. Как в кошмаре. Кто-то положил мне руку на плечо:
Вам же сказали, отпустить, произнёс кто-то. Я обернулся и увидел окровавленное лицо полицейского.
Голова закружилось, виски сдавило так, что стало сложно дышать. Двери в лифт за спиной Тани были всё ещё открыты, и мне вдруг почудилось, что кабинане кабина вовсе, а гигантская пасть монстра, что переходит в жуткую глотку. А внутридети. Множество детейстоят плечом к плечу и смотрят на меня глазами-дырами.
Папа! позвала девочка в красном. Она уже успела подойти и теперь протягивала мне руку. Её голос доносился словно через вату. Тебе страшно А мама уже согласилась. Мы только тебя ждём. Только тебя нам не хватает. Возьми мою руку, и всё закончится. Стань моим. Тогда я, ты и мамамы всегда будем вместе. Будем счастливы. И больше никогда не будет страшно.
Я опустил голову, сердце колотилось, точно траурный барабан. Мне хотелось всё прекратить. Вернуться в нормальную жизнь! В любимую скучную, серую жизнь. Без монстров, без убийств.
Перед глазами плыло, девочка улыбалась мне. Моя доченька мне улыбалась.
Бледная ладонь тянулась навстречу.
Я протянул свою в ответ.
Ирина Шишковская. Лучшая Подруга
1985 год
Так, Козлова, встала и вышла! Я кому сказала?! Вышла вон из класса! Пока не выйдешь, я урок не продолжу и контрольные у всех заберу.
Загребая одной рукой с парты учебник и тетрадь, я другой взяла свой портфель и обернулась на Ленку. Она все видела, показала мне глазами, мол, иди, я догоню.
Гардероб был закрыт. Пальто там, за белой решеткой, вот я даже вижу его на одном из крючков нашего класса. И, конечно, возле гардероба никого нетникто его не откроет.
«Ладно, подумала, пересижу на подоконнике в коридоре». Но тут появилась какая-то незнакомая училка, вынырнула неожиданно из столовки.
А что это ты тут делаешь? Почему не на уроке? Из какого ты класса?
Подхватила портфель и пошла к дверям. Она что-то там еще кричала мне вслед. Остановись, наверное. Но я сделала вид, что не слышу.
Да, на улице уже не лето. Хорошо, что сегодня была физра, и я в спортивных штанах под форму и кофта спортивная сверху. Учителя не любят такое, но это лучше, чем таскать за собой еще полный мешок, а так там только кеды.