Самуил! голос Бога раздался где-то рядом.
Хозяин дома замер посреди комнаты, его била нервная лихорадка:
Отец мой небесный, прости меня, я не смог донести до людей слова Твои и выполнить величайшую волю.
Самуил, вера еще не столь сильна. Израильтянам нужен будет мой представитель на земле, который сможет быстро решать все вопросы, которые возникают постоянно.
Я оказался недостойным судией! Прости меня! пророк упал вниз головой, отдавая Господу поклон.
Нет, Самуил, ты сделал главноевернул народу веру в меня.
Голос затих, свечение погасло, и наступила тишина.
***
Широкий проспект имени Давида упирался в ворота старого города, переходя в другие улицы, которые опоясывали массивные стены древней крепости. Менахем оставил машину на стоянке, дальше можно было идти только пешком. Он влился в мощный поток людской реки, направлявшийся в исторический центр. Огромные толпы паломников со всего света, пройдя через ворота, оказывались в старом городе, помнившем еще первых царей Израиля, расходились многочисленными рукавами по узким улочкам самых древних кварталов Иерусалима. Кто-то шел к Храму Вознесения Христа, другие отправлялись к Стене Плача, чтобы обратиться напрямую к Богу, прося у Всевышнего помощи и защиты, некоторые паломники торопились в восточную часть города, дабы подняться на Храмовую гору и воздать хвалу Аллаху в самой священной для любого мусульманина мечети Аль-Акса. Узкие улочки петляли между серыми невысокими домами, примостившимися друг к другу плотной стеной. Они с равнодушием смотрели на многочисленных гостей. За свою жизнь старые здания повидали многое.
По этим улочкам врывались вавилоняне, возглавляемые своим предводителемжестоким царем Навуходоносором Вторым, залившим город потоками крови. Затем много веков спустя они слышали угрожающий топот сандалий римских легионеров. После развала Римской империи за этот небольшой клочок земли с переменным успехом боролись воины Византии и Персии. Затем в период расцвета своего могущества Арабский халифат вторгся в Иерусалим, тогда город достался деспотичному халифу Умару ибн Хаттабу, который железной рукой насаждал здесь свои традиции. Много лет спустя арабов сменили крестоносцылюди, наступавшие с чистыми помыслами, желавшие только одногоосвободить Гроб Господень из рук магометан. Ворвавшись в город после долгого штурма, они перебили всех жителей, включая и христиан, а затем уничтожили практически все исламское наследие. Через пару веков им на смену пришли хорезмийцы, а затем султан Сулейман Великолепный взял Иерусалим в свои руки. Последними непрошенными гостями, которых запомнили старые здания древнего города, стали шедшие стройными рядами англичане, но и они спустя пятьдесят лет передали город новому воссозданному государству Израиль.
Овадья думал о своем, не обращая внимания на окружавшую его седую старину, его беспокоили необъяснимые события последних дней, связанные с мечетью. Он направлялся в Восточный Иерусалим, чтобы опять заняться темой, которая больше всего его беспокоила. Узкая улочка, делая много поворотов и зигзагов, вела к Стене Плача, не доходя до нее, влево уходили два переулка, открывавшие путь к границе другой части города. Менахем, затерявшись в толпе исламских паломников, свернул в сторону Восточного Иерусалима. У контрольно-пропускного поста скопилась большая очередь. Четверо израильских солдат перекрыли и без того узкий проход и тщательно осматривали каждого человека. Их глаза внимательно скользили по прохожим, стараясь уловить любые подозрительные детали. На шее у каждого небрежно висели короткие автоматы. Солдаты высокомерно смотрели на людей и довольно грубо обращались с каждым, кто пытался пройти без очереди. Тщедушный палестинец невысокого роста, средних лет, видимо куда-то опаздывая, стал нервничать и попытался проскочить между солдатами, но постовой резко схватил человека за шкирку и, не раздумывая, отшвырнул в сторону: «А ну встань в очередь!» Мужчина хотел возмутиться, но холодные глаза израильтянина быстро остудили пыл мусульманина. Палестинец заметил, как палец солдата пугающе надавил на курок автомата. «Могли бы общаться вежливее», подумал про себя Овадья, мысленно подчеркивая, что такое поведение военных не способствует укреплению понимания между соседними народами.
В это время со стороны Восточного Иерусалима к солдатам подошел странный старик высокого роста в черном балахоне, лица не было видно под большим капюшоном. Солдат грубо остановил его: «Эй ты! Куда прёшь? А ну остановись!» Менахем, заинтригованный этим незнакомцем, остановился посмотреть, что будет дальше. Старик приподнял капюшон до уровня глаз и бросил короткий взгляд на молодого солдата, отчего тот внезапно осекся и извинился. Военный побледнел, в его наглых вызывающих глазах появился почти животный страх. Солдат трусливо попятился назад, почтительно пропуская незнакомца, боясь задать вопросы. Что это было? Овадья застыл. Он на себе ощутил неведомую силу старика, особенно его взгляда, в котором было нечто невероятно магическое. У агента «Моссада» по спине пробежала легкая нервная дрожь. Он опытным взглядом успел разглядеть черты лица старика и сразу узнал его. Мужчина пошел дальше степенной походкой, не обращая ни на кого внимания. «Это же тот самый старик из мечети Аль-Акса! Овадья не мог поверить глазам. Человек, которого нет ни в одной базе данных Израиля».
Незнакомец, пройдя переулок, свернул налево, в сторону улицы, ведущей к Стене Плача. Овадья, расталкивая локтями исламских паломников, бросился за ним. Но толпа плотной стеной тащила его к солдатам. Он с огромным трудом вырвался из людского потока, несколько пуговиц на куртке были вырваны с мясом, но Овадья не придал этому никакого значения. Его внимание было сконцентрировано на загадочном старике, случайно появившемся из ниоткуда. Он устремился за незнакомцем, стараясь не потерять его из вида. Улица уходила в самую глубь старинного квартала, становясь совсем узкой и темной. Молодой человек шел за стариком на расстоянии около десяти метров, стараясь ничем не выдать своего присутствия. Перед небольшими магазинчиками торговцы, выставив свой товар, продавали сувениры, пряности, орехи, различную церковную утварь. Человек в черном балахоне шел быстрым шагом, умело лавируя в толпе людей. Внезапно он остановился, будто почувствовав что-то неладное. Постояв некоторое время, незаметно оглянулся. Взглядом быстро оценил ситуацию. Менахем успел вовремя наклониться и взять в руки сувенир, лежавший на низком столике перед торговцем.
Почем это изваяние Христа? поинтересовался Овадья.
Торговец, грузный мужчина лет пятидесяти с арабской внешностью и большим выпуклым животом, не глядя на покупателя, лениво перебирая в руках четки, буркнул:
Тридцать шекелей.
А почему так дорого? Менахем искренне удивился столь высокой цене за маленький деревянный сувенир, краем глаза следя за незнакомцем.
Не хочешьне бери! лавочник был явно не в настроении.
Старик еще раз осмотрелся, как бы принюхиваясь ко всему, что его окружало. Не обнаружив ничего подозрительного, он успокоился, нехорошие ощущения рассеялись, и он двинулся дальше. Овадья молча положил сувенир на столик, выдержав паузу, осторожно направился за таинственным человеком, держась от него на приличном расстоянии.
В узкой улочке было совсем темно, только отдельные блики солнца едва пробивались из-под больших крыш домов, которые стояли плотным рядом, образуя между собой узкий проход. Менахем прищурил глаза, стараясь не упустить старика из вида. Несколько хасидов спешили по своим делам, широко шагая по каменным плитам, косички на их висках небрежно раскачивались, полы расстегнутых пальто развевались в разные стороны, в спешке они случайно толкнули его. Молодой человек невольно обернулся, чтобы посмотреть на ортодоксальных иудеев, которые ему не очень-то нравились, в этот момент его внезапно охватило чувство тревоги. Овадья в панике бросил взгляд на старика, но незнакомец исчез. Менахем побежал вперед, но загадочного человека нигде не было. Сердце забилось от возбуждения и страшного разочарования. Куда же он мог деться?! Глаза начали прощупывать буквально каждый уголок этой части улицы. На мгновение они замерли. Между двумя магазинчиками едва заметной темной полоской выделился узкий переулок. Старик мог исчезнуть только здесь, протиснувшись между двумя прилавками. Темный узкий проход между двумя домами вел в самую неизведанную часть старого города. Менахем не раздумывая бросился туда. Две стены смотрели друг на друга, свет почти не попадал сюда, несмотря на то, что молодой человек был худощавого телосложения, ему пришлось идти боком. Под ногами громко шлепала грязь, Менахем сбавил темп и двигался дальше, осторожно нащупывая путь. В мрачном, грязном проулке дорога никак не заканчивалась, дома выстроились в бесконечный каменный массив. Стало совсем темно, проход свернул влево, и только сейчас Овадья увидел проблески света в конце своеобразного тоннеля. Он вглядывался в темноту, стараясь заметить впереди высокую фигуру человека, за которым так спешил. За проулком открылся небольшой дворик. Агент острым взглядом обнаружил на каменных плитах едва заметные отпечатки грязных ботинок, они вели к выходу. Он поспешил на улицу, где опять передвигалась огромная масса людей, следы направились направо, но дальше терялись. Овадья подпрыгнул, стараясь разглядеть таинственного старика, но тот как сквозь землю провалился. Понурив голову, молодой человек поплелся дальше. Он поднял глаза, прямо перед ним стояла знакомая синагога.