А влюбляться Коре противопоказано. Она от этого катастрофически глупеет.
Наш разумнаша броня. Обнажить для кого-то сердце всё равно, что пригласить вора в дом. Глупо потом плакаться, что вас обокрали. Любитьнельзя. Любя, ты становишься уязвим. Любящего человека легко использовать, им запросто можно манипулировать.
Мы беззащитны перед тем, кого любим. Грустно, но правда в том, что мало у кого хватает благородства не помыкать тем, чьё сердце он держит в своих руках.
Резко оживший мобильник заставил вздрогнуть от неожиданности. Вот, чёртотец! Коре следовало первой позвонить ему, но делать этого она не собиралась, потому что знала, какой будет реакция Джея Аддерли на последние новости.
После того, как она закончила университет, Джэй переехал из Лондона в провинцию, в маленький уютный городок. Идею стать рок-музыкантом он похоронил вместе с молодостью, в зрелые годы предпочитая более практичный вид деятельноститорговлю. Небольшая продовольственная лавочка служила Джэю Аддерли надёжным источником дохода, частью которых он регулярно делился вместе с дочерью. Чем шире становилась залысина на его голове и толще живот, тем циничнее и трезвее Джэй глядел на окружающий его мир, грубея душой и черствея сердцем, но отцом он оставался хорошим. Джэй не переставал заботиться о Коре, даже несмотря на то, что она давно вышла из детского возраста, а сам он четыре года назад ещё раз женился.
Отец и дочь часто созванивались. Иногда, на праздники, Кора приезжала в тихое местечко, где он поселился, весьма живописное, самобытное и яркое, уезжая после уик-энда. Этого обоим было достаточно, чтобы поддерживать связь. Отец оказывал поддержку, но был ненавязчив. Они не докучали друг другу мелочами, но всё-таки о таком крупном событии, как сегодня, Корнелии следовало ему сообщить. Совесть упрекнула её за то, что она этого не сделала.
Привет, пап.
Извини, что так поздно, но у меня сегодня весь день душа не на месте. У тебя всё в порядке, дочка?
Кошки сильнее заскребли на душе. Ничего не сказать ему сейчас всё равно, что солгать.
Да, всё в порядке. Вот только
Что? в голосе Джэя звучало неподдельное волнение. Говори, Кора, не скрывай от меня ничего. Ты же знаешь, со мной можно поделиться всем.
Я не скрываю, пап, просто пытаюсь подобрать слова.
Корнелия взяла небольшую паузу и, сделав глубокий вздох, словно собралась нырнуть с головой, скороговоркой выпалила:
Мне сегодня сообщили о смерти Гая Гордона, снова короткая пауза. А потом вдогонку. Моего дедушки.
Повисла тишина, вязкая, как ил или патока.
Я знаю, кто такой Гай Гордон. И кем он тебе приходится. Сдох? Туда ему и дорога!
Не столько даже от слов, сколько от сдавленной, годами копившейся в отце ярости, Корнелию покоробило. У неё словно мурашки пошли по коже.
Отец, не хорошо так говорить о мёртвых.
Говорю, как заслужил.
Ты знаешь, он оставил мне всё своё состояние, но завещал, чтобы
Не вздумай к ним ехать!
Отец рявкнул так, что в ушах зазвенело.
Слышишь меня?! Чтобы они там тебе в уши не лили, чтобы не обещалидержись подальше. Думать не смей сунуться в этот их паучий Эдем!
Корнелия практически не могла припомнить того, чтобы её отец когда-то позволял себе так кричать.
Неужели его обида на стариков всё ещё жива? Прошло двадцать летдолгих и длинных двадцать лет. Срок достаточный, чтобы любое пламя угасло, любой костёр догорел, а угли остыли.
Папа, мягко отозвалась Корнелия, Гай Гордон умер. Его больше нет. Даже если он ранил тебя, даже если ранил сильнопрости его. Не ради него. ведь мёртвым-то уже всё равноради себя самого.
Простить?.. Ты не знаешь, о чём говоришь.
Возможно, что не знаю, но
Ещё раз говорюуслышь меня, пожалуйста! Однако, просьбой в голосе отца не пахло. Это был агрессивный посыл, жёсткий, как перед ударом. Это был приказ. Не смей видеться с ними! Не смей туда соваться. Не послушаешьсяпожалеешь.
Он никогда с ней так не говорил. Никогда! Даже когда она была ребёнком, а тут
Папа, я уже взрослая женщина и в состоянии сама решить, что мне делать дальше. Как говорится, совершеннолетняя и дееспособная
Эти люди виновны в смерти твоей матери! Из-за них она умерла!
Это ты так говоришь! Это твои слова. Не возражаешь, если я поеду туда и выслушаю обе версии?
Не возражаю?! взревел Джэй как раненный медведь. Ещё как возражаюкатегорически! Сунуться к ним всё равно, что голой задницей сесть на ежа! Или жопу засунуть в осиное гнездо! Не смей этого делать!!!
Не ори на меня!
Приедууши тебе оторву! Ты меня знаешь, Кора, у меня слово с делом ещё ни разу не расходилось. За шкирку оттуда выволоку! Как девчонку! За всю твою жизнь пальцем тебя не тронул, но тут отделаю там, что вмиг забудешь всякую блажь! И можешь потом хоть в какие органы писать на меня доносымне всё равно. Ты туда не поедешь! Не поедешьи точка!
Эта «блажь», как ты её называешь, стоит миллионы фунтов стерлингов!
Может, хоть это его образумит?
Ах, вот оно что? жёстко засмеялся Джэй. Вот оно что? Миллионы, мать его, долбанным фунтов стерлингов! Тридцать, чтоб его, сребреников! смачно выругался Джэй. Деньгиизобретение дьявола, за большие суммы человек всегда расплачивается душой. Я прошу тебя, дочь, я приказываю, умоляюне встречайся с этими людьми. Не езди в проклятое поместье.
То есть, ты хочешь, чтобы я отказалась от всего: земли, особняка, счетов, возможности встретиться с людьми, знавшими и любившими мою маму? Отказаться от возможности узнать о её прошлом? Даже о том, как и почему она погиблаты ведь никогда мне этого не рассказывал!
Потому и не рассказывал, что хотел уберечь!
Папа, я люблю тебя, очень люблю! но твои приказы противопоставлены здравому смыслу.
Корнелия!.. Ты не должна ехать, дочка! Просто поверь своему старику на слово.
Не могу я не поехать, даже если бы и захотелаа я не хочу! Я подписала контракт и должна соблюдать условия. Едва ли у нас с тобой хватит средств его расторгнуть. И если у тебя нет аргументов поважней, чем просто «поверь мне», давай уже поставим на этом точку?
Доченька, дорогая, я не могу тебе рассказатьесли расскажу, ты сочтёшь меня старым маразматиком, выжившим из ума, но очень тебя прошуне езди! Ты в опасности! Ты в страшной опасности. Я совершил ошибку, что не рассказал тебе всего раньше, но я пытался тебя уберечь. Поверил, что раз столько лет всё тихо, то буря не грянет
Папа, я поеду. Это решено и не обсуждается.
Глава 6. Дорога
Несмотря на усталость Кора никак не могла заснуть, слишком огорчённая, взбудораженная и взволнованная разговором с отцом. Когда же сон всё-таки пришёл, то он промелькнул быстро, как тень от крыльев птицывроде было, но слишком мимолётно и быстро.
Её разбудил монотонный крик будильника из мобильного. Будучи классической совой, вынужденной вести жизнь жаворонка, Кора встречала утро без особой радости, когда оно начиналось в шесть. Совсем другое дело, если это случалось в девять, но такая радость была лишь по праздникам.
Всё же, «вперёд, за приключениями» просыпаться легче, чем «просто на работу». С головной болью помогло справиться лекарство, с остатками снакофеин, с общей разбитостью телабодрящий душ и вот, к условленному часу, она была готова.
Дориан, в свой черёд, с королевской пунктуальностью прибыл на место, практически минута в минуту. Спрятавшись за занавеской, Кора наблюдала за тем, как, выйдя из машины, прислонившись бедром к капоту, он в ожидании её появления развлекался тем, что поигрывал ключами на пальцах, время от времени бросая нетерпеливый взгляд в сторону подъездной двери.
Ветер трепал его волосы, небрежно ласкал их невидимой ладонью. Кора поймала себя на мысли, что тоже не прочь зарыться руками в его волосы, чтобы ощутить их тепло и шелковистую мягкость.
Словно почувствовав незримое присутствие девушки, ощутив на себе её взгляд, Дориан поднял голову и Корнелия невольно отпрянула от окна назад, хотя точно знала, что видеть её он не мог.
Почему же глядел так, будто видел?
Кора отметила, что отсутствие привычной ехидной ухмылки на его аристократическом лице делает Дориан серьёзным, сосредоточенным, меланхоличным и бледным. Что за печаль лежит на его сердце? Хотела бы она узнать.