Ко всему этому разнообразию культур и вероисповеданий здесь относились намного благосклонней, чем в других частях Лондона. Зазнавшимся белым буржуа тут были не рады: простому люду, оголодавшему и обнищавшему, не нравилось, когда городские мажоры суют нос в их район. Ограбления, вооруженные нападения и даже убийства случались здесь нередко. Чего стоил только Уайтчепел дистрикт, печально прославившийся зверскими убийствами Джека Потрошителя в конце девятнадцатого века. Мрачная и зловещая аура окружала эти места, и, спустя сорок лет после тех ужасных событий, некоторые горожане не посмели бы пройтись по улочкам Уайтчепела в одиночку даже при свете дня.
Но все же с течением времени трущобы Ист-Энда становились менее опасными: первая мировая война, индустриализация, а также постоянные политические волнения в стране вносили коррективы в жизнь всех жителей города, в том числе и самых неблагополучных. Решительные оппозиционеры действующей власти и вечно бунтующие профсоюзы рабочих находили здесь прибежище и единомышленников. Район кипел активной политической жизнью. Всюду были развешаны листовки: коммунисты, лейбористы, суфражистки Любой желающий мог соорудить импровизированную сцену и продекларировать свои взгляды собравшимся зевакам. Стычки политических оппонентов между собой или с представителями полиции были здесь обычным делом. Эдварду однажды «посчастливилось» попасть в такую заварушку по чистой случайности. Приехав по делам в Ист-Энд, он оказался в самом эпицентре очередной стачки. Отделавшись лишь парой синяков и ссадин, он был вскоре освобожден из приемного участка знакомым инспектором.
Эдвард Финч не был приверженцем какой-либо партии: его мало волновала их вечная грызня и борьба за власть. Будучи человеком спокойным и рассудительным, он расценивал все эти собрания и забастовки как нечто «раздражающее». Он прекрасно сознавал необходимость перемен: время диктовало новые законы и правила в обществе, все менялось слишком стремительно, чтобы люди могли сразу адаптироваться к современным реалиям. Большая часть англичан все еще была верна старым порядкам, привычному традиционному укладу жизни. Молодежь стояла во главе маленьких революций во всех сферах жизни общества, но Эдвард, несмотря на свой возраст, был далек от этих событий. Его работа, и без того увлекательная и непредсказуемая, привносила в его жизнь достаточно разнообразия. Свободное время, которого у него было не так уж много, он предпочитал проводить вдали от людей и шумных компаний за чтением книг. Также ему случалось изредка выбираться за город, чтобы насладиться природой и свежим воздухом.
Перспектива очередной поездки в Ист-Энд была ему, мягко говоря, неприятна. Воспоминания о синяке под глазом и порванном пиджаке все еще были свежи в его памяти. Эдварду иногда случалось бывать здесь по делам: расследования то и дело заводили его в Уайтчепел и прилегающие к нему районы. Тут «гнездились» банды грабителей, наркоторговцев, контрабандистов и других любителей поживиться чужим имуществом. И где еще, как не здесь, детективу следовало искать подозреваемых в расследуемых им делах.
Этот раз не стал исключением. Хотя салон госпожи Мирелы находился на окраине Ист-Энда, там, где постройки и контингент людей, проживающих в них, был чуть респектабельнее, чем в Уайтчепле, узкие улочки и подворотни тут были не более безопасны. Здесь вам вполне могли встретиться хорошо одетые дамы и джентльмены, приличные экипажи, не самые дешевые магазины и лавочки. Но с наступлением сумерек добропорядочные господа предпочитали оставаться дома. На «свет» выходили «ночные ловцы»: так Эдвард называл мелких воришек, карманников, а также зазывал злачных кабаков и притонов. Они поджидали зазевавшихся прохожих, тех, кто был не прочь выпить и развлечься в «приятной компании». Обычно такие посиделки заканчивались тем, что этих «счастливчиков» утром находили без чувств где-нибудь на заднем дворе второсортной гостиницы, без гроша в кармане и далеко не при полном комплекте одежды. Тому, кому повезло чуть меньше, мог понадобиться врач, ну, или, в худшем случае, гробовщик.
Прежде чем отправиться к злополучной гадалке, Эдвард попытался навести о ней справки у Сэма Ридли, своего коллеги из Скотленд Ярда. Молодой человек уже не раз снабжал Эдварда нужной ему информацией и очень этим его выручал.
Прости, друг, но эта госпожа Мирела похожа на призрак, с разочарованием сказал Сэм по телефону. Про ее салон ходят лишь слухи. Она сама ни разу не засветилась в каких-либо незаконных предприятиях.
То, чем она занимается, само по себе вне закона, заметил детектив.
Ну, это спорный вопрос. Ты ведь понимаешь, Эд, что подобного рода услуги, официально не запрещены.
И очень зря, с презрением отозвался Эдвард. Будь моя воля, я бы уже давно издал указ, по которому все эти проходимцы оказались бы за решеткой.
Откуда такая неприязнь? удивился Сэм. Неужели ты сам стал жертвой гадалки? Неужто какая-то молодая цыганочка наобещала тебе несметные богатства и счастье, но вместо этого тебе приходится шататься по Лондону и искать каких-то шарлатанов да фокусников? В таком случае, я бы тоже злился.
Дело не в этом, прервал его Эд. Всем здравомыслящим людям должно быть очевидно, что любые обещания и пророчества, которые продают им эти бессовестные жулики, не что иное, как чистой воды мошенничество. А за мошенничество преступников сажают в тюрьму. Разве я не прав?
Да тебе самая дорога в парламент! С такими речами выступать только там.
Брось, ты прекрасно меня знаешь, Сэм. Я ненавижу политиков. И одна из причин моей ненависти это их неспособность решать насущные проблемы общества. Вот и теперь, Эд тяжело вздохнул, мне придется возиться с таким невнятным делом, потому что они не в состоянии запретить деятельность подобных госпоже Миреле аферистов.
Но, если ты все-таки найдешь доказательства того, что она нечиста на руку, ты будешь очень собой гордиться, не так ли? усмехнулся Ридли.
Тебе совсем нечего про нее рассказать, Сэм? Может быть, какие-то жалобы на ее услуги или случаи ограбления на ее улице?
В том районе кражи не такая уж и редкость. Что касается ее улицы, там, как ни странно, довольно тихо. Морган-стрит усеяна лавчонками, и живут на ней в основном владельцы магазинчиков, люди более или менее благонадежные. Но всякое, конечно, случается.
Мне не верится, что только миссис Рэндолл стала жертвой госпожи Мирелы, настаивал детектив. Должны быть еще такие же простушки, которых эта женщина обвела вокруг пальца.
Знаешь, я припоминаю один странный случай Месяца полтора назад к нам приходил пожилой джентльмен. Я не знаю его имени, так как он общался не со мной, а с Коплендом, младшим инспектором. Я тогда оказался неподалеку и краем уха слышал часть его рассказа. Кажется, он что-то говорил о гадалке, очень известной и популярной среди лондонских домохозяек. Ее имени, к сожалению, я не расслышал, но, вполне вероятно, это и есть твоя госпожа Мирела.
И в чем заключалась суть его жалобы?
Он был просто в ярости от того, что его дорогая женушка унесла к той гадалке их фамильные драгоценности. Разумеется, без его ведома, весело усмехнулся Сэм.
Знакомая история
В общем, он хотел, чтобы мы приняли его заявление и выслали туда парочку ребят, да и прикрыли ее «предприятие».
И вы, безусловно, как самые, что ни на есть, образцовые офицеры, послали старичка куда подальше?
Эдди, ты прекрасно знаешь, как у нас заведено в таких делах
А как же! Она для вас слишком мелкая рыбешка, с издевкой заметил детектив.
Дело вовсе не в этом. Хотя, Сэм замялся. Знаешь, тот джентльмен был немного не в себе. Может быть, потому что женушка утащила из дома последние ценности, а может, просто потому, что ему было очень досадно и обидно за то, что пришлось обращаться в полицию с подобной проблемой. В любом случае, мы ничего не могли сделать: его супруга добровольно отдала драгоценности, они не были украдены, и у нас не было повода возбуждать уголовное дело.
Не нужно далеко ходить, чтобы понять: гадалка просто обманула очередную наивную старушку. Та дама, несомненно, должна была быть умнее, но люди подобного рода деятельности умеют втираться в доверие это их конек.