Сон закружил вокруг меня, размышляя, не подкрасться ли ближе. Сквозь призрачную полутьму начинающегося сновидения просочилось движение. С ним был звук, тихий удар, будто дверь закрылась, захлопнулась. Шорох, тишина. То, что я определил, как движение превратилось в размытый силуэт. Он проплыл по комнате, остановился у моего лежака. Принялся покачиваться, поддаваясь моему ускоряющемуся пульсу. Вздрогнул, замер, превращаясь в человеческую фигуру. Стройную женскую фигуру, облаченную в полупрозрачный короткий халатик.
Новый звук, на удивление приятныйтихое хихиканье. Незнакомка плавно отплыла от меня, пролетела по комнате, не касаясь половиц, двигаясь в ритме вальса, вернулась обратно, склонилась надо мною, подарив ощущение. Легкая ткань коснулась лица, гладкий шелк заставил дрогнуть ресницу. Захотелось чихнуть, громко, от всей души, удержаться не было сил. «Неужели ей не холодно?» промелькнула мысль, сопровождая резкий выброс воздуха из легких.
А вот и я! Привет мой солененький! сформировавшаяся из воздуха фигура забралась под импровизированные одеяла. Упругое девичье тело прижалось ко мне, жаркое дыхание обожгло щеку. Ты рад? Рад, я чувствую, рад!
Мерцающее пламя вспыхнуло в глубине огромных глаз. Его языки покачивались, гипнотизировали. Еще и сон не спешил отпускать меня, потенциальную свою жертву. С трудом удалось прогнать дымку сновиденья и сфокусироваться на улыбающемся лице.
Рядом со мной, широко улыбаясь и хитро прищурившись, лежала Надя. Озаренное пламенем огня, ее лицо казалось нереальным, будто сотканным из воспоминаний. Но так только казалось. Вот она, живая, настоящая, прижимается ко мне. Ее губы что-то шепчут, глаза блестят, обещая ночь неслыханных наслаждений.
Глава девятая
Капитан
Утренняя тяжесть в голове давно стала нормой. Это непременный атрибут нового дня. Как минимум, с того момента, когда море выбросило меня на берег. Возможно, все еще хуже и такой была моя жизнь от рождения? Да? Нет? Не знаю, да и знать не хочу. Зачем! Привык, смирился, потому ничуть не удивился отвратительным ощущениям, что навалились, стоило открыть глаза. Далее последовал обычный набор бессмысленных действий. Я медленно опустил веки, снова поднял, мысленно покачал головой, которая не собиралась отрываться от подушки, точнее, от горы тряпья, что заменяла таковую. Попытался пошевелиться, конечно же, не смог. Пожал плечами, опять-таки мысленно. Что тут скажешь, да плохо, да радоваться нечему, но лекарство давно найденонадо просто отлежаться.
Неспешно зашевелились мысли. Из недр памяти выплыли картинки прошлой ночи. Нечеткие они, неяркие, оттого особенно приятные и будоражащие воображение. Вспомнилась Надежда, ее жаркое тело, прикосновения, шепот, ненасытность
Возник вполне резонный вопрос, а происходило ли все на самом деле? Ответа не было, искать его не хотелось, зачем, ведь лучше верить, так гораздо приятнее и, что немаловажно, проще. Нет, в первую очередь приятнее, это же огромный плюс самомнению все-таки прошлую ночь я провел не один, и это непонятно где на краю света!
Улыбка способствовала возвращению настроения. Стало заметно лучше, причем настолько, что я попытался даже встать, правда, быстро осознал нереальность столь благой затеи. Удалось лишь немного пошевелиться, приподнять руку, пытаясь сбросить с себя поволоку сна и тут все без исключения клеточки измученного тела взорвались дикой болью. Болела каждая мышца, даже лицо и то отзывалось отвратительным покалыванием в ответ на слабые попытки погасить тускнеющую улыбку.
Вот тебе и Надежда! Здорово же она меня отделала! не в силах пошевелить губами сквозь зубы прошептал я. Медленно выдохнул, замер, уставившись немигающим взором в невидимый в полутьме потолок. Тут-таки боль утихла, думаю, я к ней просто привык. Чувствуя послабление, скептически настроенная часть сознания не смогла промолчать и мысленно покачала головой. Вряд ли это заслуга одной-единственной девушки, тут что-то другое
Удалось немного повернуть голову, взгляд опустился ниже, в привычной глазу полутьме я разглядел целую гору свежих поленьеврезультат вчерашней вылазки. На удивление приятная картинасложенные горкой дровишки. Аккуратно напилены они, колоты еще и так мастерски, просто полено к полену! «Почему-то не могу вспомнить, когда это я орудовал топором, медленно зашевелились сомнения. Хотя, это неважно, забыл и ладно, в последнее время я постоянно что-то забываю. Видимо сразу после того, как вернулся. И да, это многое объясняет, давненько я так не напрягался, а тут взялся сгоряча еще и после многодневного безделья, плюс, опять-таки Надя».
Громко крича и безбожно ругаясь, я заставил себя повернуться на бок. Замер, изо всех сил стараясь придушить разрастающуюся панику. Стало заметно легче, скорее всего, это из-за уменьшившегося давления на позвоночник. Минута отдыха и очередное усилие. С огромным трудом удалось подтянуть колени к груди. Одно, другое. Снова отдых.
Не могу сказать, сколько я так лежал, глядя в пустоту, тщетно пытаясь перебороть себя. Наверняка внутренняя борьба продолжалась бы до самого вечера, а то и до следующего утра, но как-то очень уж ярко из глубин памяти всплыло клятвенное обещание, данное самому себе прошлым вечером. В дополнение к нему воображение так детально нарисовало изобретенное накануне заполярное лакомство, бюджетный пирогмакароны со сгущенкой. Надо же, то, что еще несколькими днями ранее не пробудило бы во мне ничего кроме брезгливого отвращения, теперь спровоцировало интенсивное выделение слюны. Потекла та веселым ручейком от уголка рта на плечо и далее на брезентовые простыни.
Более терпеть не было сил. Одним резким движением без подготовки и предупреждения не давая боли сориентироваться, я повернулся на живот, воспользовавшись предусмотрительно согнутыми коленями, стал на четвереньки. Замер, удивляясь тому, что никакая часть тела не отвалилась, пытаясь уклониться от неожиданной утренней зарядки.
Еще одно усилие и я уже почти стоял. Оставалось только распрямить полусогнутые ноги и, что самое сложное, выровнять спину.
Скрипели коленные суставы, хрипела, нехотя разгибаясь, спина. Медленно, градус за градусом, я выпрямлялся, принимал вертикальное положение. Когда же оставалось совсем немного до того, чтобы мое положение можно было назвать правильной осанкой, я вынужденно остановился. Снова спина. Создавалось впечатление, будто позвонки сдвинулись с места и теперь только того и ждут, чтобы выпрыгнуть из позвоночника и затеряться в блеклом свете сумрачного дня.
Для начала достаточно, я с сожалением посмотрел на себя, на нижнюю часть себя, искренне радуясь тому, что не могу увидеть согнутую фигуру со стороны. Направился к выходу.
Ковыляя будто столетний старик, выбрался из казармы. Остановился на пороге, переступая с ноги на ногу, не двигая головой, чтобы не сломать чрезмерно напряженную шею, обернулся. Посмотрел на соседский домик, на запертые двери, окна. С тоской посмотрел, не со злобой. Обида, если она и была, потерялась прошлым вечером. Подавил пробуждающееся желание подойти, постучать, поздороваться. Пожалуй, правильно сделал, вряд ли процедура повторного массажа, аналогичного вчерашнему, пошла бы мне на пользу. Если я его вообще пережил бы! Хотя, чем заболел, как известно, тем и лечись
Вода. Ты собирался набрать воды, на всякий случай напомнил я себе.
Вернулся в тамбур. Потоптался на месте, прицеливаясь, присел, взял с пола топор, мятое ведерко с проволокой вместо дужки. Критически его осмотрел, кажется, целое, лед в любом случае донести можно. Медленно встал. Побрел в сторону выхода, не видя практически ничего вкруг.
В глазах стояла удивительная картина, просто шедевр современного искусства, я даже название ей придумал «Яркие пятнышки, играющие в салочки». Хорошее название точно суть передает. Даже запечатлеть захотелось, как разноцветные вспышки разной формы и разного цвета, но большей частью крупные кроваво-красные взрываются перед глазами. Хорошо, что рисовать нечем
Ступил на порог, глубоко вдохнул, закрыл глаза, наслаждаясь сомнительным шедевром, видимым с особой ясностью. Открыл, медленно двинулся в обход казармы.
Здорово же меня отжали, просто как стираное белье! К тому моменту, когда я проходил мимо швартовочной бочки, сил совсем не осталосьвыдохся окончательно. В голове, громко и отчетливо, просто как старинные напольные часы, отсчитывающие секунды, бился отголосок пульса. Вот только не секунды он считал, слишком уж высоким был темп.