Ты не уйдёшь от меня!
Он молниеносным ударом ножа распорол шею коню Иуды.
Благородное животное отпрянуло назад, встало на дыбы и, обливаясь кровью, с жалобным ржанием забило в воздухе передними копытами. Иуда с обнажённым мечом в руке метнулся на землю и через мгновенье стоял на ногах, ожидая нападения врага. Но тот исчез за толстыми стволами масленичных деревьев, и только был слышен его каркающий, озлоблённый смех.
Иуда обернулся к перепуганным братьям.
Бегите назад. Манасия хочет моей крова, а вас он не тронет. Спасайте себя и учителя.
Но Захарий и Ефрем в ужасе показывали пальцами в тёмную рощу.
Они вокруг нас. Мы погибнем.
Убирайтесь! Им нужен только я!
Ефрем и Захарий сняли с седла Иешуа и, стеная, плача и ругая друг друга, торопливо забросали его травой и кинулись на грудь Иуды.
Прости нас, господин. Это мыпроклятые секаригнались за твоим отцом и пытались убить тебя по приказу царя Антипатра, но возлюбили тебя. А теперь за то, что мы спасли Мессию, этот кровавый диавол разыщет нас и в Царствии Божьем
Иуда помнил своих родителей и в другой ситуации он немедленно покарал бы убийц, но сейчас, видя, как со всех сторон к его маленькому отряду приближались десятки или сотни плохо различимых в темноте людей, он зловеще сказал:
Мы изрубим их в куски. И им станет не до Иешуа.
Его слуги, сокрушённо качая головами, вынули мечи и приготовились к битве, боясь живыми попасть в руки Манасии.
Между тем, глава тайных убийц, разражаясь богохульными проклятиями, гнал вперёд убийц, то и дело повторяя:
Возьмите Иуду живым. Я по жилке вытянул его душу.
Иуда окликнул Захария и Ефрема, и они все трое, разбежавшись, своими телами отшвырнули назад первые ряды секарей и, пользуясь замешательством врагов, обрушили на их головы мечи. И вот уже громкие стоны, предсмертные крики разорвали тишину в Масленичной роще. Секари охватывали учеников Иешуа плотным кольцом, ненавидя их ещё и потому, что они были одеты в ненавистную для иудеев форму римских легионеров. Убийцы, не щадя себя, бросались на маленькую группу в нетерпении как можно быстрей покончить с нею и становились лёгкой добычей для стремительных коротких мечей.
Обезумевшие от ярости, Иуда, Ефрем и Захарий, залитые кровью с головы до ног, натыкаясь на такое же яростное сопротивление секарей, со звериным воем прорубали себе дорогу. И едва, разорвав круг, переводили дыхание, им навстречу шли новые толпы врагов.
Манасия, размахивая ножом, метался позади своих людей и кричал:
Не бойтесь умирать за Бога! Каждый из вас, погибнув здесь, немедленно попадёт в Царствие Божиие. Бог вам даст столько сосудов греха, сколько вы пожелаете!
Иуда, слыша голос Манасии, рвался к нему, но тот, посылая других на смерть, сам не спешил попасть на небо.
Где-то в глубине рощи прозвучали крики:
Эй, Манасия! Сюда идут римляне!
Это был отряд Панферы. Он быстро поднимался на вершину горы. Напор секарей ослаб. Манасия, угрожая ножом, погнал своих людей в бой, требуя продолжить схватку. Но до слуха иудеев долетел зычный голос Панферы:
Иешуа Мессия, где ты?!
Звук конского топота быстро приближался, и смущённые убийцы опустили оружие. И в этот момент, промчавшись сквозь их ряды, перед растерянным Манасией появился Иуда и вонзил меч в грудь убийцы. Тот, захлёбываясь кровью, потянулся рукой к лицу Иуды и, напрягаясь телом, вскрикнул:
На том свете я достану тебя!
Секари, при виде гибели своего вождя, начали разбегаться по роще, а Иуда, Захарий и Ефрем метнулись к Иешуа. Он не потревоженный лежал на прежнем месте.
Иуда бросился навстречу римскому отряду, срывая с себя панцирь, выскочил на дорогу и на новый крик Панферы: «Где ты, Иешуа Мессия?!» откликнулся:
ЯИешуа Мессия!
Вскоре на дороге появились римляне с факелами в руках. Они окружили залитого кровью Иуду, спрыгнули с коней. Панфера глянул в лицо Иуды и в сильном замешательстве спросил:
Ты ли сказал: Иешуа Мессия?
Да, Иуда обернулся к Ефрему и Захарию. Вот мои ученики. Они скажут тебе правду.
Дада, он Мессия по Писанию, убитыми голосами ответили ученики и заплакали.
Царь Антипатр находился в той группе всадников, которая рассматривала приведённого Панферой Мессию. И вот теперь царь, смеясь от того, что, наконецто, погубитель его семейного счастья находился в руках римлян, но они почему-то называли Иуду именем другого человека, хотел догнать удалявшегося прокуратора, однако Латуш перехватил руку Антипатра и удержал его на месте.
Царь, а нужно ли тебе объяснять Пилату: кто есть кто?
Антипатр, удивлённый бесцеремонностью астролога, сердитым жестом оттолкнул руку и поехал вперёд, со смехом говоря:
Я тоже хочу, как волшебник, открыть неизвестное римлянину.
Но тогда, государь, ты потеряешь то, чем дорожишь.
Ты имеешь ввиду царицу?
Да. Ведь Иуда молчит, пока идёт на смерть ради учителя, а если его имя будет открыто, то он вновь бежит, чтобы однажды и навсегда похитить твоё счастье.
Антипатр нахмурился и раздражённой рукой ударил плетью себя по бедру, но страдая, не ощутил боли. Теперь, когда с Иудой было покончено, он хотел поставить Пилата в глупое положение и восторжествовать над ним.
Латуш, видя мысли царя, вкрадчиво сказал:
Ты посмеёшься над Пилатом после Пасхи.
И он будет считать себя одураченным?
Конечно, государь. Ведь Панфера подсунул ему Иуду вместо Мессии, а сам, обласканный Пилатом уйдёт в отставку с честью.
Царь откинулся на круп коня и оглушительно рассмеялся. И, направляясь к себе во дворец, он то и дело начинал смеяться ужасным смехом. Ночной Иерусалим был полон богомольцами, которые устраивались спать прямо на улицах города, но когда рядом с ними вдруг кто-то скрипучим, охрипшим голосом вскрикивал: «Хахаха!» всех, как ветром сдувало с мест. Это ещё более смешило царя, и он, опьяневший от счастья, веселья, хохотал до слёз.
Иродиада, предупреждённая Ефремом и Захарием, вышла навстречу царю. Он при виде взволнованной супруги, с трудом скрыл довольную улыбку, догадываясь, что царица по-прежнему любила Иуду, и сейчас будет просить за него.
Чувство ревности резануло душу Антипатра. Он нахмурился и потный, сердито сопящий, отрывисто буркнул:
Я знаю твои слова, но вот и мои слова: прощай на сегодня. Я иду спать.
Иродиада мягким жестом взяла Антипатра под руку.
Супруг, я вижу: ты устал. Отдохни в моей комнате.
Он быстро ответил, поворачиваясь к ней спиной.
Ты напрасно пытаешься чарами смягчить мою душу.
Но когда Иродиада с глубоким вздохом сожаления отступила от него, царь молниеносно простёр к ней руку.
Ты что-то хотела сказать мне?
Да, мой господин.
Только не говори о Иуде.
Хорошо. Я буду говорить о тебе.
Но ведь не ради этого ты задержала меня?
Да.
Значит, эти двое уже проболтались, что Иуда схвачен?
Да, мой повелитель, кротко ответила Иродиада и ласково погладила потную руку царя.
От этой ласки, которую Антипатр ждал многие годы от своей жены, у него закружилась голова и перехватило дыхание. И он, уже готовый выполнить всё, что могла сказать сейчас Иродиада, боясь нарушить чувство близости, возникшее между ними, обратился к астрологу:
Если можно спасти Иуду, то скажи: как?
И опустил голову, напряжённо ожидая слов египтянина. Тот равнодушно ответил:
Он хочет умереть под именем своего брата Мессии, а не как дезертир и предатель. Вы убьёте его душу, если откроете прокуратору его имя.
Антипатр облегчённо вздохнул и, виновато пряча от царицы глаза, развёл руками. Царица до крови кусала пальцы и умоляюще смотрела на Антипатра, потом перевела взгляд на астролога. Она, ужасаясь тому, что Иуда, которого она всегда воспринимала своей драгоценной собственностью, мог исчезнуть из этой жизни и у неё не останется даже надежды когда-либо увидеть его, с лицом полным несчастья вскочила с кресла.
Я попрошу Понтия, и он отпустит Иуду.
И она бегом направилась к выходу, но царь с горловым криком помчался за ней, схватил в охапку.
Ты сошла с ума! Понтий только возрадуется и пытками истерзает твоего проклятого Иуду! И он порывисто обернулся к астрологу, Останови царицу чарами, иначе она всех нас предаст.
Латуш медленно встал с кресла и простёр руку в сторону Иродиады. Она тотчас ощутила успокаивающее прикосновение к своей душе, и с глубоким вздохом, с глазами полными слёз, пролепетала: