Жанна попыталась что-то сказать, но Мари прижала палец к губам. Около конюшни кто-то был. Кто-то очень пожилой, звук его шаркающих шагов разносился очень далеко.
Слава Иисусу Христу, сестра Франсуаза! Доброго вам здоровья! приветствовал конюх сестру-садовницу.
Да будет он благословен на веки веков! откликнулась она. Спасибо, дядюшка Пьер. Вы тут не видели двух воспитанниц?
Да они должно быть давно на занятиях, колокол-то только-только звонил. Я не успел ещё в конюшню зайти. Напроказили чего?
Грядки новые смяли, в сердцах, сказала сестра Франсуаза. Я туда только-только семена укропа посадила.
Поправим. Где вы говорите, сестра, грядки-то?
Здесь, недалеко, обрадовалась сестра-садовница. Пойдёмте, дядюшка Пьер, я покажу.
Звук их шагов постепенно затих.
Ффу, выдохнула Жанна, спасены!
Быстрее бежим отсюда!
Пока девочки развлекались, ища себе укрытие в монастыре от гнева сестры Франсуазы, за монастырской стеной шла своя жизнь.
В деревне играли свадьбу, сын молочницы привёз невесту из соседнего села. У оружейника и мельника тоже прибавилось работы. Отец жениха заказал переделать часть оружия для охоты и сделать новое. Мельнику в срочном порядке нужно было намолоть огромное количество муки для свадебных хлебов, пирогов, как-никак село с деревней вместе свадьбу играют, а мельница всего одна. На дальнюю зерно никто везти не захотел. Вот и заставляли хозяева поворачиваться своих подмастерьев.
Эй, Сандро, к ученику подошёл бородач в кожаном фартуке, ну, что тут у тебя?
Вот, показал Сандро, со старого оружия я снял серебряные насечки, и оно стало немного удобнее. У новых ружей стволы чуть короче, чем на старых, но зато прочнее и бьёт более кучно, я проверял. А если укоротить стволы на старом оружии, то такой кучности не будет, городская работа, что с них возьмёшь.
Кремни заменил? спросил хозяин, вертя в руках одно из старых ружей.
А как же, обижаете, хозяин.
Поставь новые замки, с нашим клеймом.
Но хозяин, это же обман!
Делай, что тебе говорят. А это что? Хозяин откинул ветошь с верстака и вынул две новенькие шпаги.
Добрая работа! Кому это ты смастерил?
Сандро промолчал.
Уж не этим ли паренькам, которые заявляются сюда чуть не каждый вечер? Ты обалдел, парень? Да они с ними обращаться то хоть умеют?
Умеют, хмуро ответил Сандро. Я их научил.
Когда это? заинтересовался хозяин, с работы ты ни разу не отлучался.
После. Мы в лесу нашли местечко.
И как?
Сами видите, Сандро указал на шпаги. Стал бы я их делать, если бы не научил.
Дурья твоя башка, рассмеялся хозяин, да кто ж им позволит шпаги-то носить, чай, не дворяне.
Но положил оружие на место и аккуратно прикрыл ветошью.
Ты вот что, хватит по лесам прятаться, тренируй их на заднем дворе, понял? Покажи им, как устроен арбалет, научи, как собирать пистоли. Я не вечен. А тебе тоже скоро помощники потребуются. И хозяин удалился, чуть раскачиваясь, видимо, вместо звонкой монеты с ним опять расплатились свадебным пивом.
Вечером, когда все девочки собрались в монастырской спальне, Генриетта позволила себе надуть губки и сообщить, что не желает общаться с подлыми обманщицами.
Не общайся, пожала плечами Жанна. Мы тебе только спасибо скажем. И, сняв платок, отвернулась и стала расчёсывать волосы тёплого медового цвета.
Не такое уж это великое удовольствие каждый день любоваться твоей физиономией, поддержала сестру Мари.
Однако для того, чтобы заслужить молчание Анри, вы пообещали сделать ей латинский перевод, заметила Катрин, видимо, на тот момент её лицо тебя вполне устраивало.
Почему бы это? подхватила Клара. Может, чтобы она не увидела кое-чего лишнего?
Ты о чём? Генриетта недоумённо посмотрела на подругу.
Они сами знают, о чём, не смутилась Клара.
Какой-то беспредметный разговор, вмешалась одна из старших девочек, Валерия. Или скажи всем, что знаешь, или молчи. Гасите свечи и ложитесь спать. Холодно.
А пусть они скажут, почему после отбоя их кровати были пусты? потребовала Клара.
Интересно, а почему тебя-то это так взбудоражило? слегка насмешливо спросила Альбина, подруга Валерии.
Я ничего а вот они уходить после отбоя запрещенопусть скажут
Если нас спросит об этом мать-настоятельница, сказала Мари, мы ответим, но я не считаю, что мы с сестрой обязаны отчитываться перед тобой, Клара Бильсе.
Дверь спальни распахнулась, вошла сестра Клод.
Как, девочки, вы ещё не в кроватях? Немедленно гасите свечи и ложитесь спать. Завтра утром, после молитвы, каждая из вас будет наказана. Жанна и Мари Эрвиль, перед утренней молитвой с вами хотела побеседовать мать-настоятельница. Она подошла к кровати Валерии и вынула у неё из-под подушки пухлую книжку.
Сестра Клод! взмолилась девочка, не говорите ничего матери-настоятельнице.
Я верну ваш дневник завтра, мадмуазель Альден. А сейчас всем спать. И она погасила свечу. Проходя мимо кровати Мари, она задержалась и что-то положила на тумбочку.
Монастырские воспитанницы вставали рано. В шесть часов их будил колокол, за тем, чтобы в спальнях всё было убрано, строго следила дежурная сестра. После весёлой возни в умывальной, построившись парами, по длинной галерее девочки шли на утреннюю молитву, а оттуда в трапезную. Опоздания на утреннюю службу не приветствовались, но Мари позволила себе задержаться в умывальной, чтобы прочитать письмо, которое передала сестра Клод. Жанне она шепнула, чтобы та шла вперёд и отвлекла бдительность сестёр. Письмо было из дома, от старого кюре месье Рейно, он сообщал, что в их деревне начался голод и несколько человек этой зимой умерли от простуды. Благодаря тому, что матушка Люси, кюре и ещё пара добрых прихожанок устроили при церкви что-то вроде госпиталя, удалось спасти немало жизней. Но житницы церкви опустели, люди голодают, самые храбрые парни из их села подались на заработки в Париж. Отец Рейно посылает девочкам своё благословение и призывал ещё немного потерпеть вдали от дома. «Вот о чём с нами будет говорить мать-настоятельница», догадалась Мари. И, засунув письмо в карман фартука, побежала догонять подруг. Войдя в храм, она пошла вдоль левого придела, обогнула исповедальню и направилась к ризнице, там её уже ждали Жанна и сестра Клод.
Пойдёмте, девочки, прошептала сестра, осеняя себя крестным знамением.
Слава Иисусу Христу, произнесла она, входя в ризницу.
Да будет он благословен на веки веков! откликнулась мать-настоятельница. Входи, сестра!
Мать-настоятельница Фаустина была немолода. Её доброе смуглое лицо было испещрено морщинами, белый платок придавал ей ту необходимую строгость, которой она сама в беседах с воспитанницами старалась избегать, понимая, что девочки ещё очень молоды и ко всем их шалостям и проказам нужно быть более снисходительной, но и не потакать им во всём, разумеется. Сёстры преклонялись перед ней, понимая, что любая её преемница, каким бы ангельским характером она не обладала, вряд ли сможет так же хорошо управлять монастырём.
Я привела их, сказала сестра Клод.
Хорошо, пусть войдут.
Девочки прошли и встали вдоль стены.
Я приказала сестре Клод, чтобы она передала вам письмо, начала мать-настоятельница. Вы прочли его?
Вчера мы обсуждали с сестрой Франсуазой, где лучше разбить садик с лекарственными травами, потом сестра Кристина попросила её проводить в больничное крыло, письмо я передала только вечером, это моя вина, матушка, опустив голову, призналась сестра Клод.
Что с сестрой Кристиной?
Она опять кашляла кровью.
Мать-настоятельница перекрестилась и забормотала молитву. Девочки последовали её примеру.
Должна вам сообщить, девочки, наконец сказала она, что вам придётся задержаться в монастыре.
Матушка, я читала письмо, опустив голову, заговорила Мари. Кюре Рейно пишет, что в нашей деревне голод.
Срок вашего обучения заканчивается через два месяца, тяжело вздохнув, сказала настоятельница, но, очевидно, из-за последних неприятных событий ваша матушка не внесла плату за ваше обучение. Вы хорошие ученицы, хотя на вашей совести немало грешков, и мне было бы больно расставаться с вами. Поэтому я предлагаю вам хорошо подумать и остаться в монастыре в качестве послушниц. Обдумайте всё хорошенько, не здесь, посоветуйтесь с подругами, напишите родным и через неделю дайте мне ответ, а сейчас идите, молитва подходит к концу. Восславьте Господа нашего. Ступайте.