Анна, скажи нам: как быть, что делать? Ведь ты наш царь иудейский!
Я вам не царь, прохрипел осипшим голосом Анна. Я слуга Бога на земле. Не впадайте в блуд, богохульники!
Толпа замолчала, затихла. Фарисей Зосима простёр к нему руки и со стоном спросил:
Скажи: умереть ли нам сегодня или живыми остаться?
Первосвященник смутился. Он понял всю опасность вопроса фарисея. Люди насторожились, ожидая ответ. Уж кто-то потянулся за камнями, кто-то наполнил лёгкие воздухом, чтобы разразиться воплем: «Бей его!»
Анна с грозным лицом, потрясая посохом, пошёл на толпу с криком:
Нечего мне сказать тебе, фарисей Зосима, нечего!
Люди не расступились перед первосвященником, угрюмо смотрели на него. И он, распалившись, обрушил на них тяжёлый посох, но иудеи стояли на своих местах и не двигались, только вздрагивали от ударов.
Первосвященник, медленно прорываясь сквозь толпу в долину Тирапеонь, хрипел:
Проклятый, упрямый народ. Погубите себя, погубите.
А люди ему кричали:
Ох, Анна, придёт Мессия! Будешь держать перед ним ответ! Взыщет он с тебя за нас! Взыщет!
Рядом с этим местом, как всюду, на плоских крышах домов стояли дети, женщины, язычники. Среди группы египтян находился Латуш. Высоко подняв голову, широко раскрыв глаза, он, не отрываясь, глядел в сторону Елеонской горы, не обращая внимания на то, что происходило у него под ногами . Его холодное лицо чуть кривилось насмешливой улыбкой. Иудеи, стоявшие внизу на улице, показывали друг другу пальцами на астролога, которого все хорошо знали, смотрели по направлению его взгляда и видели вдали над Елеонской горой бело-серебристый столп света, как утверждали потом горожане.
Первосвященник и фарисеи тоже глянули в том направлении, но ничего не увидели. Пользуясь тем, что иудеи крутили головами и подались к астрологу, первосвященник пробился, наконец, в долину Тирапеонь и ушёл в Храм. А фарисей Зосима, плюнув в досаде на то, что народ соблазнился волшебством язычника, быстро начал подниматься на гору Сион. За ним двинулась огромная толпа горожан.
Латуш, негромко говоря: «И так, он объявил себя Мессией, но я знаю, что он никому не нужен, разве что», остановил свой быстрый взгляд на Иуде, идущем в толпе, спрыгнул с крыши вниз, на улицу,
Астролог прошёл сквозь толпу к нему и обнял его за плечи, щуря в улыбке свои продолговатые глаза.
Ну, вот, Иуда, не глядя на твою руку, скажу тебе, приятель: та женщина, которую ты любишь. Находится рядом, и она скоро будет в твоих объятиях.
Как мне пройти к ней?
Ты сам найдёшь дорогу.
Но в какую сторону мне сделать первый шаг?
В любую, весело откликнулся Латуш, отпрыгивая к стене дома.
Мимо астролога, подхватив Иуду и увлекая его с собой, прошла новая толпа горожан, которая направлялась к дворцу Ирода Великого.
Впрочем, уже в следующую секунду веселое выражение покинуло лицо египтянина. Он метнулся за Иудой, настиг его, схватил за руку, горячо заговорил:
Иуда, тысячи лет не остудили мою душу. Она всегда загорается, когда я вижу таких людей, как ты. Но их было немного в мире.
Что ты хочешь сказать мне, Латуш?
Прошу тебя, Иуда, не ходи с Иешуа.
Да ведь я ушёл от него.
Не ходи.
Но почему?
Потому что у тебя благородная душа, и ты не умеешь хитрить. Таких людей люди не любят.
Ну, а мне что до этого?
Я хочу спасти тебя от смерти. Она впереди, но вот если ты сейчас шагнёшь в сторону, то Латуш замолчал, идя рядом с Иудой, нахмурив тонкие строчки чёрных бровей, и долго смотрел себе под ноги.
Тогда Иуда спросил:
Погибнет ли Иешуа, если я шагну в сторону?
В ответ египтянин пожал плечами.
А если я пойду прямо, что будет с моим другом?
Я могу только сказать: не ходи с Иешуа.
Латуш вырвался из толпы, а Иуда, посмеиваясь и не придавая никакого значения словам астролога, уже думая только о Иродиаде, поспешил вперёд навстречу своей судьбе.
Египтянин чуть повернулся к боковой улочке, откуда, словно по его мысленному приказу выскочила группа людей. Среди них бежал прелестный подросток, взволнованно оглядывая горожан. Это была переодетая в мужскую одежду Мария из Магдалы. При виде Иуды, она тихо взвизгнула и помчалась к нему лёгким, стремительным шагом, в мгновенье, забыв о том, что её женская природа сейчас более, чем когда-либо проявлялась в каждом её движении, и что, если бы люди смогли понять, что онаМарияв мужской наряд, то ей грозила бы смерть.
Едва Мария прикоснулась к одежде бывшего трибуна претория, как всё её милое существо затрепетало, и она прижалась телом к Иуде, обхватив его руками, пролепетав ангельским голосом:
Любезный моему сердцу, Иуда.
Он же, воспринимая душой чувство юной женщины, взволнованный от него, не понимая, что оно исходило от Марии, поднял голову и начал смотреть по сторонам в поисках Иродиады. Ведь это она, где-то рядом смотрела с любовью на Иуду.
Подросток то и дело заступал ему дорогу, повисал на его плече, и Иуда в раздражении оттолкнул незнакомца рукой.
Мальчик, ну, что тебе нужно от меня?
Но счастливо выражение лица Марии не изменилось. Этот резкий, грубый толчок она восприняла, как нежное прикосновение к себе, а слова Иуды для неё были полны божественной музыки. Их значение не дошло до сознания женщины. Она видела, слышала и чувствовала только то, что хотела видеть, чувствовать и слышать. Весь мир в эту минуту был Иудой. Мария не могла оторвать от него взгляда, не могла разжать пальчики, которыми судорожно сжимала его священные кисти таллифа, глубоко вдыхала воздух, который окружал Иуду.
Она задержала его и остановила. Люди, идущие позади них, сердитыми окриками, толчками заставили Иуду выйти из толпы. За ним выскочила Мария.
Иуде было всё равно: стояли статуи принцепса или нет. Он не ощущал зова крови и единство с иудейским народом. Здесь, в родном Иерусалиме, он был римлянином и чужаком, презиравшим единобожие и религиозный фанатизм иудеев. В далёком Риме, его память хранила наивные детские воспоминания, полные добра, и он мечтал вернуться на родину, видя её в мыслях прекрасной землёй с прекрасными людьми. Но едва Иуда приехал в Палестину, как понял, что он в душе римлянин. И всё, что происходило в Галилее и Иудее, ничуть его не трогало, а наивная вера людей в Мессиюсмешила. Теперь он досадовал, что бросил римскую службу, полную развлечений, пиров, красивых женщин и весёлых забот.
Сейчас, в эту минуту Иуда, глядя на отчаянные, злые лица иудеев с досадой спрашивал себя: «Зачем я с ними? Что мне до их глупой затеи: убрать статуи, которые меня не оскорбляли?» перед мысленным взором Иуды прошли картины вечно ликовавшего Рима. И ему страстно захотелось вернуться на римские улицы.
Иуда горестно вздохнул и. не замечая Марию, продолжал мысленно говорить: «Нужно немедленно послать письмо Гортензию. Он поймёт меня» В это время толпа остановила своё движение. Люди плотно, один к одному сдавили друг друга, попятились назад, начали разворачиваться и вскоре устремились по улице вниз, сбивая с ног слабых и затаптывая на смерть. А в этом бегущем море людей, то тут, то там мелькали рослые, огромные римские легионеры, переодетые в одежду иудеев, с кнутами в руках, которыми римляне секли народ.
Когда Иуда очнулся от своих горестных размышлений и поднял голову, то он увидел, как с горы по улице группа легионеров с хохотом бежала вниз, волоча за руки, фарисея Зосиму, тогда как другая группа била его кнутами. Улица уже была пустынной. Иуда, который только что находился в лучезарном Риме, не понимая, что происходило на дороге, не чувствуя ни жалости, ни сострадания к фарисею Зосиме, ни обиды на него за учителя, шагнул навстречу легионерам и властно крикнул:
Эй, оставьте его!
Римляне, послушные приказу, немедленно бросили фарисея и несколько секунд в недоумении глядели на Иуду, тупо соображая: он ли их командир, так же переодетый в иудейский наряд?
Горожане, заметя, что их никто не преследовал, повернули назад и со всех сторон помчались на улицу, горя желанием уничтожить римлян.
Солдаты, вооружённые только кнутами, обратились в бегство. Фарисей Зосима со стоном вскочил на ноги и, выплёвывая изо рта землю и кровь, сжал в объятиях Иуду и зычным голосом остановил разъярённых людей.
Глава тридцать пятая
Дворец Ирода Великого был окружён высокой четырёхугольной стеной и был крепостью, в которой мог разместиться многотысячный воинский отряд и, благодаря огромным хлебным запасамвыдержать долгую осаду врага, а в случае пораженияуйти по подземным ходам в замок Антония или за городские стены.