Они выложились по полной, что-то вроде ежегодной вечеринки, чтобы сделать или сказать что-нибудь, а потом посмотреть, как сложатся карты. В прошлом году они сложились так, как Хуан мог только мечтать. После нескольких десятков рюмок группа была пьяна до беспамятства. В то время он был относительно новичком и рассматривался как интригующий товар среди его коллег-женщин.
Все были так опьянены, что трах был единственным разумным выходом оттуда, и, черт возьми, они это сделали. Он сел на Скамейку Макдональда рядом со страусами, и чрезмерно пьяная Изабель последовала за ним. Она шепталась и озорно болтала со своей подругой, Эвелин, большую часть вечера. Это казалось замечательным пьяным заговором, когда Эвелин последовала за ней всего несколько мгновений спустя.
Конечным результатом стал невероятно небрежный (но удовлетворительный) секс втроем, который произошел в пронизывающем холоде осеннего воздуха. Они сидели на нелепой скамейке в парке, пока птицы наблюдали за ними. На самом деле их было четверо, если считать пластиковую фигуру Рональда Макдональда в натуральную величину, прилепленную к поверхности скамейки рядом с ними. На самом деле он мало что мог сделать, но получил много петтинга.
Изабель и Эвелин снова были там, похоже, им действительно понравился новый парень, Марк. Это может просто не повториться, как в прошлый Хэллоуин, и, возможно, ему придется немного продумать стратегию этого раунда. Марк сейчас был наедине с ними, так что Хуан знал, что ему нужно быстро запереться и свалить, прежде чем они найдут новый вкус года. Обычно они оставляли тыквы зажженными, так что тропинка впереди жутко светилась, пока он был в пути.
Добравшись до ворот, он защелкнул громоздкий главный замок на большой цепи и захлопнул его.
- Теперь пришло время вернуться к сучкам, - прошептал он, глядя на свое барахло. - Правильно? - спросил он, задавая вопрос своему пенису, как будто ожидал, что он скажет что-то в ответ.
Разговор, который он вел сам с собой, был прерван криком, шедшим из вольера шимпанзе. Они начали яростно колотить и греметь стальным ограждением. Это не было чем-то совершенно необычным, но он все же подумал, что должен проверить их. Подойдя ближе к шимпанзе, он увидел массивную зловещую фигуру, маячившую в тени.
Фигура стояла прямо за пределами света тыкв-фонарей. Он предположил, что это, возможно, отставший от последней экскурсии, и медленно приблизился к нему.
Теперь шимпанзе сходили с ума, совершенно теряя рассудок.
Охваченные яростью, было легко понять, что их разозлило его присутствие.
Их вспененные рты издавали безумные звуки, а глаза наполнились яростью, в то время как их скрюченные пальцы вцепились в металлическое ограждение.
- Эй, чувак, последняя экскурсия закончилась около тридцати минут назад. С тобой еще кто-нибудь есть? - спросил он фигуру, ожидая ответа. После нескольких секунд тишины он попробовал еще раз. - Мне придется отвести тебя к воротам, мы никого не впускаем сюда в нерабочее время. Мы закрыты.
Хуан был довольно крепким парнем и чувствовал себя уверенно, когда дело касалось самообороны.
Несколько лет бокса в YMCA и необходимость пройти через все сложности жизни в Южном Провиденсе, которые с ним регулярно происходили в течение жизни, укрепили его. Если парень хотел помахаться, он будет рад его успокоить.
Он надеялся, что до этого не дойдет, но драка действительно могла привести к кровопролитию.
Он начал слышать что-то, ранее сбитый с толку возмущением шимпанзе, это было что-то странное. Сначала он не мог понять, что это было, пока не заметил, как грудь фигуры вздымается и опускается в такт звукам. Это было изможденное, прерывистое дыхание, похожее на хрипы старика.
- Эй, чувак, все в порядке? У тебя проблемы с дыханием?
Он подошел к нему, закончив свой вопрос, но только когда его глаза, наконец, привыкли к темноте, он смог разглядеть тревожные качества странного персонажа перед ним. Он сразу же понял, что совершил ошибку, геркулесовый, пропитанный кровью психопат не был тем, с кем он хотел бы вступить в бой.
Непокорность и шипение шимпанзе только усилились, когда Эдмон схватил Хуана за рубашку и заехал своим гигантским кулаком ему в нос. Когда его цель упала на землю, из его искривленного носа хлынула кровь, словно из крана. Эдмон обеими руками поднял оглушенное тело над головой и перебросил его через перила.
Он выполнил эту тяжелую задачу с легкостью, будто швырнул тряпичную куклу.
Тело Хуана приземлилось в грязь около четырех шимпанзе, и они сразу набросились на него. Один из них держал его, а другой обгладывал его руку. Когда она исчезла полностью в его пасти, от руки остались лишь большой палец и мизинец. Шимпанзе, уставший от ужасных стонов Хуана, схватил его за язык и поставил ногу на лоб Хуана. Он потянул его так сильно, что его бицепс напрягся, и по осеннему воздуху разнесся звук разрываемой мышцы. После дополнительного усилия влажное мясо отделилось от тела Хуана, наполнив его рот кровью, и обезьяна начала грызть его упругую мышцу. Немного прожевав, она проглотила ее.
Эдмон продолжал спокойно наблюдать, как они пожирают Хуана.
Каким-то образом он отбился от них и поднялся на ноги. Он закрыл свой рот и попытался сдержать огромное количество крови, которой захлебывался из-за того, что ему оторвали язык. Он пошатнулся, щеки у него были как у рыбы-фугу, а по подбородку стекала красная струйка.
Внезапно другой шимпанзе подошел к нему сзади и ударил его по яйцам. Удар был настолько сильным, что заставил его выплеснуть кровь изо рта и выплюнуть ее на своего противника. Это, казалось, только усилило волнение, когда от шимпанзе последовал еще один удар по яйцам, который заставил его наклониться вперед и упасть на колени.
Затем они разорвали его брюки, обнажив нижнюю часть тела.
Хотя речь Хуана была затруднена, он все еще пытался умолять их остановиться взглядом и неслышным бормотанием. Они ничего такого не сделали, вместо этого мать шимпанзе, казалось, привлекли его жалкие хнычущие звуки.
Она сокрушительно сжала его морщинистые яйца одной лапой, а вялый члендругой и потянула их в противоположных направлениях. Она вонзила свои грубые пальцы в мошонку Хуана и использовала острые кончики ногтей, чтобы создать отверстие в коже.
Когда потекла красная жижа, она засунула пальцы в его мошонку, увеличивая отверстие, которое создала. После минутного дерганья туда-сюда ее пальцы запутались в его семявыносящем протоке. Она яростно потянула за шнуры плоти, которые позволяли его яйцам болтаться почти двадцать четыре года. Теперь пути назад не было, его дни закончились.
Она вырвала все эякуляционные каналы вместе со всем, во что они впадали. Пока Хуан смотрел, парализованный болью, она заставила его член выглядеть намного проще, чем его яйца. Она не съела все сама, а отдала часть его яичек своим детям. Затем ее расстроенные дети быстро собрались вокруг нее, грациозно пожирая его половые органы.
Эдмон наблюдал, как один из тех, что поменьше, тащил Хуана за лицо, снимая с него кусок за куском кожу и плоть, пока не начали проступать намеки на лицевые кости. Он был либо уже мертв, либо слишком потрясен, чтобы как следует отреагировать.
Шимпанзе игриво натянул лоскут лица Хуана на свое собственное и попытался напугать других членов своей семьи. Казалось, что они разыгрывают друг с другом свой собственный маленький Хэллоуин. Они стали намного спокойнее с тех пор, как сожрали Хуана. Они были так полны радости, что больше почти ни о чем не думали.
ТЕМ ВРЕМЕНЕМ, ВЕРНЕМСЯ К СКАМЕЙКЕ РОНАЛЬДА МАКДОНАЛЬДА...
Худшие опасения Хуана сбылись. Пока его не было, Марк нашел путь к священному месту вместе с Изабель и Эвелин.
Так как его тело валялось в отключке и его член переваривался в животе детеныша шимпанзе, повторение прошлогодней ночи для Хуана было невозможно. Но Изабель и Эвелин еще даже не были посвящены в эти детали, а это как раз то, что может огорчить призрака.
Октябрьский воздух был прохладным, и они втроем яростно трахались, чтобы согреть друг друга. Обе девушки широко раздвинули ноги. Лицо Марка было спрятано между ног Изабель, в то время как Эвелин потирала свой клитор и наблюдала. Следующей должна была быть ее очередь, но она была единственной, у кого были открыты глаза - у нее и Рональда.