Этот придурок хоть знает, куда едет?поинтересовалась Кэт, аккуратно отпивая из трясущейся в руке банки.Или он впервые увидел эту паршивую имитацию дороги и решил ее опробовать?
Похоже что он специально искал ее.
Может, она идет к ущелью, куда он скинул Брока.
Куда бы она не шла, часто по ней не проезжают.
С чего ты взял? Нет, она, конечно, довольно ухабистая и все дела
но даже самую ухабистую грунтовку рано или поздно укатывают так, что борозды от шин становятся, фактически, разделителями колей,заметил я.Здесь же такого и близко нет. По ней проходят от силы пяток раз в год. Куда бы она нас не привела, местечки там безлюдные.
Мы отпили еще немного пива.
Не будь у нас столько проблем,заметила Кэт, облизывая крошки печенья с пальцев,это была бы поездочка в духе Монти Пайтона. Весело и безопасно.
Этот тип, Снег Снегович в нем что-то есть от персонажей Пайтона.
Да ну. Он кошмарен. Если б только мы могли о нем забыть
Яуже забывал,заметил я.Когда мы целовались.
Отвлекаться хорошо тогда,назидательно сообщила мне Кэт,когда точно знаешь, что через пять секунд тебе не придется втаскивать себя волоком в отвратительнейшую рутину.
Во всем есть свои плюсы,пожал плечами я.
Не знала, что ты такой философ.
Платонмое второе имя.
Платон? Тот парень, что сам себя казнил, приняв яд?
Да, то был либо Платон, либо Сократ, не помню точно.
Выпить яду ты всегда успеешь, философ. Пей пиво.
Если не возражаешьвыпью.
Я допил свой остаток, пока Кэт отщипывала от дюжинной упаковки на полу новые две банки и открывала их на прежний лихой манерсразу две разом. Забрав у меня пустышку, она аккуратно сплющила ее и бросила под задние сиденья. Новая, приятно холодная банка легла мне в руку.
Спасибо,поблагодарил я.
Еще печенье будешь?
Несомненно. Почему бы и нет?
Наслаждайся,она помахала у меня над ухом пачкой.Кто знает, что нас ждет дальше.
Ущелье Брока, надо полагать.
Да, и, боюсь, до него уже недолго.
Вполне может быть,уклончиво ответил я.
Зачем ему вообще тащить нас в такую глухомань? Он ведь планирует возродить Эллиота, а не отправить в полет со скалы.
Полет со скалы,сказал я, чувствуя, как невольно холодеют внутренности,запланирован для нас, Кэт.
А, ну, может быть, и так. Ешь печенюхи, пиво глушискоро тебя псих спихнет со скалы.
Мы смеялись. Нервозненько так, но смеялись.
Наверное, всему виной пиво. А может, и не только пиво. Может, конечно, показаться странным с моей стороны заявлять такое, но, черт побери, мы взаправду хорошо проводили время. У нас был настоящий автопикник. Мы с комфортом ехали по краю (по крайней мере, близко к тем краям), куда тысячи людей приезжали каждый год забавы ради, отдохнуть и развеяться. И разве не так называется этот новый, популярный вид отдыхабездорожничанье? Идеально подходит под наш случай. Мы бездорожничали. Углублялись в самое сердце пустыни.
Что касается менямоим пассажиром сейчас была моя единственная в жизни возлюбленная, более красивая, чем когда-либо, более загадочная, чем когда-либо чего еще я мог пожелать?
С небольшими допущениями, это был лучший день моей жизни.
Наверное, и для Кэт это был прекрасный день. Знаю, яне подарок, но у нас с ней вроде как наладились доверительные (и даже чуть больше, чем просто доверительные!) отношения. Но что куда важней для нее самойона наконец избавилась от Эллиота, который избавил ее от Билла. Впервые за долгие годы она была свободна от жестокости своих мужа и вампира.
И, по крайней мерепока, она была свободна от безумных выходок Снега Снеговича. Он не мог навредить ей сейчас. Он был заперт в фургоне.
Фактически, если бы мы действительно хотели убежать, мы могли бы просто развернуться и поехать в обратную сторону.
Мы не были заложниками ситуации.
В некотором смысле, мы были здесь с чисто добровольческой миссиейспасти заложников Снеговича.
У нас не было четкого плана действий, но я был уверен, что мы его рано или поздно придумаем и найдем приемлемый способ вытащить всехнас, Пегги, Донницелыми и невредимыми из этой заварушки. Да, я только надеялся. Надеялся, что так все и будет.
А пока что мы догоняли комету-фургон по ее пыльному следу, совсем как старикан Галлей некогда. У нас были пиво и сырные крекеры, и мы отпускали шуточки о наших невзгодах. Чем плохо такое времяпрепровождение?
Хотел бы я, чтобы так мы ехали вечно.
Когда моя банка опустела, я с улыбкой передал ее Кэт. Та небрежно бросила ее через плечо.
Еще одну?
Нет, лучше не надо.
И я не буду. Не хочу напиться до бессознанки. Хочу остаться в боевой готовности.
И то верно,хохотнул я.
Кэт, захихикав, хлопнула меня по ноге.
В ближайшем ущелье намечается Снегопад. Бюро погоды Сэма и Кэт гарантирует. Хочешь печенья?
Я бы рад, да на диете.
Зачем? Ты и так хорош. Ты даже больше, чем просто хорош.
О, спасибо. Ты, кстати, тоже.
Она бросила свою пустую банку назад, затем аккуратно завернула края вскрытой пачки печенья и нагнулась, чтобы спрятать ее в пакет.
Я уличил момент и положил ей руку на спину. Ее рубашка была влажная. Тепло тела легко пробивалось через ткань. Легонько проведя пальцами вдоль ее хребта, я поднялся выше, к шее, аккуратно сжал плечо. Она вроде бы не возражала. Может быть, хотелось бы мне верить, ей было даже приятно чувствовать мою руку на плече.
Вот только когда мой робкий массаж перешел чуть ниже, к ее шее, она вдруг вздрогнула, ахнула и прикусила губу.
Я отдернул руку.
Сев неестественно прямо, Кэт оттянула воротник рубашки вниз и прижала руку к левой стороне шеи.
Меж ее пальцев потекла кровь.
Из пары отверстий от клыков Эллиота. Тех самых, что она показывала мне на пороге дома вчерашним вечером. Тех самых, что она показывала Снеговичучтобы доказать, что наша история о вампире не выдумка.
Я, видимо, разбередил их.
Черт,я мысленно отвесил себе подзатыльник.Прости, Кэт. Я криворукий.
Она повернулась ко мне. В самых краешках ее глаз выступили маленькие слезинки, но, видимо, первая боль уже прошла.
Все в порядке,сказала она.
Я забыл о твоих ранах.
Она усмехнулась и вытерла глаза.
Я и сама забыла.Уголок ее рта скользнул вверх.А ты взял и напомнил.
Я мне так стыдно.
Забудь. Поначалу все было здорово. Ты просто всегда держи в уме, что япользованный товар.
Пользованный товар.
От ее слов мне сделалось дурно. Пусть даже Кэт попробовала отшутиться, все равноужасно было слышать, как она говорит такое о себе.
Никакой ты не «пользованный товар»,сказал я.
Пользованный-пользованный.Запустив руку в перчаточницу, она извлекла пару бумажных салфеток, припасенных там, и приложила к ранке. На белой поверхности тут же выступили две влажные красные точки.Причем попользовать успели и душу, и тело.
Но сломить не смогли ни то, ни другое,добавил я.
Она улыбнулась немного печально и сказала:
Да, верно, еще не сломанный. Но подожди, Снег Снегович еще успеет на мне отыграться этим вечером.
Я ему не позволю.
«Я не уйду покорно в сумрак смерти»произнесла она.
Я пристально посмотрел на нее, удивленный.
Конечно же, не уйдешь. Откуда эти слова?
Она глянула на меня в ответ.
Неужели ты забыл? Это же Дилан Томас! Тот поэт-валлиец, стихами которого ты забрасывал меня в то наше последнее лето. Помнишь, как мы декламировали «Папоротниковый холм» хором полупустой парковке?..
Бог мой,вырвалось у меня. Я не вспоминал о том лете долгое время. Вспоминая те прекрасные деньки, я всегда ввергал себя в чернейшую печаль, потому и избегал этих воспоминаний всяческичтобы в один день они не свели меня с ума окончательно и не довели до ручки.
Хотя, не только Томаса я помню с тех времен. Были другие потрясные стихи,сказала тихо Кэт.Как насчет вот этого? «В темноте, где-то рядом, тебя ощущаю, и в ветвистых туннелях несущих кровь вен»
Что-то знакомое.
Еще бы не знакомое.
Тут меня осенило.
Это что, я написал?