Манасия, мутными глазами поводя вокруг и тщетно пытаясь вспомнить, что предлагал ему Антипатр, с трудом перевёл дыхание и сильно сжал плечи секарей.
Ну-ну, говорите: зачем вы приходили к царю?
Те в изумлении переглянулись. Захарий вновь толкнул Ефрема.
Отвечай. Манасия ждёт.
Нас позвал Антипатр.
И что?
Я сказал Захарию: иди ты, а я постою рядом с Иешуа.
А он кто такой?
Учитель.
Манасия устало крякнул и ударил себя по бёдрам.
И об этом вы должны были рассказать царю?
За спиной главы секарей приоткрылась дверь, и из тёмного коридора выглянула Иродиада. Она знаками дала понять Ефрему, чтобы он молчал об Иуде, и показала ему перстень.
Секарий тут же охотно сказал:
Да да.
Что «да-да»? На каком языке ты говоришь?
Нене знаю, испуганно пробормотал Ефрем
Манасия рассмеялся и, благодарный секарям за то, что они облегчили его страдания, обратился к Захарию:
Ну, а ты что скажешь?
Тот, заметя в руках царицы два перстня, шумно выдохнул набранный в лёгкие для ответа воздух и закрыл рот. Манасия внимательно осмотрел плутоватые лица приятелей.
Что-то вы растолстели и поглупели. Ну, ладноНа Пасху найдёте меня в Иерусалиме, а пока последите за учителем. Потом расскажите.
И он ушёл, закутывая себя в длиннополый, широкий плащ.
Секари с тихим радостным визгом метнулись в ноги царицы и благоговейно приняли от неё заслуженную награду.
Молодая женщина, взволнованная тем, что Иуда где-то рядом, полная тяжёлых предчувствий, в страхе, что её бывший любовник забыл о ней, тогда как она безумно любила еготоропливо начала выталкивать Захария и Ефрема на улицу.
Скорее найдите Иуду. С ним что-то случилось.
И мысленно увидела, что он держал в объятиях ту хорошенькую девочку, которая закрыла его покрывалом. И она в ужасе от того, что губы Иуды, которые пылко прикасались к её телу, в эту минуту готовы были предать её, Иродиадуостановила секариев. Сорвала другие перстни с пальцев, протянула их Захарию и Ефрему.
Возьмите и сделайте так, чтобы ваш господин никогда не оставался наедине с той блудницейКак её зовут?
Мария.
Следите за ним день и ночь. И криком не позволяйте им соединяться. Я заплачу вам за это золотом.
Изумлённые, счастливые секари быстро пошли по улице, пряча в одеждах подарки царицы. Никто из секариев, тем более Иродиада, не заметили, что рядом у входа в дом стоял Андрей и напряжённо слушал их беседу. И понял то, что ему хотелось понять: Иуда на подозрении у царицы.
Он хлопнул себя по голове кулаком от внезапной мысли: «Да не вор ли Иуда?» И потрясённый тем, что он ловко и верно угадал, кто такой их новый ученик, Андрей помчался на поиски Иешуа. Но вдруг остановился и погрозил перед собой пальцем.
Нетнет, учитель его простит, доверчив он и глуп. А вот надо рассказать братьям
Иродиада вышла во двор, целуя свои руки в тех местах, где целовал их Иуда, и направилась в небольшой сад, задумчивая и грустная. Но за её спиной хлопнули ворота, и царица ощутила на себе чей-то недобрый взгляд, быстро обернулась. К ней, сойдя с облезлого осла, шёл высокий широкоплечий иудей, опираясь на посох, похожий на дубину. Грязное тело незнакомца было прикрыто на бёдрах вывернутой наизнанку овечьей шкурой, а на его плечах висел выцветший на солнце белый таллиф со священными кистями. Длинная борода иудея и взъерошенные, нечесаные волосы на его голове скрутились в серые жгуты. В левой руке он держал деревянный крест. Подойдя к Иродиаде и сверля её грозным взглядом, Иоанн Креститель рыкнул:
Почему ты стала женой царя?
Зловоние, исходящая от грязного тела пророка, его злобный взгляд, мгновенно задавили в душе прелестной женщины её светлые, полные ревности и любви, мысли. Переход от яркого дня к страшной ночи был стремителен, что царица ощутила приближение смерти. И она едва не закричала от ужаса, что Иуда, который только что в её мыслях ласкал её и говорил нежные слова, исчез, а вместо него рядом стояло злобное чудовище.
Иоанн, видя, как трепетало в испуге нежное тело царицы, как широко были открыты её изящные глаза, которыеуж он-то ловец душ зналкоторые много раз призывно смотрели на любовников, ощутил между своих ног беспокойство. И в ярости на Иродиаду он отпрыгнул в сторону, сильно ударил себя кулаком по срамному месту:
Нет, диавол, не взять тебе меня. И, угрожающим жестом подняв над головой крест, подступил к царице. Разве ты не знаешь, женщина, вечный сосуд греха и разврата, что грех смертный: уйти от живого мужа к брату его?
Иродиада медленно приходила в себя, глубоко вздыхая и глядя на пророка блестящими глазами, слегка прикрытыми пушистыми ресницами.
Иоанну, никогда не видевший римляноксвободных, независимых женщинпоказалось, что царица смущена его словами, что в её душу вошёл страх Божий за содеянный грех, и она готова впитать слово Божия. Иоанн ещё более грозно воскликнул:
Покайся, Иродиада в блуде своём и вернись к мужу своему!
Иродиада широко раскрыла свои прекрасные глаза, в которых бушевал гнев уязвлённой гордой римлянки. Она готова была затопать ногами, завизжать, вцепиться ногтями в этого грязного иудея, который осмелился позорить еёцарицув её собственном доме! Но она усилием воли сдержала себя и, сжимая кулачки, чувствуя головокружение от сильного прилива крови, насмешливо улыбаясь, сказала:
Эй, ты, шелудивый пёс, я приглашаю твою косматую голову на пир, который начнётся через несколько минут, а тело своё оставь здесь. Оно слишком смердит.
Иродиада щелчками пальцев позвала слуг и яростно прошипела:
Помогите пророку увидеть рай на том свете: отрежьте ему голову, здесь! сейчас! на моих глазах. И принесите мне на стол.
Антипатр, смеясь над словами жены, стоял в дверях и глядел на неё алчно и безотрывно. Вот она, всегда вместе с ним, и её тело послушно его руке, но не душа! Теперь он хотел любви царицы, мечтал увидеть её ласковый взгляд, обращённый на него. Он часто настороженно слушал её голос в ожидании тёплых интонаций. И постоянно, совершенно некстати, видел своего отца Ирода ВеликогоВот он, обезумевший ворвался во дворец, схватил за горло стражника и, брызгая слюной, закричал:
Говори правду: изменила мне Мариамна? Изменила!?
И не в силах дождаться ответа, Ирод помчался с кинжалом по комнатам, по этажам в поисках жены, разгоняя своим страшным видом всех верных слуг. А когда Мариамна появилась перед ним, презрительной гримасой кривя своё красиво лицо, он с детским восторгом упал перед женой на колени. Она отшатнулась назад при виде кинжала.
А Ирод, потрясённый тем, что Мариамна не ждала его душой, что он, как всегда, не нужен ей, уже ненавидяще смотрел на холодную женщину.
Ну, почему ты не любишь меня, проклятая баба!?
Она брезгливо поморщилась и зло ответила:
Уйди прочь, убийца и простолюдин.
Ирод вскочил на ноги и сжал её тонкую, белую шею огромными руками.
Лицо Мариамны мгновенно стало испуганным, покорным и тёплым. Оно осветилось чувством любви. Умилённый царь охнул, отступил от жены и , счастливо смеясь, приплясывая, начал кусать свои руки, посмевшие угрожать жизни любимой жене. И распахнул объятия.
О, Мариамна, я пять дней повторял твоё имя и заставлял слуг твердить его мне каждую секундуднём и ночью.
Но Мариамна, оправившись от испуга, и, понимая, что царь никогда не посмел бы причинить ей зло, потому что любил её, со всей силы ударила его по щеке и ушла прочь.
А Ирод с опущенной головой, поникнув плечами, бежал следом за женой и плачущим голосом говорил:
А помнишь, Мариамна, девочкой ты обещала мне, что будешь каждый миг своей жизни жить ради меня.
Но царица не помнила. Она глумливо рассмеялась в лицо царю и закрыла перед ним дверь. И, взволнованная тем, что она унизилась на несколько секунд перед ничтожеством, перед простолюдином, долго ходила по комнате и визгливо ругала Ирода за его злодеяния. Тот из-за двери со стоном говорил:
Ты, Мариамна, сделал меня таким. Ты погубила во мне правду, добро и веру.
И пьяный от несчастья и горя, Ирод, едваедва переставляя ноги, ушёл на лестницу, сел на ступеньку. И сидел многие часы
Антипатр встряхнул головой: нетнет! Иродиада не иудейка. Она воспитана в Риме и ей свойственно понятие доброты и благодарности. Она хоть и не любила его, но не презирала, а часто вела себя великодушно с ним.