Я помогууу, помогууу тебе. Глаавноене забываай о своём доолге, не забываай, что если берёшь, то нуужно отдаваать.
Я помню, разве такое можно забыть! огрызнулась Марина.
Хорошоо. Ты должна быть увеерена, что он сдеелал это не сам. Самоубииийствоэто грех. Один из саамых страашных грехов, земля такое не прощаает. Если ты ошибааешься, то, когдаа я закончуу, твой муж не вернётся, вернётся не твой мууж.
Я уверена! произнесла сквозь зубы Марина.
Хорошоо, хорошоо. От негоо паахнет ууксусом.
Я читала, что это замедляет процесс разложения
Ты моолодец. Жааль, твоя мать не захотеела тебя отдаать, из тебя вышла бы отлич
Прошу, умоляю, сделай то, что должна! И закончим на этом! Что от меня требуется?
Зашеей ему рот, только не дотраагивайся. Никто живоой не доолжен касааться его.
Зашить рот?! Это ещё зачем?!
Еесли вернётся кто-то другоой, нельзя, чтобы он заговориил с кем-то. Нельзя говориить с воскреесшим греешником, тебее всё ясно?
Да.
Оставь дверь открыытой, а когда он приидёт, закрой.
Аня стояла у двери, зажав губы руками, словно боясь, что рот зашьют ей. Она старалась не тревожить тишину своим дыханием. Ей ужасно хотелось выйти из комнаты и взглянуть на бабушку, спросить у неё, как скоро папа будет прежним, но мама строго-настрого запретила ей разгуливать по дому ночью. Даже если ей захочется в туалет, она должна сделать свои дела в ночной горшок, но не покидать комнату без разрешения.
За стеной что-то начало происходить. Послышались звуки, словно кто-то работает пилой, а через пару мгновений по потолку и стенам прошла дрожь. Несущая балка скрипнула. Ещё через несколько секунд что-то тяжёлое глухо шлёпнулось на пол. От испуга Аня подскочила на месте и тихонько пискнула, а затем резко закрыла рот руками, надеясь, что её никто не услышал. Маленькое детское сердце заныло от боли.
Девочка больше не двигалась с места. Что-то волокли по полу, Аня чувствовала это своими голыми ступнями и слышала звук трения. Затем раздались металлические щелчки дверного замка, и ноги девочки защекотал ночной сквозняк.
Как только входная дверь хлопнула, послышались быстрые шаги, которые приближались к детской комнате.
Аня сорвалась с места и побежала к кровати, чтобы мама не засекла, что дочь не спит, но не успела. Когда она была на полпути, дверь распахнулась, и в проёме появилась мамина фигура. Она выглядела сильно осунувшейся и сгорбленной, но это всё же была мама. Аня остановилась у самого края кровати и виновато посмотрела в её глаза. Свет луны как раз упал на лицо женщины и хорошо осветил его. Аня увидела, как блестят мокрые от слёз щёки.
Ты почему не спишь?! рявкнула женщина. Последнее время она моментально выходила из себя, и Аня жутко боялась её, даже больше, чем труп отца, висевший посреди зала.
Я хотела увидеть бабушку, поговорить с ней еле слышно произнёс ребенок и виновато отпустил глаза в пол.
И о чём тебе с ней разговаривать?!
О папе
Я тебе уже всё сказала! Папа болен, но он выздоровеет! Что тебе ещё не ясно?!
Девочка стояла без движения, боясь даже шелохнуться.
Прости, мам, прошептала она и вытерла рукавом ночной сорочки потёкший нос.
Женщина помолчала немного, скрестив руки на груди и сурово смотря на дочь, но потом всё-таки немного оттаяла. Она любила своего ребёнка, любила больше всего на свете и не могла подолгу злиться. Просто она ужасно устала от всего этого, она была не в себе, но нужно было заканчивать, Марина понимала это.
Живо в койку, уже более дружелюбно сказала мать, и дочь, не смея спорить, нырнула под одеяло. Простынь уже успела остыть.
Послушай, я не хочу тебя ругать, просто ты должна слушаться, ведь я твоя мама, и я знаю, что лучше для тебя. Раз я говорю, что ночью нужно спать, ты должна спать, окей?
Окей С папой же всё будет в порядке?
Не переживай, всё будет супер, улыбнулась Марина, но эта улыбка была такой фальшивой, что ребёнок легко распознал подделку.
Дрожащими руками мать подоткнула одеяло дочери и потрогала её лоб. Она делала так каждую ночь перед сном с тех самых пор, как Аня подхватила инфекцию и чуть не умерла. Если бы не бабушка тогда
Айсберг не растопить, просопела Аня, почувствовав тёплую руку на своем лбу.
Не растопить. И слава богу.
Мама наклонилась, чтобы чмокнуть дочь в щеку и сказать ту самую фразу, которую говорила ей по пять раз на дню, словно магическое заклинание:
Я тебя никому не отдам. Слышишь?
Слышу, застенчиво произнёс ребёнок и улыбнулся в ответ на уже искреннюю, но всё ещё довольно тревожную улыбку.
Они смотрели друг на друга несколько минут, словно обменивались мыслями. С подбородка Марины сорвалось несколько солёных капель, которые упали на подушку и превратились в небольшие серые пятна.
Утром всё будет по-другому, ты мне веришь?
Верю, мамочка.
Тогда закрывай глазки и спи. Я приду через полчаса проверить тебя, и тут должен лежать спящий зайчонок. А завтра я куплю ему его любимый мармелад.
С соком внутри?
С соком внутри.
А папа уже будет здоров?
Да. Он будет здоров, она больше не улыбалась, лишь поджимала губы, но в её глазах Аня прочла страх, который передался и ей.
Когда мать ушла, девочка лежала ещё какое-то время, переваривая услышанное за дверью, и сама не заметила, как её обволокла сильная усталость, которая потянула веки вниз. Теперь уже девочка грезила о сладком мармеладе, о долгожданной встрече с любимым папочкой, о новом дне.
* * *
Аня проснулась от того, что её лоб замерз. Странное ощущение, когда всему телу тепло, а лбу холодно. Она медленно открыла слипшиеся ото сна глаза и увидела сидящего на кровати отца. Он держал руку на лбу девочки, как это делала мама перед тем, как она уснула. Ребёнок не понимал, снится ли ей всё ещё сон или это уже реальность. Серый свет луны подчёркивал все самые жуткие отпечатки, оставленные смертью на лице мужчины. Белки сильно вывалились из глазниц, они почти полностью были залиты почерневшей кровьюпоследствия долгого удушья. Кожа на щеках обвисла, отчего лицо выглядело более вытянутым и старым. Было видно, как облепленная трупными пятнами тёмно-синяя кожа медленно бледнеет и приобретает человеческий оттенок. Распухшие окровавленные губы плотно прижимала друг к другу связывающая их чёрная нить. Двойной стежокмама постаралась на славу.
Аня молча смотрела на ожившего отца, боясь пошевелить даже пальцем. Но и отец не шевелился. Его лицо словно застыло в беззвучном кадре. Несмотря на этот жуткий внешний вид, мужчина не выглядел агрессивным.
Тебе больно? спросила наконец Аня, не в силах больше тонуть в этой омерзительной тишине, и показала пальцем на нитки.
Отец медленно кивнул.
Я скучала, очень тихо прошептала девочка, не зная, чего ожидать, и еле сдерживаясь, чтобы не разреветься.
Губы Виктора дрогнули и растянулись в жуткой улыбке, от которой кровь стынет в жилах.
Аня неуверенно улыбнулась в ответ. Грусть и страх трепали девочку изнутри, точно ураганный ветер развешанное на улице бельё. Нос снова защипало. Она уже не могла держать эмоции в себе и, всхлипнув, уткнулась лицом прямо в грудь мужчине, обняв его, насколько хватило рук, и надеясь на лучшее. Стойкий уксусный запах обжёг лёгкие.
Ты выздоровел! Ты выздоровел, папочка! громко шептала она, размазывая слёзы и сопли о влажную футболку родителя.
Виктор что-то промычал в ответ и погладил девочку по голове, оставив в её волосах кусочки травы и сырой почвы.
Аня боялась отпускать его, но всё же, совладав с собой, разжала хватку.
Ты уже видел маму? всё так же шёпотом спросила она.
Мужчина медленно помотал головой из стороны в сторону.
Аня взглянула на распахнутую дверь комнаты и удивилась тому, что мама до сих пор не стоит здесь, уперев руки в боки, и не причитает.
Можно, я пойду и найду её?
Мужчина кивнул.
Зал пустовал. Стойкий запах хлора разъедал глаза, но Аня уже успела привыкнуть к этому. Луна почему-то постеснялась светить в многочисленные окна самой большой комнаты, отчего внутри эгоистично хозяйничала темнота.
Мааам? Ты спишь?!
Ответа не последовало.
Шаг за шагом, скрипя старыми половицами, девочка добралась до середины комнаты, туда, где недавно висел её отец. Глаза её наткнулись на кусок бельевой верёвки, свисающей с балки. В комнате было по-прежнему тихо как в гробу, но в ушах девочки, глядящей на смертельный канат, всё ещё стоял этот противный скрип, что издавало дерево.