Лариса, проговорил он, как бы представляя женщину Олегу. Лара Ларачка
Он начал поднимать вверх подол Лариной юбки и задрал его ей на голову. Свет с узенького окошка избушки осветил сияющие жирным блеском худые бёдра женщины, её густо заросший тёмным пучком волос лобок и большую округлость измазанного дородного живота. Старик склонился над её животом, провёл по ним губами и с шумом вдохнул ноздрями воздух. Затем он провёл по животу ладонями, прислонил к нему ухо и осторожно постучал по нему костяшками пальцев, словно проверял на спелость большой арбуз.
Близко, близко, заключил он и захохотал. Вкусна. Очень вкусна.
Затем мужик снова сел на лежак к Олегу, посмотрел на него своим искренним взглядом и сказал, указывая на себя:
Ефрем. Ефрем я. А ты кто?!
Олег молчал. Он не отрывал широко раскрытого взгляда от женщины, которая так и осталась сидеть на полу и скулить с задранным на голову платьем. Потом он перевёл взгляд на свои культи на руках и ногах, задрожал всем телом. В этот момент старик поднёс к его рту ложку с горячим супом.
Какого хера?! вернулся к Олегу дар речи, и он смог, наконец, дать волю своим чувствам. Где мои ноги? Где мои руки?! Где старший?
Хорошо, хорошоуспокаивающе гладил его по голове Ефрем. Хорошо
Нихера не хорошо! дёрнулся Олег, пытаясь увернуться от руки. Что здесь произошло?! Этоостановился он, начиная заикаться от спазмов. Блять
Медведь, всё так же спокойно и мило пытался успокоить Олега Ефрем. Со старшим шёл, устал. Пришёл медведь Голодный медведь.
Где мой старший? Где?! Почему я здесь Кто эта женщина?
Этодруг, радостно указал на женщину Ефрем трясущимися руками. И тыдруг. Да?
Нет, я не понимаю! Где Лёва?
Лёва
Старший, Лёва, где?!
Здесьзаискивающе ответил Ефрем.
Где?!
Здесь, здесь Внизу.
Каком внизу, ёбаный ты псих, где ты его закрыл?!
Внизу, внизу Щас. Щасс этими словами Ефрем подошёл к плотно связанному лиственничному частоколу на полу, откинул его в сторону и спрыгнул в яму, которую скрывал этот люк. Через секунду из холодной ямы наверх полетели куски мерзлого мясаразделанная решётка рёбер, ливер, завёрнутые в тряпицу бёдра и руки с ногами.
Ааааа! закричал со дна ямы Ефрем. Во!
Из глубины ямы наверх вылетела отрезанная голова Лёвы. Олега продолжало коробить. Кровь тяжело стучала в его висках, отдаваясь болью в отнятых конечностях. Вскоре из ямы вылез и Ефрем, держа подмышкой охапку заиндевелых, синюшных рук и ног.
Твоё, сказал он радостно, и стал прикладывать к культям Олега его собственные отрубленные руки и ноги. Здесь! Здесь! Вкусна! Многа есть, всем хватит.
В этот момент женщина на полу начала кричать. У её ног образовалась лужа слизи. Она скрючилась и завалилась набок.
Пошло! Пошло! радостно заорал Ефрем и запрыгал. Он взял в руки большое цинковое ведро, которое стояло у входа и выбежал с ним на улицу, оставив Олега наедине с кричащей женщиной и его отрубленными конечностями. Через минуту он вернулся обратно с наполовину заполненным ведром и поставил его на печку. Он быстро скинул обратно в яму все конечности и остальное мясо, накрыл его деревянным люком и сел на колени перед женщиной, наблюдая за её мучениями.
Женщина кричала, наверное, с час, испражнялась и каталась по полу, волоча за собой свои иссушенные руки. Она тужилась, кряхтела и издавала звуки, от которых у Олега холодело в душе.
Ефрем всё время сидел рядом с ней, тоже кричал и с интересом рассматривал её со всех сторон, каждый раз пододвигая её обратно к стене, чтобы та ненароком не придушила саму себя кожаным ошейником во время схваток. Наконец, она раскинула ноги. Из её утробы показалась лысая окровавленная головка маленького младенца, которая всё никак не могла пройти дальше. Слабая и немощная женщина к тому моменту уже совершенно выбилась из сил, только тяжело дышала и ревела периодически от боли. Ефрем, не в силах больше сдерживать свою радость и нетерпение, подполз к женщине и стал давить руками ей на живот, пытаясь выдавить и избавить несчастную от её ноши. В какой-то момент ему это удалось. Окровавленный, немного посиневший ребёнок выпал из женщины и прокатился по земляному холодному полу. Дрожащий от волнения и радости Ефрем взял младенца за маленькую ножку и поднял над собой. Вслед за длинной пуповиной ребёнка по полу, собирая мусор, потащился кровавый мешок плаценты. Ефрем своими гнилыми зубами поймал в воздухе тонкую кишку пуповины и перегрыз её. Ребёнок отрыгнул слизь, вдохнул и слабо закричал.
Наблюдая это со стороны, Олег испытывал дикий ужас от происходящей перед ним отвратительной и животной сцены, подобных которой он не мог себе представить даже в самых жутких фильмах ужасов. Ему было бесконечно страшно и тошно смотреть на всю эту уродливую возню с рождением, стонами и криками, кровью и муками.
Позабыв о своём несчастье, он искренне начал переживать за ребёнказа его сохранность и здоровье в таких грязных, антисанитарных условиях. Когда Лариса разродилась, ему стало страшно, что ребёнок, такой чистый и невинный, упал на этот мерзкий, грязный пол, где только что лежали разрубленные куски мертвых тел. Но казалось, что всё самое ужасное уже позади. Ефрем медленно и аккуратно поднял новорождённого за ногу, повернулся, кинул его в ведро с кипящей водой и накрыл крышкой.
Еб твою мать, блять! заорал Олег до боли в висках и затрясся. Больная ты мразь, откуда ты, хуило такое, что тебя породило!? стонал он от бессилия и собственной обездвиженности. Он отвернул голову к потолку, тяжело дышал и глотал тяжелые комья, ставшие у него поперёк горла.
Ыыыыыы! завыл в ответ радостный Ефрем, прыгая вокруг ведра.
Ммммммзамычала голодная Лариса, вгрызаясь зубами в плаценту.
Набегавшись, Ефрем снова сел на кровать к Олегу и снова облокотил его тело о тряпьё. Он взял в руки миску с остывшей баландой, зачерпнул ложкой и поднёс ко рту Олега:
Вкусна!
Пошёл ты нахер, животное, я не буду это есть!
Геолог, вкусна! настоятельно ответил Ефрем и насильно запихнул Олегу в рот ложку с супом.
Олег заплевался и замотал по сторонам культями рук, не успев ещё привыкнуть к тому, что у него их нет. Когда Ефрем закончил насильно кормить Олега, он подошёл к ведру, открыл крышку, помешал кипящий бульон и добавил туда каких-то трав.
Через час он открыл дверь сторожки и слил с ведра кипящую жидкость, а варёного младенца вытряхнул из ведра на большое и кривое блюдо, вырезанное из дерева. Отделив ножом голову от туловища, он аккуратно сделал крестовой надрез на его макушке и пальцами отломил мягкие, несросшиеся хрящики черепа, взял ложку и начал ею черпать мозг ребёнка, вздрагивая и подвывая от удовольствия.
Олегу было бесконечно страшно смотреть на этот ужас. Он снова пошевелил туловищем и свалился с тряпья на постель, стараясь не задевать больные культи.
Ааа Хорошоуслышал он голос Ефрема после того, как тот выскреб из головы младенца остатки жижи. Ага
Зачемтрясся от шока лежащий Олег. Почему я
Зачем? возмущённо спросил Ефрем, к которому будто вернулись зачатки разума. А сам? Каково?
Олег бился в горячке и продолжал смотреть в потолок.
Люди нет, один! Грустно! Нет друзейс трудом выговаривал Ефрем и делал большие паузы между фразами, подбирал слова.
Нет, это всё Простопытался что-то ответить Олег, заикаясь. Зачем всё это? Почему я?
Десять лет здесь живи! Узнаешь! Потом ужепочему, зачемстрого грозил пальцем Ефрем неизвестно кому, выколупывая из детского черепа ножом глазные яблоки. Грустно! Да? Плохо один, да? Лариса всё Ушла. Далеко ушла Дура! Ефрем кинул в угол Ларисе обглоданный детский черепок, и она тут же перекинулась на него, выплюнув изо рта жёсткий кусок кровавой кишки. А мне что? Тоже?! Так? Так?!
Мои руки Ноги Зачем ты сделал это?
Устал бежать.. Сил уже всё. Был друг Жили. Плакал долго друг. Грустно, грусть Потом побёг Долго бёг. Четыре дня в след гнался Ты не побежишь. Лежишь, общаешься. Весело.
Это нихуя не весело, понимаешь? отвечал Олег, глотая слёзы. Мне больно Я не буду с тобой общаться, ты больной Мне домой нужно, у меня гангрена