Что это? прошептала девушка, сама удивившись, как сел её голос.
Планктонные рачки, небрежно бросил Боря, отхлебнул минералки. Ещё несколько десятков метров, и не останется даже их.
Девушка присела на край свободного стула:
Так там, на глубине, что, совсем жизни нет?
Али и Боря переглянулись:
Не считая душ погибших кораблей, единственные живые там наш Тимоха и Гриша Сухов.
Али добавил:
Мёртвая зона, известная в научной среде как анаэробная безжизненная пустыня. Если и есть на земле прямой вход в царство смерти, то оно здесь, под тобой.
Девушка нервно сглотнула. Ладони вспотели, вспомнилось жуткое лицо там, у скал. И отчего-то росла тревога за дайвера.
Восемьдесят четыре метра. Упали на дно, сообщил голос Тимофея из динамиков. Следов кораблекрушения пока не обнаружено. Видимость девять метров.
Черт, Али с Борисом переглянулись. Снова голос со дна Чёрного моря:
Принимаю решение отойти от выброски.
Мужики, осторожнее там!
В приглушенном голосе дайвера теперь чувствовалось напряжение:
Два метра от выброски на северо-запад. Три. Четыре. Тим прошелестел в динамиках: Пляши, Саракаев, вижу твой объект 2/17. На месте, никто не спёр. Закрепляемся.
Его напарник дублировал сообщения, Борис отмечал в журнале их передвижения.
Как себя чувствуете, ребята? Али посмотрел на обеспечивающего погружение Фадеева, щуплого молчаливого парня лет двадцати пяти.
Как на курорте, отозвался Тимофей из динамика. Тут клёво, мужики и присутствующая дама. Тишина, пустота, никто не трындит, ходи, куда хочешь, трогай, что тебе вздумается Да-а, поломало наше судёнышко. Робот в прошлом сезоне и половины не заснял, надо дать ему по шее.
Днище будто оторвано, голос второго водолаза, вижу фрагменты на расстоянии от двух до десяти метров от корпуса. Дальше плохая видимость, надо проверить. Прогуляемся, Тимох?
А чего б не прогуляться.
Отставить прогулки. Ограничьтесь панорамной фотосъемкой, скомандовал Али. Подробную карту прилегающих к объекту фрагментов поручим сделать ботам.
Тимофей неохотно крякнул:
Вот и отправлял бы своих ботов. Чего мы тогда спустились. Вот, девушка рядом с тобой сидит симпатичная, ждёт, небось, романтики, а я только мутную лужу показываю.
Али покосился на покрасневшую Аню, сказал подчеркнуто спокойно:
Торопов, не зли меня. Выкину из отряда.
Тимофей шмыгнул носом в динамиках шумно грохнулось и прошелестело пробубнил:
«Выкину, выкину», куда ты без меня, интересно Двигаюсь по направлению к кормовой части, вернее, месту, где она должна быть. Гриш, ты это тоже видишь?
Ага
Что там у вас, у нас нет изображения, Али переключил камеры.
Ещё один необычный случай в копилку Оза. Дно корабля словно вырезано мечом джедая. Фиксирую оплавленные края, он увеличил разрешение, позволив наблюдающим увидеть то же, что и он сам.
Аня, хоть и ничего не понимала и мало что могла разглядеть, вытянула шею. Серые доски, гладкие, полированные, едва припорошенные белыми хлопьями донных осадков. Под ними даже можно разглядеть тонкий греческий орнамент. В кадр попала рука в толстой перчатке, неповоротливые пальцы коснулись разрыва в деревянных плахах:
Может, поднять фрагмент? предложил Гриша из динамика. Сетка с собой. У нас ещё минут двенадцать спокойно есть.
Али кивнул:
Давайте, хорошее дело.
Тимофей и Гриша Сухов принялись придирчиво выбирать из разбросанных вблизи судна обломков подходящий фрагмент дерева.
Аня смотрела вглубь корабля, в темноту, под палубу, истерзанную крушением. Синий луч прожектора пробивал чёрную, плотную пелену от борта до борта и упирался в пустоту. На белом мелком песке, смятые и разорванные, лежали круглые вязанки чего-то плотного, слоистого под тонким саваном ила не разглядеть. Рядом какое-то непонятное тряпье неопрятной кучей, железные прутья, раздавленные бочонки, перевёрнутые амфоры. Анна смотрела в дальний закуток, куда луч прожектора едва проникал. В нос ударил горьковато-приторный запах застарелого масла, дёгтя. Девушка поморщилась, принюхиваясь. Но, кажется, никто кроме неё, этого не чувствовал: ребята продолжали обсуждать поднимаемые фрагменты.
Тим подплыл к уцелевшей палубе, завис над ней:
А тут что-то вроде рубки, прикиньте, сообщил наверх и посветил на накренившуюся дощатую крышу, покосившиеся конструкции. Это значит какого века судно-то?
Гадать не будем, радиоуглеродный анализ точнее скажет, отрезал Али, но по виду похоже на византийское торговое, начала одиннадцатого века где-то.
О-бал-деть тысячу лет пролежало. Даже не верится.
Он продвинулся над выступающим куполом рубки; Аня видела попадающие в объектив руки и фрагмент троса. Он посветил через проем внутрь короба разбросанные вещи, перевёрнутый стол съехал к дальней стене. За оборванным тканым пологом виднелось ложе. Аня почувствовала, как её сердце пропустило удар. Тимофей продолжал обследовать судно.
Посветил в проём выломанной стены, осторожно заглянул внутрь:
Мне кажется, это что-то вроде капитанского кубрика. Ну, так прилично все, с комфортом.
Только не туда, прошептала Аня и закрыла рот ладонями. Али и Борис на нее оглянулись, не расслышав.
Голос Торопова доносился как с другой планеты, слоги и целые слова пропадали:
Я фию моуять
Али забеспокоился:
Тимофей, плохо слышу тебя. Возвращайся. Если слышишь меня, подними вверх один палец. Приём!
Голос дайвера совсем пропал, превратившись в белый шум, а на экране мелькнул в выбеленном светом кружке большой палец. Аня закусила губу, смотря безотрывно на монитор, в котором сменялись мутные картинки, выхватывая из преисподней фрагменты древнего кораблекрушения: некогда богатое убранство, золото парчи, рассыпанные по полу женские металлические браслеты. Откуда она знает, что они женские? Откуда ей знаком, к примеру, вот этот, жёсткий кованый с мультяшным солнцем в центре и сценами охоты? Перед глазами вспыхнуло и погасло солнечное утро, женская рука, сжимающая поводья, и вот этот самый браслет на запястье. И смех. Звонкий. Но от него похолодело всё внутри.
Фадеев обратился ко второму водолазу:
Гриш, чего там с Тороповым, связь барахлит.
Да нормально все, помехи какие-то, отозвался Сухов. Вижу его. Готовимся к началу всплытия.
Тимофей оглянулся на коллегу, поманил рукой. На короткое мгновение экраны отразили обоих водолазов их взаимные отражения в иллюминаторах шлемов.
Аня подскочила, взвизгнула: на гладкой поверхности отчётливо отразилось узкое женское лицо. Синие глаза смотрели напряжённо, будто выбирая места человеческой плоти, в которые удобнее вцепиться. Тонкие губы изогнулись в зловещей ухмылке. Светлая кожа, сияющая в темноте словно январский снег, мелькнула в отражении. В ту же секунду лицо замерло маской и растаяло в темноте.
Словно укол ледяной шпагой, Аня почувствовала холод в сердце, и тут же выскочила из рубки.
5
Равнодушные волны лениво поворачивались под солнцем, грелись, вздыхали, ожидая окончания штиля.
Испуганная девушка на корме крохотного дайверского катера с тентованной крышей. Ее рвало. Судороги скручивали живот, вспотевшие ладони скользили по горячему пластику.
Боря деликатно подождал, подошел ближе.
Ты как? Помощь нужна? протянул запотевшую минералку. Девушка приняла, но открывать не стала. Приложила влажный бок бутылки ко лбу.
Все нормально: жара, вдохнула терпкий солёный воздух.
Парень сочувственно посмотрел сверху вниз, шмыгнул носом.
Это, наверно, из-за вот твоего войлока на голове, предположил он, косясь на серебристые змеи дредов.
Это не войлок, это канекалон, искусственное волокно, пробормотала девушка, усаживаясь на мокрую палубу.
А зачем? Боре, кажется, было интересно.
Девушка прикрыла глаза, пожала плечами.
Сценический образ.
Парень, кажется, был удивлён:
Погоди, так ты что, не историк, не археолог? Не продолжатель династии? девушка покачала головой. Ни фига себе А мы были уверены, что дети Великого и Ужасного могут пойти только по его стопам. Он присел рядом. «Сценический образ» это как? Ты актриса, что ли?