Словом, дольше, чем до середины ночи я в этом баре не просижу. Еще часа два.
Я съел сэндвич и заказал еще пива. Его еще не принесли, когда я заметил Дона, приближавшегося к входу: пальто у него было переброшено через руку, и он повернулся лицом ко мне. Я изобразил соответствующее удивление, когда он очутился рядом с моим столом со словами: «Рон! Неужели это ты?».
Я встал и пожал руку.
– Алан! Тесен мир – или что-то вроде этого. – Садись! Садись!
Он сел в кресло напротив меня, бросив пальто на другое, слева.
– А что ты делаешь в этом городе? – спросил он.
– Заглянул просто так, – ответил я. – Сказать привет паре приятелей, – я поглаживал грубые шрамы, запятнавшие поверхность стола передо мной. – И это моя последняя стоянка. Я отправляюсь через несколько часов.
Он кивнул.
– А чего это ты стучишь по дереву?
Я усмехнулся.
– Это я просто прикидываюсь тайной пивной Генри Меккена.
– Это давно-давно?
Я кивнул.
– Представляю, – кивнул он. – Это все из-за прошлого – или из-за сегодняшнего? Я никак не могу сообразить.
– Может, немного того и немного другого, – сказал я. – Хотел бы я снова заглянуть к Меккену. Я послушал бы, что он думает о теперешнем появлении. А вас каким ветром?
– То есть?
– Каким ветром занесло? Сюда. Сейчас.
– Ох, – он перехватил официанта заказал пива. – Деловая поездка, – сказал он затем. – Нанимаю консультанта.
– О. Так есть дело? И какое?
– Сложное. Запутанное.
Он закурил, и чуть погодя принесли пиво. Он курил, пил пиво и слушал музыку.
Я пел эту песню и снова спою ее: мир подобен взметнувшемуся отрывку музыки. Многие перемены происходили в ходе моей жизни, и, кажется, большинство из них имело место в течение последних нескольких лет. Перемены стали образом моей жизни несколько лет назад и я подозревал, что это будет моей постоянной участью все эти годы – если дела Дона не втянут меня в гибельную западню.
Дон заправлял вторым по величине в мире детективным агентством и он иногда пользовался моими услугами из-за того, что я реально не существовал. Меня не существовало теперь потому, что когда-то, в другое время и в другом месте, мы породили самую дикую мелодию нашего времени. Именно я пустил в мир первые аккорды проекта Центрального банка данных, и я принимал существенное участие в попытках создать рабочую модель реального мира, включающую в себя данные о всех и вся. Насколько полно мы преуспели и стало ли обладание подобием мира действительно обеспечивать опеку над ним и наиболее эффективные меры контроля за его функционированием – этот вопрос был спорен для прежних моих сотоварищей, пока вся эта музыка росла и развивалась. Впоследствии я переменил свои взгляды и в результате принятого решения не получил гражданства во втором мире, в Центральном банке данных, который стал теперь гораздо более важным, чем реальная жизнь. Уход из реальности, мой собственный временный выход за грань мира вызвал необходимость других преступлений – нелегальных входов обратно. Я периодически возникал в этой компьютерной реальности, потому что приходилось иногда как-то обеспечивать свою дальнейшую реальную жизнь работой, например, на Дона. Я очень часто становился весьма полезным ему – когда он получал необычные головоломки.
К счастью, в данный момент, похоже, именно такую он и имел – еще до того, как я почувствовал, что помираю от безделья.
Мы прикончили наше пойло, потребовали счет и расплатились.
– Сюда, – сказал я, показывая на заднюю дверь, и он завернулся в пальто и последовал за мной.
– Поговорим здесь? – спросил он, когда мы двинулись вдоль аллеи.
– Пожалуй, нет, – сказал я. – Прокатимся, потом побеседуем.
Он кивнул и двинулся дальше.
Тремя четвертями часа позднее мы сидели в салоне «Протеуса» и я готовил кофе.