Статуя сомкнула пальцы вокруг свечи. Она не двигалась, и я еще долго простоял перед ней, пытаясь понять, не померещилось ли это мне. Я зажмурился и снова открыл глаза. Статуя все так же сжимала свечу. Я попытался разжать ее пальцы, но они нисколько не сдвинулись, словно всегда так и были. Я попятился назад, зашел в оранжерею и достал из горшка письмо Министерства по делам Индии. Вместе с ним я поехал в город. Поездка пошла мне на пользу. Быть изнуренным и быть безумным разные вещи, а я был истощен уже долгие месяцы. Потеря работы, подвижности одной ноги и былой независимости от дома и его трухлявых проблем плохо повлияли на мой разум. В лучшем случае я жил на две трети своих способностей. Удивительно, что я не начал бредить раньше.
После возвращения каждый раз, когда я приходил в оранжерею, в моей груди появлялось щемящее чувство, но статуя всегда стояла на прежнем месте.
4
Через несколько недель утром я пришел к оранжерее и обнаружил, что дверь в нее приоткрыта От оросительных устройств на холоде поднимался пар, лампы горели, но стеклянные стенки помутнели от влажности, и свет был тусклым. Солнце поднималось выше деревьев лишь к полудню, поэтому до сих пор было темно. Я замер перед дверями, не решаясь войти.
Из оранжереи доносился звон посуды. Гулливер встрепенулась и, толкнув дверь мордой, забежала внутрь. Дверь за ней захлопнулась. Мужской голос ей что-то сказал, но слишком тихо, так что я не разобрал слов и не понял, кто это.
В оранжерее оказалось гораздо теплее, чем снаружи. Воздух был тяжелый, пахло влажными папоротниками. В прошлом году я установил механическую систему орошения, но почти забыл о ней. На запуск уходило много времени, и в какой-то момент я перестал ее использовать. Система находилась рядом с дверью и каждый час пускала сильную струю воды на десять минут. Теперь кто-то включил ее. Печь, расположенная в глубине оранжереи, была жарко растоплена. Свет от нее пробивался сквозь листья папоротников, которые отбрасывали причудливые тени в завитках пара.
Проходи и садись. Кофе уже готов.
Я пальцем отодвинул листья одного из папоротников. Сквозь запах древесного дыма пробивался аромат кофе. Клем, стоявший у шаткого верстака, улыбнулся и бросился меня обнимать мне показалось, что я нырнул в радугу. У него были ярко-рыжие волосы, поэтому ему никогда не шла одежда темных цветов. Клем носил фиолетовые и зеленые жилеты с подкладкой в шотландскую клетку или с узором из павлиньих перьев. Его галстуки всегда были украшены фантастической вышивкой индийских огурцов, а цвета носовых платков никогда не повторялись. От Клема пахло дымом и зеленью. За прошедшее время я похудел, а он, наоборот, поправился крепкий и широкоплечий, он был почти в два раза крупнее меня. Неожиданно я испытал странное чувство. Рядом с хрупким Чарльзом я чувствовал себя большим и неуклюжим, а теперь, пусть даже Клем и был ниже меня, хрупким был я. Должно быть, он заметил это, потому что вскинул золотые брови. Их сложно было разглядеть с любого расстояния, поэтому он всегда выглядел добродушно-удивленным.
Меррик, дружище, ты выглядишь просто ужасно. Чарльз точно тебя кормит?
Да ответил я и обрадованно рассмеялся, заметив, что его супруга тоже тут. Она была полной противоположностью Клема, и вместе они напоминали пару фазанов: петух был ярким и пестрым, а курица скромной и темной. В волосах Минны мелькали светлые прядки, и сама она была загорелой.
Минна, я так рад Прости, что нет стульев получше
Все в порядке, беззаботно ответила она. На самом деле я могла бы присесть на Гулливер, да? Она такая широкая.
Гулливер обнюхала ее, заинтересованно виляя хвостом. Когда мы зашли в оранжерею, ее шерсть распушилась, и теперь собака напоминала большой меховой шар.
Что вы здесь делаете? спросил я. Я уже подумал, что статуя решила, прогулявшись по оранжерее, сварить себе кофе, и едва сдержался, чтобы не сказать это вслух.
Хотим вытащить тебя отсюда, дружище. Считай, что ты попался на крючок. И э-э-э, забавляемся с твоими устройствами. Извини, добавил он, когда новое облако пара поднялось из оросителя.
С Клемом мы познакомились на службе во флоте, нас сплотил общий интерес к Перу. Затем наши пути разошлись: я устроился работать в Ост-Индскую компанию, а Клем вступил в Королевское географическое общество. Я и не думал, что увижу его снова. На самом деле он был сэром Клементсом Маркхэмом, я и не предполагал, что мы могли быть друзьями. Но когда я вернулся из Китая в плачевном состоянии, он уже через несколько дней приехал ко мне. Я не знал, кто рассказал ему о моем ранении и откуда он вообще узнал, что я был в Англии, но Клем ворвался в дом и объявил, что будет заботиться обо мне, пока я снова не встану на ноги. И он сдержал свое слово, по крайней мере до того момента, как его вызвали на археологическую экспедицию по руинам цивилизации инков месяц спустя.
Клем вытащил последний стул из-под скамьи, убрал старые цветочные горшки и усадил меня. Я почувствовал жар от открытой печи, и это было прекрасно. Минна приветливо улыбалась. У нее были темные глаза, в которых всегда сияли искорки. Клем поцеловал меня в макушку.
Попробуй, тебе понравится. Настоящий кофе.
Тебе с сахаром, Эм? спросила Минна.
Я попытался вспомнить, добавлял ли я обычно сахар в кофе, я не пил его уже много лет. Он был дорогим.
Без сахара. Когда вы приехали?
Минут двадцать назад, ответил Клем. Но мне не хотелось входить в дом и разговаривать с Чарльзом. Один из садовников посоветовал искать тебя здесь. Мы дважды заблудились, добавил он, явно радуясь новому ощущению. Будучи географом, он не привык теряться. Мне показалось, в доме довольно прохладно с этими дырами в стенах и крыше.
Да, у нас произошло кое-что неприятное. Оказалось, древесина белого дерева рядом с домом взрывается.
Я и не сомневался, рассмеялся Клем. Он знал Хелиган достаточно хорошо, чтобы не удивляться происходящим тут странностям.
Минна, сначала прибравшись на скамье, раскладывала на ней все необходимое для кофе. Оставленные мной свертки и подносы с семенами теперь лежали ровным рядом вдоль стены. В небольшом холщовом мешке блестели кофейные зерна. В ступке с пестиком, которые я обычно использовал для семян, остались крошки молотого кофе, причем ступка выглядела гораздо чище, чем обычно. Из стоявшего рядом с Минной кофейника с ситечком шел пар. Я видел этот кофейник впервые, он был яркого бронзового цвета и окрашивал все вокруг в теплые тона. Чашки тоже принадлежали Клему и Минне. Минна подставила одну под носик кофейника и аккуратно потянула за ручку. Черный бархатистый напиток полился тонкой струйкой. Она добавила молоко, сделавшее кофе коричневым, и подала чашку мне. На ободке по-прежнему блестели радужные пузырьки.
На вкус кофе был потрясающим. Я поднял голову, Клем и Минна встревоженно смотрели на меня.
Я не настолько плохо выгляжу, без особой уверенности пробормотал я. Рядом с ними я походил на бродягу. Одежда была более-менее чистой, но ее стирали в холодной воде и не гладили уже долгое время. Я всегда закатывал рукава до локтей, поэтому их нижняя часть которая закатывалась выглядела чище, чем верхняя.
Ну сказала Минна.
Послушай, мы приехали не на чашечку кофе, сказал Клем. В Индии очередная вспышка малярии. Цена на хинин зашкаливает. Министерство по делам Индии устало закупать его в Перу. Они хотят всегда иметь свои поставки. Нас просят вырастить плантацию цинхон.
Значит, вы были в Корнуолле?
Когда я сказал «нас», я имел в виду и тебя. Они сказали, что пару недель назад ты отправил письмо с отказом. Я их убедил, что они неправильно тебя поняли.
Нет. Я не могу отправиться в экспедицию, Клем. Я не могу ходить.
С тобой все будет в порядке. Корабль, лошадь, палатка все просто. Я покажу тебе маршрут.
Я с трудом дохожу от дома до этой оранжереи
Конечно, ты ведь живешь в глуши с Гадким Чарльзом. А теперь молчи и слушай меня.
Я притих. Минна легонько пнула меня ногой и едва заметно кивнула. Я не мог долго смотреть ей в глаза. Я любил их обоих, но, имея много денег и друзей, они были чересчур оптимистичными.