Обещаю тебе все, что захочешь. Никто не причинит тебе вреда. Если ты нам поможешь. Каждый имеет право на раскаяние. Ты получишь все, что захочешь. Клянусь честью.
Хашкат отогнала жужжащих над головой шершней.
Не все так просто.
Что?
Я привела его из места, что очень далеко отсюда. В гневе. Я сидела в лесу и в отчаянии призвала его сюда, через мили, через годы. Я не ожидала, что он придет.
Значит, ты можешь отправить его назад?
Хашкат нахмурилась, снова сплюнула, и покачала головой.
Нет. Я едва помню, как призвала его. И, может быть, однажды он заберет и мою голову. Иногда легче призвать что-то, чем прогнать его.
Так значит, ты не сможешь нам помочь?
Могла бы, да только теперь я ослабла. У меня хватает сил только на то, чтобы выживать. Я откапываю жаб и ем их сырыми. Блуждаю по лесу в поисках грибов. Говорю с оленями и белками. Иногда птицы рассказывают мне, где они были. Настанет день, когда я умру здесь. Одна. Сойду с ума и умру.
Хорли еще больше растерялся. Он чувствовал, как спокойствие, которое ему до сих пор удавалось сохранить, покидает его. Копье задергалось в руках. А что, если убить ее? Вернет ли это Третьего Медведя туда, откуда он пришел?
Расскажи мне о Третьем Медведе. Может, ты знаешь о нем что-нибудь полезное?
Хашкат пожала плечами.
Он ведет себя так, как того требует его сущность. И он далеко от дома, так что держится за ритуалы еще крепче, чем обычно. Там, откуда он пришел, он жаждет крови не больше и не меньше, чем любой другой зверь. На родине его называют «Морд». Но вдали от дома он кажется гораздо страшней. Он просто собирает коллекцию. Закончив ее, он уйдет. Может, коллекция даже поможет отправить его домой.
Коллекция голов.
Да, коллекция голов. Узор из голов.
Ты знаешь, когда он ее закончит?
Нет.
Ты знаешь, где он живет?
Да. Он живет здесь.
У себя в голове он увидел холм. Пещеру. Медведя внутри.
Что ты еще знаешь?
Ничего.
Хашкат ухмыльнулась.
Он пронзил копьем ее иссохшуюся грудь.
Раздался треск, словно сломалась ветка.
* * *
Проснувшись, Хорли обнаружил, что лежал под покровом из листьев, в грязи, свернувшись калачиком рядом со старухой. Он вскочил на ноги, ухватившись за копье. Старуха, в черном платье и грязной шали, дремала и говорила во сне. В ее волосах запутались мертвые шершни. В левой руке она сжимала мертвую жабу. От нее исходил запах гнили, запах дерьма.
Ни следа двери. Лес был тихий и темный.
Хорли снова замахнулся было копьем, но она была крошечной, как птичка, беззащитной, и он не смог убить ее.
Он оглядел деревья и угасающий свет. Настало время понять, что за всем этим не было никаких причин, никаких почему. Настало время выбираться отсюдалюбым путем.
Головы, бормотал он про себя по дороге назад. Коллекция голов.
* * *
Встреча с соплеменниками по возвращении прошла для Хорли как в тумане. Они ожидали услышать о могущественной ведьме, что могла помочь им или наслать очередное проклятие, о силе гораздо большей, чем они сами. Ожидали какой-то надежды, замаячившей в лесу, лучика света во тьме. Он не мог дать им этого. Он рассказал им правду настолько, насколько осмелился, но намекнул, что ведьма подсказала, как победить Третьего Медведя. Пошло ли это на пользу? Он не знал. Он все так же видел предстоящую зиму. Все так же видел кровь. И виной этому были они сами. Этого он им не сказал. Не сказал, что бедная старушка, чьей кроватью служит сырая земля, а одеяломопавшие листья, думала, что это она призвала Третьего Медведя. Ведмедя.
Ты должна уйти, сказал он Ребекке после. Возьми повозку. Мула. Нагрузи ее съестным. Не попадайся никому на глаза. Забери сыновей. Возьми с собой парня, который рубит нам дрова. Если можешь ему довериться.
Ребекка напряглась. Долгое время она не произносила ни слова.
А где будешь ты? спросила она.
Хорли было сорок семь. Он прожил в Громмине всю свою жизнь.
Я должен завершить одно дело, и тогда я приду к тебе.
Я знаю, что придешь, любимый, сказала Ребекка, проводя по его телу руками, словно слепая, как та старая ведьма, и изучала его. Запоминала.
Оба знали, что Ребекка и сыновья могли выбраться из леса только одним путем.
* * *
Хорли начал свой путь с юга, с того самого места, откуда по старой лесной дороге против ветра выехала Ребекка, и, запутывая свой след, направился к берлоге Третьего Медведя. Так он бродил немало времени, пока не подошел к холму, что вполне мог оказаться курганом, возведенным его предками. С холма стекал ручеек, и под ногами хлюпала грязь. Вода была краснойв ней плавали хрящи и кусочки костного мозга. Пахло так, словно поблизости жарили кровяную колбасу. Попадая на темно-зеленый мох, кровь окрашивала его в пурпурный. Хорли посмотрел на плескавшуюся у ног кровь и медленно пошел вверх по холму.
Всю дорогу к холму он шумел напропалую. И он знал, что Ребекка к этому часу уже, должно быть, прошла половину пути из леса.
* * *
В пещере Хорли увидел все то же, что увидел Клем, и еще больше. Он застал медведя за работой. Копье выскользнуло из окоченелых пальцев. Он стянул шлем, потому что вспотел и зачесалась голова, и оторвал кусок туники, чтобы зажать им рот.
Хорли не собирался устраивать переговорыон собирался убить зверя. Но теперь, в пещере, когда он все это увидел, остались только слова.
Под ногой хрустнула кость. Ведмедь не шелохнулся. Ведмедь уже все знал. Ведмедь невозмутимо вылизывал жидкость из черепа, который держал в волосатой лапе.
Ведмедь и вправду немного походил на медведя. Хорли это видел. Но ни один медведь не мог сравниться с ним ни ростом, ни шириной, и ни один медведь не был так же похож на человека, как и на зверя.
Головы были расставлены по всей пещере, укрывая каждый ее уголок. Раскрашенные в синий, зеленый, желтый, красный, белый и черный, они образовывали причудливый узор, и Хорли, несмотря на свое отчаянное положение, не мог отрицатьбыло в нем нечто прекрасное.
Эта картина, начал Хорли тонким, напряженным голосом. Эти головы. Сколько еще тебе нужно?
Медведь повернулся к Хорли. Легко, словно его тело состояло не из мышц и костей, а из воздуха.
Почему ты ничего не боишься? спросил Хорли. Его трясло. По ноге побежала струйка мочи. Правда ли, что ты пришел издалека? Скучаешь по дому?
Почему-то от того, что Хорли не знал ответов на все эти вопросы, сердце его пронзила тоска по многим другим загадкам, ответов на которые он никогда не узнает, никогда не поймет.
Медведь подошел. От него пахло грязью, потрохами и дождем. Он издал долгий звукчто-то среднее между раскатами грома и кошачьим мурлыканьем. Хорли отметил, что на лапах у медведя были большие пальцы.
Хорли посмотрел ему прямо в глаза. Так они долго молча смотрели друг другу в глаза. Хорли изо всех сил старался прочитать в его лице хотя бы какие-то проблески разума, какое-то понимание. Глаза были необыкновенно нежные. Мордамокрая от мертвечины.
Уходи. Нам нужно, чтобы ты ушел. Пожалуйста.
Хорли увидел дверь Хашкат в лесу перед собой. Она приоткрылась. Оттуда исходил свет. Свет из далекого далека.
Ведмедь прижал Хорли к груди. Хорли слышал, как бьется могучее сердце зверягромко, как сам мир. Ребекка с сыновьями должны были к этому времени выйти из леса.
Ведмедь оторвал голову Хорли от тела. И остальное просто бросил на пол.
Тело Хорли лежало там еще долго.
* * *
Пришла зимасуровая, как всегда, и Третий Медведь продолжал свою работу. Без Хорли деревня совсем лишилась духа. Некоторые ушли в лес, и от них больше не было никаких вестей. Другие так боялись леса, что питались только ягодами и ветвями у дома и никогда не выходили на охоту. Запасы кончились. Они побледнели еще больше и перестали мыться. Они верили каждому безумцу и обзавелись странными обычаями. Они перестали носить одежду. Они сношались прямо на улицах. А потом окончательно лишились рассудка и начали приносить Третьему Медведю в жертву девственниц, и тот, как и любой другой, с удовольствием их принимал. Они калечили сами себя, считая, что именно этого от них хотел Ведмедь. Некоторые уговаривали других, чтобы те их искалечили. Некоторые питались замерзшими, а те, кто не умер, желали смерти. Помощь так и не пришла. Барон не отправил своих людей.