- Точно, и нападение приковало ее к инвалидному креслу, так что самые простые жизненные задачи стали для нее невыполнимыми. В докладе описано, как стало рискованно для любого человека приходить в дом. Эдмон становился очень взволнованным, и, в конце концов, они вступали в конфронтацию с ним без всякой причины. Он защищал территорию - как собака - когда дело касалось его дома и его матери. Нападения были настолько жестокими, что его мать была вынуждена запереть его в его комнате, как и то, на что ты сейчас смотришь на самом деле. Всю свою жизнь он был заключен в тюрьму, независимо от его местонахождения. Это все, что он действительно видел.
- Это все еще не объясняет, почему он здесь, он убил людей, на которых напал?
- Я как раз подхожу к этому. Будь терпеливее, черт возьми, - холодно сказал Хершел.
- Прости.
- До его 27-летия не было ничего такого экстремального. У двери появился мужчина, якобы из клиники, которая помогла его матери забеременеть. Он попросил впустить его внутрь, чтобы поговорить с ней. Она позволила, любопытствуя, почему кто-то из гребаного банка спермы решил связаться с ней спустя столько времени. Он объяснил, что именно он позвонил ей в тот роковой день нападения. И сказал, что он больной извращенец. Он сказал, что подделал имя донора в ее документах.
- Что? - ошеломленно ответил Лоуренс, сидя на краешке стула.
- Это была его сперма, а не человека, который, кстати, просто оказался абсолютным гребаным маньяком, и он случайно решил записать его в ее анкету. Он был донором, но не ее донором.
- Господи, в этой истории больше неожиданностей, чем в пакетике мятных леденцов.
- Ну, в этом нет ничего освежающего, от этого они становятся только более кислым. Итак, его настоящий отец, человек из клиники, находится там только из-за десятилетий вины, и он действительно понятия не имеет, во что превратился Эдмон. Он только знает, что никогда не встречал своего сына, и наконец-то пришло время.
- Да-а-а, и?
- Итак, он идет в спальню, где его заперла мать, и... правильно, когда он заходит внутрь, она захлопывает дверь и заманивает его в ловушку.
Эдмону не потребовалось много времени, чтобы приступить к делу. Он вытащил его сердце из груди голыми руками и разорвал его пополам, как лист бумаги. Он согнул спину своего отца таким образом, что выражение лица, наклоняющегося назад, стало слишком буквальным. Я видел фотографиюэто без преувеличения, он сделал этого ублюдка похожим на арку "Макдональдса". Его сила просто колоссальна.
- Чувак, это... напрягает.
- Дело не только в этом, это еще даже не конец. В конце концов, заявилась полиция и попыталась взять Эдмона под стражу, но в итоге он убил трех полицейских, прежде чем был застрелен семнадцать раз. Единственный выживший из первоначального подразделения на месте происшествия сказал, что ему пришлось на самом деле перезарядиться после того, как в него всадили полную обойму, прежде чем он упал. И снова, каким-то образом, несмотря ни на что, он выжил...
- Как он убил трех полицейских?
Эдмон слегка повернул голову в сторону, открывая краткий образ размельченного, перемешанного мяса, которое доминировало на его лице. Его смирительная рубашка казалась неудобно тесной. Казалось, что его телосложение требовало размеров одежды, еще не изобретенных, но все же рубаха висела, натянутая на его огромное тело. Лоуренс вздрогнул и отвернулся, как и предполагал Хершел.
- Раздробленные кости, разорванная плоть, оторванные конечности, вырванные глаза и, конечно же, обезглавливания, отсюда мой предыдущий разговор с тобой, - Хершел впервые за весь вечер ухмыльнулся.
- Вау, это тот парень, от которого захочешь сразу свалить. Я имею в виду, ты можешь себе представить, как этот ублюдок прогуливается по продуктовому магазину? Я бы, наверно, обосрался на месте, - признался Лоуренс.
Что-то щелкнуло в голове Хершела. Блестящая идея, закравшаяся в его подсознание, была просто подана ему на блюдечке с голубой каемочкой.
- Подожди, что ты только что сказал? - спросил он, не веря, что сам до этого не додумался.
- Я сказал, что это такой парень, от которого захотелось бы сбежать. Как можно реабилитировать этот уровень дикости? Это не Канада. Похоже, его мать, вероятно, была единственным человеком, которому он не причинил бы вреда.
Хершел все еще стоял в благоговейном страхе перед этой концепцией, собирая ее воедино в своем уме.
- Знаешь, как в фильмах о маньяке, сбежавшем из психушки, обычно около Хэллоуина, как сейчас? Это похоже на самую заезженную сюжетную линию в мире, но, так или иначе, она никогда не устареет, во всяком случае, для меня. Потом они всегда устраивают кровавую бойню, убивая орды похотливых подростков. Наверно, на это забавно смотреть, но когда думаешь о том, что происходит на самом деле с кем-то вроде этого...
- Да, я видел этот фильм, он никогда не стареет. Если тебе нужны глазные яблоки, все, что тебе нужно, это секс и смерть. Это гарантированная ничья каждый раз.
Хершел наполовину ответил, в то время как его разум погружался в выдвигаемую фантазию.
- Я имею в виду, просто посмотри на его лицо, оно даже похоже на костюм. Оно даже, блядь, не выглядит реальным, - объяснил Лоуренс, передавая то, что заметил немного ранее.
На губах Хершела все еще играла зловещая усмешка, когда он полностью переключил свое внимание на Лоуренса. Он пару раз похлопал его по спине, удерживая зрачки на уроде.
- Знаешь, может быть, я ошибался на твой счет, Лоуренс. Может быть, я немного поторопился. Я думаю, что ты просто создан для этого места, в конце концов...
ТОКИO ЭКСПРЕСС
Джесси и Ноа сидели, сняв обувь и сложив ноги, за традиционными миниатюрными столиками чабудай. Людям обычно нравилось сидеть за ними, когда они хотели получить более аутентичные впечатления от еды. Они ковырялись в остатках от выбранной ими троицы роллов. Ни один из них не любил угря, так как не могли выбросить из головы мысль о скользящем существе с клыками в пасти. Они уже пробовали его раньше, но оба остановились на более безопасных вариантах: желтохвост и халапеньо, роллы "Филадельфия" и "Калифорния".
Ноа отцепил палочки и ухватился за ролл "Филадельфия", изучая содержание сливочного сыра.
- "Филадельфия", как близко это от... Монессена? - спросил он с осуждением.
- Не так близко, как ты думаешь. Часов пять или около того, - ответила Джесси.
- Я не понимаю, почему ты просто не подумаешь о Нью-Йорке, там однa из лучших школ CGI, сертифицированных Гудини, в стране. Там будущее кинопроизводства, Джесси, там деньги. Я не понимаю, почему ты мне в этом не доверяешь, у моего дяди Нормана действительно есть связи в этой отрасли. У него более двадцати лет общего опыта. Это не просто какая-то гипотеза, она убедительна, к тому же мы все еще могли бы быть вместе.
- Позволь мне задать вопрос. У кого-нибудь в этих школах головы взрывались, как арбуз, когда они сидели на скамейке влюбленных?
- Что?
- У кого-нибудь из них был пистолет, прикрепленный к промежности, где ствол был членом, а два цилиндраяйцами?
- О чем, черт возьми, ты говоришь?
- Том Савини, Ноа! Мой кумир. Это были роли, которые он играл в "Маньяке" и "От заката до рассвета", но ты, кажется, не можешь этого понять. Ты меня не понимаешь! Мне плевать на CGI, и будущее кино, и на то, что говорит твой гребаный дядя, инсайдер индустрии! Неужели ты просто не обращал внимания ни на что из того, что я говорила всю мою жизнь?
Наконец-то ее прорвало.
Ноа сел, покраснев. Он никогда не замечал в ней такой убежденности. Две пожилые дамы, сидевшие за столиком в другой кабинке, посмотрели в их сторону.
- Я не думаю, что смогу еще это выдержать, ты просто... ты не понимаешь, Ноа.
Она умчалась, прежде чем он смог вставить хоть слово.
Кусочек суши, зажатый между палочками Ноа, упал, шлепнувшись в блюдце с соевым соусом и плеснув немного на него.
Через несколько секунд Джесси вернулась. Она поняла, что убежала без обуви, и вернулась за ней. У нее была обувь без шнурков, так что Ноа знал, что у него не так много времени. Он встал из-за стола и обнял ее.
- Мне очень жаль, Джесс. Я слушаю тебя, клянусь, что слушаю. Ты права, с моей стороны неправильно пытаться давить на тебя, чтобы ты добилась профессионального будущего. Хотя я верю в то, что сказал, все равно я понимаю твою страсть. Если оставить в стороне финансовые аспекты, я хочу, чтобы ты делала то, что делает тебя счастливой. Я никогда не подниму вопрос о CGI снова, клянусь.