Если ты просто возьмешь и сбежишь, тебя могут заподозрить в причастности к этому делу, опасливо предположила я.
Науэль хмыкнул.
Есть подозрение, что, если я не сбегу, мне грозит нечто похуже.
Я вздохнула.
Может быть, ты прав. Почему ты сразу не покинул город?
Постигал разницу между шестнадцатью и двадцатью шестью.
В смысле?
В смысле это в шестнадцать лет я мог позволить себе все швырнуть и свалить в закат. А сейчас у меня три контракта. Попробуй слинять, не объяснившись. Даже в случае моей смерти извлекут из могилы и затаскают по судам. И еще этот фильм Почему все это не стряслось хотя бы на месяц позже? Пропасть во время промо-компании Я пытался найти Яниса, но не смог. Придется позвонить ему позже. Зато у меня была возможность узнать некоторые любопытные детали. Обожаю наши новостные программы. Все покажути заляпанное кровищей место преступления, и сам труп в подробностях. Только сиськи по телеку показывать нельзя. Они детям на психику плохо влияют.
И что же ты узнал?
Да так, обнаружил разные настораживающие несостыковки. Ладненько. Тогда я вооружаюсь.
То естьвооружаешься?
Нам лучше уйти отсюда. Этот склад не зарегистрирован на мое имя, и я месяца три здесь не появлялся, но все же я не уверен, что он может считаться безопасным местом. Надень еще это, Науэль кинул мне свое пальтоиз тонкой ткани, серебристо-серое, с перламутровым кантом. Будет широко в плечах, но в свитере ты замерзнешь, тем более что неизвестно, где мы закончим этот день.
От его слов «неизвестно, где закончим» мне немножечко подурнело. Возможно, в наспех вырытой яме, присыпанные тонким слоем земли.
Ну-ну, сказал Науэль, изогнув бровь. Не впадай в панику. Я тебе сообщу, когда надо будет. Если тебе не нравится пальто, дать тебе что-то другое?
Оно мне нравится.
Обувь купим позже. Моя тебе однозначно не подойдетслишком большой размер. Оцени меня. Я переоделся, чтобы выглядеть менее броско. Теперь я похож на обычного парня?
Науэль натянул на голову капюшон пальто и принял модельную позу.
Э-э Только руки в бока вот так упирать не надо.
Науэль опустил руки. От него исходило привычное высокомерие. Размазанная по векам тушь акцентировала внимание на глазах, отчего они казались выразительнее. Прядь собранных в хвост длинных волос выбилась и прилипла к щеке, блестящая и снежно-белая. Да еще эти ярко-розовые кеды М-да, одежда, даже самая непритязательная, здесь не поможетнатяни на него коробку из-под телевизора, Науэль и то умудрится выглядеть будто только что с подиума.
Нет, совсем непохож.
А так? Науэль скорчил имбецильную физиономию.
Они не все выглядят как дебилы.
Но большинство, да?
Я вздохнула.
Сними серьги.
А еще они так ходят как если бы пни умели ходить. У них не ноги. У них корни.
Хватит, это не смешно. Нет, всё снимай. Всё. И кольца.
Одно кольцо, с синим квадратным камнем, Науэль оставил. Когда я указала на него, в ответ прозвучало одно короткое: «Нет».
И тушь сотри.
У меня кончились салфетки для снятия макияжа.
А. Ну это как раз хорошообычные парни не таскают с собой салфетки для снятия макияжа.
Не похож, так не похож, Науэль вздохнул с неискренним огорчением. Лишний раз доказывает, что яркую индивидуальность не скроешь.
Все же сотри тушь. Она привлекает внимание, я протянула Науэлю свою скомканную, розовую от крови, салфетку.
Избавляясь от туши, Науэль в последний раз прошелся взглядом по вешалкам.
Прощай, мое во всех смыслах дорогое барахло. Не забывай меня и пылись меньше.
Подхватив с пола рюкзак, Науэль закрыл глаза непроницаемо-черными очками, его спутниками в любое время года, и мы вышли на улицу, где моросил скучный осенний дождь. Намокнув, светло-серая ткань моего пальто быстро стала темно-серой.
Минут тридцать мы шагали в полном молчании. Лицо Науэля вернулось к нормальному цвету. Мне было неуютно и тревожно, со дна души поднималась, как бы я ни пыталась придавить ее, мутная тоска. Мрачные мысли вламывались в голову с безжалостным нахальством. Янвеке мертв, у меня не было в этом сомнений, но мне еще только предстояло осознать это. Поглядывая на Науэля, я поражалась его хрупкости. Он похудел на шесть килограммов для «подростковых» эпизодов его последнего фильма, а поскольку он и до того был худым, от него остались кожа да кости.
После получаса быстрой ходьбы мы добрались до оживленной улицы. Магазины, прохожие, навязчивая реклама со всех сторонвсе привычно опостылевшее. Но на мне одежда Науэля и сам Науэль со мнойа ведь не пятница, и ощущение обыденности разбито вдребезги. Среди суеты и многолюдья на меня накатил страх. Казалось, любой человек может представлять опасность. Как мне теперь вести себя? Я должна перемещаться только по ночам? Уехать из страны и никогда не возвращаться? Сделать пластическую операцию для изменения внешности? Ох, я ничего не знаю о жизни в бегах.
Ты же возьмешь меня с собой?
Науэль оглянулся и хмуро взглянул на меня.
А у меня есть выбор?
Его ответ был ранящим и радующим одновременно. Что бы там ни ждало меня дальше, я буду с ним, ради чего и кораблекрушение моей жизни можно выдержать. Хотя была ли она вообще, эта жизнь?
Науэль издал короткий насмешливый звук.
Я все сделал для того, чтобы однажды без проблем раствориться в толпе, он показал мне на транспарант с рекламой минеральной воды, который висел не в сезонкого интересует минеральная вода осенью? М-да. Мне легче распродать себя по кусочкам на аукционе, чем превратиться в невидимку.
Тебя взяли бы дороже целым.
Я уже много раз видела эту рекламную фотографию: запрокинувший голову Науэль демонстрирует свой прекрасный профиль. Сверху на Науэля падают потоки сверкающей воды, стекают по его лицу и голой груди.
Вода, которую они лили на меня, была ледяная, припомнил Науэль. Вряд ли горячая вода на фото выглядит иначе, так что, полагаю, они делали это из чистого садизма.
А я полагала, что большинство из тех, кто видел эту фотографию, задумывались отнюдь не о минеральной воде.
Мы зашли в аптеку. Науэль продиктовал длинный список, закончившийся гематогеном и аскорбинкой (он сказал мне как-то, что может затащить себя в аптеку только обещанием чего-нибудь сладкого или оказывающего наркотический эффект).
Да, и зубную щетку. Розовую. Анна, тебе какую?
Ответив «красную», я вызвала бурное неодобрение Науэля.
Ты представляешь, как они будут смотреться вместе? Это хуже бордового и желтого.
Я вздохнула. Мир Науэля был полон стилистических трагедий, вроде зубных щеток несочетающихся цветов.
Дайте зеленую, сказал он аптекарше, и она вдруг потянулась к нему носом, как принюхивающаяся кошка.
Вы, случайно, не Науэль Вилеко?
Что вы, Науэль снял очки и пронизывающе, раздевающе посмотрел ей в глаза, растянув губы в ослепительной улыбке. Ненавижу этого пидораса.
Типично по-науэлевски. Мне оставалось только вздохнуть.
На улице Науэль надорвал пакет с ватными шариками, достал один, смочил его йодом и протянул мне на вытянутой руке, точно боялся, что я могу укусить.
Продезинфицируй порез.
Мой взгляд почему-то застрял на его мелово-белых пальцах, на которых йод оставил темные пятна.
Из соображений конспирации мы сели в автобус («Сегодня я и так успел намозолить глаза таксистам») и поехали по темнеющим улицам. Я понятия не имела, куда мы направляемся, а Науэль только флегматично заметил, что сто лет не ездил в общественном транспорте и еще двести бы не ездил. Затем он сунул в рот жвачку и закрыл уши наушниками. Когда автобус останавливался, и грохот мотора затихал, я различала рваные ритмы и пронзительно вскрикивающий женский голос, доносящийся из наушников. Тусклый свет, наполняющий салон автобуса, придавал бледной коже Науэля болезненный оттенок. Раньше я не замечала, что у него такие темные круги под глазами. Косметикой замазывал? С него станется. Хотя после бессонной ночи синева под глазами неудивительна.
Изолируясь от мира, Науэль закрыл глаза, и теперь я могла рассматривать его в открытую. Его лицо было бесстрастным, непроницаемым, идеальным, как лицо совершенной статуи. Науэль был способен источать эмоции даже кончиками ресниц, вживаясь в персонажа фотографии или фильма. Или пропуская через себя музыку. Но не когда дело касалось меня. Мне захотелось дотронуться до кончиков его пальцев, погладить пятнышки йода на их кончиках, но я, конечно, не решилась и вдруг почувствовала себя ужасно проголодавшейся и еще более истосковавшейся по сигаретампоразительно, что я вспомнила о них только сейчас. Сегодняшние потрясения заслонили все, даже мою страсть к курению.