Валерия Вербинина - Парк Горького стр 10.

 По Грацианскому, как пить дать,  сказал блондин приятным баритоном.

 Да-да, по Грацианскому!  обрадованно вскричал Юра. Наученный горьким опытом, он быстро прибавил:  Не обращайте внимания на петлицы, меня на складе надули.

 Сволочи они там,  вздохнул Виноградов и достал папиросы.  Будешь?

Казачинский хотел было отказаться, но тут ему бросилось в глаза, что в одной из банок, которые стояли на столе, частично прикрытые чем-то вроде салфетки, бултыхаются чьи-то мозги. Он отвел глаза и поспешно объявил, что не курит.

 А ты, значит, Юра?  спросил Виноградов, щурясь на собеседника сквозь дым.  Который раньше в кино работал? Меня Аркадием зовут.

 Да я не то чтобы много там работал  промямлил Казачинский, удивленный той стремительностью, с которой о нем стало известно работающим на Петровке людям.  Слушай, а что обо мне говорят?  выпалил он.

 Кто говорит?

 Ну вообще. Все.

 Да ничего особенного,  пожал плечами Виноградов.  Опалину в группу было нужно пополнение, он его и получил. Ты первый день сегодня?

 Ага.

 Ничего, все наладится.

 Думаешь?

 Конечно. Все когда-то начинали. А насчет Грацианского,  эксперт усмехнулся,  можешь передать Ване, что он оказался прав. Сулема.

 Это что?  на всякий случай спросил Казачинский.

 Ну, яд такой. Отравили его, короче.

 Кто?

 Да жена с любовником. Обычное дело. Знаешь, смешно: они же его кремировали, а дело возбудили уже после кремации, когда мать Грацианского подала заявление.

 И как же ты узнал, что его отравили?  спросил Казачинский с внезапно пробудившимся любопытством.

 Ну, я-то узнал,  хмыкнул Виноградов, и по блеску его глаз Юра понял, что его собеседник гордится собой и, вероятно, имеет на это право.  Понимаешь, при отравлении сулемой человека обычно выворачивает наизнанку. Грацианского вырвало на матрас, потом они матрас почистили, но кое-какие следы рвоты все же остались. По ним я и установил, что его отравили.

Юра не знал, что на это можно сказать, и только почтительно таращился на доктора. Криминалистика, которая только недавно представлялась Казачинскому непроходимыми дебрями рассуждений о трупах  вещественных объектах, внезапно обрела смысл и назначение. Убийца оставляет следы; убийца совершает ошибки, и потому его возможно вычислить  и покарать. Что бы ни твердили голоса дикторов из репродукторов, газетные передовицы и излучающие дубовый оптимизм партийные выдвиженцы, Юра всегда остро ощущал, что жизнь несправедлива, беспощадна и бессмысленна. И вдруг оказалось, что справедливость существует и что смысл именно в этом  возвращать все на свои места. Жертва не должна остаться неотомщенной, убийца не должен уйти безнаказанным. И внезапно он осознал, что больше всего поразило его в этой истории.

 Слушай,  начал Казачинский нерешительно,  ты говоришь, сулема, следы, то, се Но ты так выразился, словно Опалин все знал еще до того, как ты ну установил, что это именно она

 Конечно, он все знал,  подтвердил Виноградов спокойно,  в смысле, догадался, потому что один из убийц имел доступ к сулеме. Жена Грацианского работала в лаборатории, а сулему используют, чтобы консервировать ткани

 Ух ты,  пробормотал Юра.  То есть Опалин он ну, в своем деле мастер? Извини, если я глупо выразился, я тут только первый день

 Он один из лучших в этом здании,  усмехнулся Виноградов.  Может, и лучший. Так что можешь считать, что тебе повезло.

Он залез в ящик стола и достал оттуда лист, исписанный типично врачебным иероглифическим почерком.

 Вот заключение по Грацианскому, так что Опалин может закрывать дело.  Висящий на стене телефон, который Казачинский ранее не заметил, заверещал как резаный. От неожиданности Юра дернулся и едва не снес со стола одну из банок.  А вот этого не надо. Мне еще с этим желудком работать и работать

 Ты еще скажи  жить и жить,  проворчал Юра, поправляя злосчастную банку. Виноградов усмехнулся, подошел к аппарату и снял трубку.

 Аркадий Виноградов слушает Да, он здесь. Хорошо. Понял

Повесив трубку, он повернулся к Казачинскому.

 Опалин тебя требует, срочно Поспеши, он не любит ждать.

И прежде, чем за Юрой закрылась дверь, Виноградов вернулся к столу и углубился в изучение таинственного среза под микроскопом. Лицо его поражало сосредоточенностью, брови хмурились, но тем не менее он мурлыкал себе под нос какую-то мелодию. Прислушавшись, Казачинский сообразил, что это популярная песенка «Моя лилипуточка» из недавнего фильма «Новый Гулливер».

Глава 7. Маки

 У нас новый вызов,  сказал Опалин. Заключение по Грацианскому он даже не стал читать, а сразу же бросил его в верхний ящик стола, который запер на ключ.  Парк Горького.

От Казачинского не укрылось, что Логинов озадаченно нахмурился.

 За парк отвечает 4-е отделение милиции,  напомнил Петрович.  Что там стряслось  очередной пьяница залез на вышку и сиганул оттуда без парашюта?

35-метровая парашютная вышка, выстроенная в виде сужающейся спирали, считалась одним из главных украшений парка. В архитектурном смысле она выглядела чрезвычайно эффектно и привлекала множество посетителей, но время от времени становилась причиной происшествий вроде того, которое только что описал Логинов.

 Вышка тут ни при чем, зверски убита женщина,  буркнул Опалин.  Яша где?

 Я его в архив отослал.

 Очень хорошо, пусть там и остается. Едем!  скомандовал Опалин, поворачиваясь к двери, но она распахнулась прежде, чем он до нее дошел. На пороге стоял Яша, держа в руке блокнот.

 Я переписал всех членов семьи Тагильцева, как вы просили Куда это вы?

 В парк Горького,  ответил Петрович.  Ты остаешься на телефоне.

 Для связи есть дежурный!  оскорбился Яша, поправляя очки.  Иван Григорьевич, я как полноправный сотрудник уголовного розыска

 Нет,  отрубил Опалин.  Ты  остаешься.

После таких слов у Казачинского пропала бы всякая охота спорить, но Яша рассердился не на шутку. Он стал сыпать словами, возмущаться, что его не уважают, и в конце концов прозрачно намекнул на то, что пожалуется куда-то наверх, какому-то Твердовскому, что его зажимают и не дают ему возможности проявить себя.

 Ну хорошо,  сказал Опалин, которому, видно, прискучил этот бесцельный спор,  можешь ехать с нами, но предупреждаю: свалишься в обморок  Володя с тобой возиться не станет, и никто из нас не станет. Ясно?

 Ясно,  с готовностью подтвердил Яша.  Может быть, вас это уже не интересует, но я навел справки о Тагильцеве. У него две дочери, одна живет в Ленинграде, другая  здесь. Замужем за гражданином Шарковым, работает в акционерном обществе «Тепло и сила» в Милютинском переулке. Дочь, которая в Ленинграде

 А Шарков где работает?  прервал его Опалин.

 Шарков  Яша достал блокнот, заглянул в него,  в конторе по перевозке мебели.

 Только не говори мне, что у Махлина,  неожиданно вырвалось у Ивана. Яша поглядел на него с удивлением.

 Точно, у Махлина. А

 Сразу надо было Шаркова колоть,  заворчал Опалин, оборачиваясь к Петровичу,  умники! От кого к нам дело Тагильцева попало, помнишь?

 От Румянцева. Ваня, он же алиби Шаркова проверил первым делом. Я материалы читал

 Алиби, алиби,  передразнил Петровича Опалин, который, очевидно, находился не в духе,  да у Махлина отборная сволочь работает, половина с уголовным прошлым. Договорился Шарков с кем надо и избавился от тестя

 А дочь? Думаешь, она в курсе?

 Откуда мне знать? Сначала я на нее посмотреть должен, понять, что она за человек Тагильцева убили в мае, два месяца прошло. Возиться теперь

Во дворе они сели в ту же машину, что и утром, и опять за рулем оказался уже знакомый Казачинскому Харулин, но теперь на сиденьях разместилось шесть человек  Опалин, Петрович, оба новичка, судмедэксперт и фотограф  и было еще теснее, чем в прошлый раз.