Так получается, что Ковчег Завета все-таки существует? Менахем, находясь в таинственном подземелье и наблюдая за духами, только сейчас стал допускать существование таинственной святыни.
Конечно существует. Его искали долгие века и тысячелетия, многие посвятили этому делу всю свою жизнь.
А те рисунки под полом мечети Аль-Акса, откуда они появились?
А, эти иероглифы, старик грустно вздохнул, эти надписи действительно говорят о том, где скрыт Ковчег Завета.
Теперь понятно, почему вокруг этого события развернулась такая шумиха, как будто отыскали находку из внеземной цивилизации. Молодой человек, с большим трудом оторвавшись от созерцания красоты куполов, со всей серьезностью обратился к Бен-Аарону: Почему вы оказались в ту роковую ночь в мечети и кто убил людей утром?
Старик промолчал, затем двинулся дальше.
Мой род по линии Ифамара оберегал тайну Ковчега Завета, это наше предназначение, завет, данный еще моему предку самим Соломоном. Он поручил перед смертью оберегать главную тайну, которую мы храним и защищаем.
Понятно. Но кто были те убийцы?
Это люди моих родственников по линии Елиазария. Они никак не могут смириться с тем, что их отодвинули от власти, и жаждут вернуть свое верховенство, многие века они разыскивают главную тайну, чтобы использовать в своих корыстных целях неограниченную мощь Ковчега Завета.
Вольфганг насторожился. Послышались едва различимые звуки шагов.
Они нашли вход в подземелье! Это очень плохо! Нам надо спешить! встревоженно воскликнул старик и нырнул в темный проем в стене. Собака и Овадья бросились со всех ног за ним.
***
Выстрелы прекратились. Вся комната была в осколках стекла. Саид, достав из кобуры пистолет, осторожно поднял голову и краем глаза взглянул в окно, готовый в любой момент дать отпор невидимому противнику. Он быстро оценил ситуацию. «Стреляли, скорее всего, с крыши соседнего дома, с этой точки лучше всего просматривалась комната Амира. Как же я забыл зашторить окна прежде, чем начать допрос, так могли нас всех порешить», сокрушался Саид. Он, осторожно пригибаясь, изучил крышу соседней высотки, балконы, окна на верхних этажах и другие возможные точки, с которых было удобнее всего стрелять. Осмотрев соседний многоэтажный дом, телохранитель понял, что, скорее всего, снайпер, выполнив работу, скрылся. Убедившись, что опасность миновала, Саид осторожно закрыл шторы и окинул взглядом комнату.
На полу рядом со своими верзилами лежал начальник контрразведки, его голова была размозжена пулей таким причудливым образом, что лицо Саида исказилось от брезгливости. Телохранитель бросился в ванную комнату. Его вырвало, спазмы буквально выкручивали желудок. Приступы рвоты повторились вновь. Когда его наконец отпустило, измотанный, он посмотрел на себя в зеркало. На него смотрел уставший, опустошенный человек, давно небритый, с пожелтевшим лицом и темными кругами под глазами. Телохранитель умылся, холодная вода быстро привела его в чувство, и он вспомнил про Амира. Саид вернулся в комнату, но молодого человека нигде не было видно, он осмотрел всю квартиру, но она оказалась пустой.
***
Телохранитель мчался на машине к шейху, размышляя, как доложить старцу о бегстве Амира, но уже подъезжая к зданию, в котором скрывался святейшество, решил пока ничего ему не рассказывать, чтобы не расстраивать друга. Не успел Саид заехать во двор, как из центра города в сторону Израиля, разрывая небо невыносимым ревом, устремились несколько десятков ракет. Быстро заехав под навес, телохранитель бросился в дом.
Старец сидел в кресле у стола и в толстенных очках, приблизив книгу почти вплотную к лицу, читал Коран. Он настолько был погружен в святое писание, что не обратил внимания на появление телохранителя. Охранник не раздумывая схватил кресло и потащил его вместе со старцем в подвал. Книга выпала из рук шейха. Саид случайно наступил на нее своим большим ботинком.
Что ты делаешь? громко возмутился старик.
Не ругайся! Нам надо переждать очередной налет израильской авиации. Скоро начнется бомбежка.
Телохранитель осторожно поставил кресло в углу темного помещения, сходил наверх и принес из комнаты шерстяное одеяло, бережно укутал им старика, а затем между делом поинтересовался:
Мой друг, ты давал команду атаковать евреев?
Каких евреев? Я только недавно проснулся! Что происходит? И почему ты не даешь мне спокойно почитать Коран? Мне надоело твое бесцеремонное поведение, ведешь себя со мной как с маленьким ребенком, командуешь, как тебе в голову взбредет, излив свое негодование, Исин замолчал, насупившись, затаил обиду на друга.
Не обижайся! голос Саида стал мягким. Я очень переживаю за тебя, ты же знаешь, что кроме тебя у меня никого нет, и твое пребывание на этой земле есть смысл моей жизни.
Старик немного смягчился, понимая, что опять незаслуженно обидел самого надежного друга на земле. Он виновато опустил глаза:
Ладно, извини, а теперь рассказывай, что там случилось?
Телохранитель был немного взбудоражен, но постарался взять себя в руки:
Опять кто-то запустил ракеты прямо из центра города. Так ведь нельзя делать. Прилетят израильтяне и разбомбят целые кварталы, погибнут люди, а в домах много детей, стариков, женщин. Если наши воины хотят наказать евреев за захват земли в Секторе Газа, нельзя прикрываться мирными жителями палестинских городов, забирая их жизни. Можно же было атаковать с пустырей, их вокруг очень много, но ведь стреляют из густонаселенных районов, не задумываясь о последствиях. Мне кажется, среди твоего окружения есть провокатор, который разжигает кровавую бойню, провоцируя израильтян на уничтожение простых мирных людей.
Исин молча выслушал друга, а затем промолвил:
Саид, у нас нет мирных жителей. Идет война, и каждая жертва не напрасна. Души людей, погибших в борьбе с неверными, с распростертыми объятиями примет Аллах и обласкает своей теплотой в райских садах на небесах. Жизнь на землеэто всего лишь короткий период пребывания души в нашем бренном теле. Быть может, смерть от врага является искуплением за все грехи, сотворенные на этой земле.
Мой друг, о чем ты говоришь?! Там дети! Они в чем виноваты? Как они могли согрешить, если только пришли в этот мир?
Старик затих, долго о чем-то думая:
В чем-то ты прав, Саид, и я тебя понимаю, но мы на войне и проявлять слабости не можем, даже понимая, что допускаем где-то перегибы.
Исин, что с тобой? Ты же очень добрый человек, читаешь Коран, эту святую книгу, которая призывает к добродетели, любви и заботе о людях. Зачем ту губишь свою душу в жестокости и ненависти, ведь в этой гонке взаимной озлобленности не выиграет никто, мы все погибнем в конце концов, но ради чего?
Я не давал команду запускать ракеты из городов, клянусь Аллахом, ты знаешь, я не занимаюсь военными вопросами. Моя миссияслужить Аллаху и просвещать народ, шейх поднял руки к небу. Но мы должны быть готовы к смерти ради свободы. В свое время каждый из нас предстанет перед Всевышним и будет держать только перед ним ответ.
Он хотел сказать еще что-то, но послышался невероятный грохот. Израильтяне массированно атаковали город из тяжелых артиллерийских орудий.
***
Казалось, темному коридору не будет конца. Бен-Аарон бежал со всех ног, часто сворачивая в еще более узкие проходы в мрачном подземелье. Черные тени преследовали незваных гостей, вероломно вторгшихся в их темное царство успокоения. Иногда Менахему казалось, что чья-то невидимая рука дотрагивается до его плеча костлявыми пальцами, желая схватить и утащить в мир темных духов. Спертый воздух неприятно щекотал ноздри, вызывая тошноту. Свет факела иногда выхватывал из темноты частично замурованные в стены останки человеческих черепов. От всего этого у Овадьи волосы вставали дыбом, и он прибавлял скорость, стараясь не отставать от старика. Свернув в очередной проем, молодой человек почувствовал легкое дуновение свежего воздуха.
Бен-Аарон остановился, у его ног тревожно поскуливал Вольфганг. Менахем тяжело дыша встал за спиной старика. Факел осветил тяжелую металлическую дверь, она была покрыта толстым слоем красноватой накипи, свидетельствовавшей о ее древности. После манипуляций старика с засовом внутри него что-то щелкнуло, потайной механизм пришел в движение, шестеренки начали вращаться, ворота неторопливо со скрипом открылись. Беглецы вошли в образовавшийся проход, дверь незаметно закрылась за ними. Уверенной походкой Бен-Аарон двинулся дальше по проходу, теперь приходилось нагибаться, так как потолок нависал над самой головой. Под ногами появились ступени, и все зашагали наверх, спустя минут пять они закончились, и вновь пришлось идти по длинному коридору. Овадья, перебарывая неприятные ощущения, молча спешил за Бен-Аароном. Вскоре появились новые ступени. Их было так много, что Менахему показалось, что они поднимаются на высокую гору. Тяжело дыша, молодой человек стал считать про себя шаги: «Семьсот тридцать один, семьсот тридцать два, семьсот тридцать три»