Под испытующим взглядом Сун Лимин я взял в руку второго жука и, зажмурив глаза, сжал пальцы. Когда лопнул черный панцирь, я постарался не скривиться от омерзения. И ни один мускул не дрогнул на моем лице, пока я жевал белковую массу. Впрочем, это оказалось нетрудно: «мясо» производителя шелковой нити в самом деле оказалось вкусным.
Проглотив последний кусочек, я посмотрел на Сун Лимин глазами великомученика, вдруг ставшего Победоносцем. Только, в отличие от Святого Георгия, во мне эта метаморфоза произошла при жизни, чему я был безумно рад. Можно сказать, первый экзамен на звание даоса я сдал весьма успешно. О том, что милая китаянка приготовила мне еще одно испытание, я вспомнил уже под вечер, когда мы отправились в башню Дракона.
Глава пятая
Мы подъезжали к телебашне в сгустившихся сумерках. Чтобы не захлебнуться в вязком мраке и не сгинуть бесследно в черном провале ночи, Харбин вспыхнул миллионами огней. Белые лучи на острие башни безжалостно сканировали небо и землю, не давая им шанса погрузиться в зрительное небытие, найти успокоение в воображаемой пустоте ночного пространства. Я тоже терзал темноту: вспышками фотоаппарата. Ежесекундно нажимая на затвор, я оставлял в памяти суетливые, невыстроенные кадры: это был единственный способ вобрать в себя, поглотить без остатка сияющую красоту огромного города.
Попав внутрь Дракона, я вновь оказался посреди людского океана. Только в отличие от вокзала, где были сплошь азиатские лица, в башне перемешались представители всех наций и цветов кожи. Они в унисон говорили на знакомых и незнакомых мне языкахмиф о Вавилонском столпотворении нашел здесь свою тотальную реализацию. Малость привыкнув к тому, что в Китае тебя постоянно окружает неимоверное количество человеческих особей, я уже не стал впадать в ступор, как утром. Ориентируясь на ладную фигуру Сун Лимин, я старался не отставать от нее ни на шаг, чтобы не затеряться в этой пестрой толпе. Впрочем, я даже не сильно боялся с ней разминуться: в конце концов, на руках у меня была визитка отеля, и уж как-нибудь я бы сумел до него добраться.
Прежде чем вознестись на лифте к смотровой площадке, Сун Лимин провела меня по первым этажам, где находились залы развлечений. Абсолютно глупых развлечений, на мой взгляд: кому, кроме детей, интересны пластиковые динозавры в полный рост и прочие древние обитатели Земли? Или целая кунсткамера фантастических уродцев и пришельцев с других планет? Эти нелепые резиновые куклы раздражали меня до глубины души, а Сун Лимин хохотала, как ненормальная, и просила, чтобы я сфотографировал ее в объятиях то одного монстра, то другогону детский сад! Я старался быть вежливым и не подавать вида, что мне чертовски скучно, но китаянка оказалась проницательной штучкой. «Эй, ты, бука, кончай злиться, со смехом сказала она, расслабься и получай удовольствие!» Я старался изо всех сил «получить удовольствие», но выходило как-то не очень. Особенно это перестало выходить, когда Сун Лимин приволокла меня в «императорскую» комнатутам можно было пофотаться в традиционных одеяниях китайских царедворцев.
Сначала она сама натянула костюм средневекового воина: стеганая фуфайка и коричневый плащ по щиколотки, на голове шапочкаперевернутый походный котелок с желтым платком вокруг шеи, в руках деревянный меч. Корча страшные физиономии, Сун Лимин лихо размахивала мечом, принимала воинственные позы и делала грозные выпады, я же фотографировал ее забавы. А потом она потребовала, чтобы я облачился в костюм придворной дамы. Тут уж я не выдержал: покрутил пальцем у виска и заявил, что все, на сегодня довольносколько можно делать из меня идиота?!
И ты полагаешь, что с таким настроем сумеешь стать даосом? фыркнула Сун Лимин. Ты раздражаешься по любому поводу, на каждом шагу комплексуешь, и главноесовсем не ловишь кайф от жизни. Ты все что угодно, только не даос!
Вот приедем к Учителю, он и займется вплотную моим даосским воспитанием, огрызнулся я. А пока что буду ловить кайф по-своему, тихо, без абсурдных переодеваний и прочего веселья. Я не такой внутри, мне неинтересен весь этот балаган!
Ты, наверное, забыл, что даос внутриникакой, безмятежно глядя на меня, сказала Сун Лимин. А значит, он может быть всяким. И еще: в любой жизненной ситуации даос видит упражнение. Он его выполняет и тем самым обогащает свою внутреннюю пустоту новым содержанием. В этомсмысл бесконечного продвижения по пути Дао. Так что расцени переодевание в женское платье не более чем упражнение. Тебе просто нужно расслабиться и сделать это в свое удовольствие. Не думай о том, как посмотрят на тебя окружающие. Для даоса мнение других людей не существует.
Ладно, уговорила, буркнул я и, делая над собой громадное усилие, подошел к стойке с бутафорскими костюмами. Давай, ряди меня китайской матрешкой!
Не матрешкой, а знатной дамой, прыснула моя мучительница.
Она стала мне протягивать одну часть костюма за другой. Сначала велела натянуть через голову шелковую бордовую юбку с золотой оборкой. Потом подала темно-синюю, как ночное небо, блузу с широчайшими рукавамипо краям она была отделана красно-золотыми лентами. Увенчала эту неземную красоту алая шляпа. Ее поля украшала нить крупного жемчуга, а прихотливое сооружение надо лбом говорило о высоком происхождении фрейлины.
Ну что, ваше величество довольны? хмуро поинтересовался я, сцепив руки за спиной и сутулясь вдвое больше обычного. Таким дураком я себя давно не ощущал!
Ты просто куколка, куколка! восхищенно прищелкивая языком, сказала Сун Лимин. Сейчас я сделаю несколько снимков, чтобы ты сам убедился! Только поиграй немного, подвигайся, улыбнисьну побудь немного фрейлиной, а не занудой занудовичем
Я был зол как черт и жаждал оставаться именно «занудой занудовичем», старым и вредным, но эта девчонка упорно делала из меня клоуна на арене цирка. Кому расскажешьне поверят. Впрочем, хотела посмешище, о прекрасная и светлая Сун Лимин, так получай посмешище!
От злости я стал совершать нелепые дерганые движения руками и ногамиактер театра кабуки сдох бы от зависти, глядя на мой «танец»! Я почтительно соединял ладони и кланялся «императрице», а потом полз к ней на коленях, путаясь в юбке. Снова вскакивал на ноги и, раскинув крылья-рукава, семенил маленькими шажочками по комнате, аки девица в хороводе. Строил рожи в объектив и принимал чудовищные позы, за какие фрейлину наверняка бы предали публичной казни, привязав к коню и пустив его в чисто поле. Под конец я совсем распоясался: бухнувшись на золотой трон, победно задрал ноги и с голливудской улыбкой уставился на умирающую от смеха Сун Лимин.
Тут я услышал за спиной рукоплескание и многоголосый гогот. Резко вскочив, я обернулсяв дверях стояли три пожилые китаянки в фартуках и с косынками на головах. Скаля наполовину беззубые рты, они вовсю потешались, глядя на мое шоу.
Ni kan! Lao wai pai zhao!проскрипела одна из них, а ее товарки задрали вверх большой палец и одобрительно потрясли им в воздухе.
Что она там бурчит? сквозь зубы спросил я, сбрасывая с себя шляпу и кокетливый блузон. На ходу задрал юбку, чтобы стянуть ее через голову, и поспешил укрыться от трех граций за стойкой с одеждой. Что-нибудь типа: «Старый дурень совсем спятил»?!
Да с чего ты взял? удивилась Сун Лимин, проглядывая отснятые снимки. Просто сказала, что ты иностранец, фотографируешься. Это здешние уборщицы, они таких весельчаков каждый день сотнями видят. Вообще люди сюда для того и приходят, чтобы позабавиться. Ну признайся, тебе же понравилось? Ты так хорошо дурака валял!
Последняя фраза Сун Лимин меня буквально оглоушила. Еще никто не говорил мне эти слова с восхищением, так, будто я сделал нечто расчудесное. Порой отец кричал: «Кончай валять дурака!» и этим словно отвешивал мне незаслуженную пощечину: трудно было найти более серьезного человека, чем я, и тем обидней бывало мириться с презрительным тоном, каким старик это произносил. А сейчас вдруг оказалось, что валять дуракасовсем не плохо, наоборотсовершенно классно. По крайней мере, я вдруг осознал, что моя злость в процессе дуракаваляния куда-то испарилась, и вместо нее в душе образовалась приятная пустота. Не о ней ли давеча упоминала Сун Лимин?