Что? спросил Сева нетерпеливо. Вы что-то видели?
Видели, дядя Гриша кивнул. Еще одного упыря прямо в городе.
Я не понимаю
Сева и в самом деле не понимал, откуда взялось столько упырей. Ему думалось, что всех созданных старой ведьмой они убили еще неделю назад, а потом столкнулись на поляне с бывшими односельчанами Митяя: мужиками, бабами, детьми Откуда они взялись? Кому потребовалось их создавать?
Фон Клейст? выдвинул он единственно логичное предположение.
Зачем ему? Дядя Гриша пожал плечами. Он упырь, но не дурак. В первую очередь он должен думать о своей безопасности. А какая тут безопасность, когда по Гремучей лощине шастает столько нежити?! Пойдут слухи, разговоры. Опять же, одно делогражданское население, и совсем другоенемецкие солдаты.
Думали они о своих, когда половину гарнизона в овраге прикопали, хмыкнул Влас Петрович. Нет у этих тварей ничего святого.
Святого точно нет, но чувство самосохранения быть должно. Особенно у фон Клейста. Этот выродок очень осторожен. Я своими собственными ушами слышал, как он с сестрицей ругался из-за этих Дядя Гриша замялся, быстро глянул на Власа Петровича, из-за этих девочек. Из-за того, что она с ними творила, почти не таясь. Нет, это не его рук дело.
Рук снова хмыкнул Влас Петрович.
А ведь и в самом деле, его изменила эта ночная вылазка, произошел в нем какой-то надлом. Из-за упыря? Так он их уже видел. Непонятно.
Если не фон Клейст и не эта его гадина слово «гадина» он процедил сквозь стиснутые зубы с особой какой-то ненавистью. Тогда должен быть кто-то еще. Этот их третий чокнутый брат, к примеру.
Он мертв. Дядя Гриша покачал головой.
Ты лично видел его мертвым? спросил Влас Петрович зло.
Мне тетя Оля сказала. Фон Клейст убил его после того, как меня дядя Гриша осекся, так и не договорив.
А если она ошиблась? Если не доглядела? продолжал гнуть свое Влас Петрович.
Не могла она не доглядеть, сказал дядя Гриша твердо. Я уверен.
Ты, Гриня, может и уверен, а вот у меня есть сомнения. Понимаешь, работа у меня была такаяподвергать все сомнению и искать причастных к совершенному преступлению. Так вот я тебе сейчас как следователь говорю: есть кто-то еще, какой-то третий кровосос. И если это не фон Клейст и не та сука, значит, остается только тот, с кого вся эта свистопляска началась. Как, говоришь, погиб Клаус фон Клейст?
Порубили его, сказал дядя Гриша, но как-то не слишком уверенно.
Порубили. Влас Петрович кивнул. А где? Хотя бы приблизительно место преступления указать сможешь?
Да я и точно могу. Наверное. Тетя Оля сказала, что пряталась в овраге, когда они сцепились. А оврагов там всего несколько. Ты что надумал, Влас Петрович? спросил дядя Гриша и сощурился.
Севе вдруг показалось, что в темноте его глаза подсветились красным, не так, как у Горыныча, но похоже. Нет, показалось. Наверное, в них просто отразился огонек папиросы.
Я надумал изучить место преступления и убедиться, что подозреваемый издох, как ты мне тут и толкуешь.
И что это тебе даст? спросил дядя Гриша. В голосе его слышалась нерешительность. Словно бы он уже и сам не доверял собственным словам.
Исключим или добавим в список подозреваемых еще одного кровососа, сказал Головин с мрачной решимостью. Хреновый бы я был следователь, если бы хватался за первую попавшуюся версию.
И когда пойдем версии проверять? спросил дядя Гриша мрачно.
Я бы прямо сейчас и пошел, пока не рассвело.
Я с вами! Сева даже сделал шаг вперед, словно до этого его было плохо видно, а чтобы предупредить возражения, сказал: Митяю уже легче, Тимофей Иванович за ним присмотрит. Ему даже кровь больше не надо переливать. А через несколько часов мы снова вернемся.
Вернемся и раньше, если не будем дурью маяться, проворчал дядя Гриша и посмотрел на Власа Петровича: С дедом сам договаривайся. Как договоришься, догоняй. Мы пошли.
И пошел. Не дожидаясь ни Власа Петровича, ни Севу. Сева рванул следом. Может быть, получится поговорить о случившемся с Митяем без посторонних. Конечно Влас Петрович не совсем посторонний, но только дядя Гриша сумеет его понять. Или хотя бы поверить.
Поговорить наедине не получилось. Головин догнал их через пару минут.
Договорился, но вернуться обещал к обеду. Так что действовать будем быстро.
Уверен, товарищ командир? Дядя Гриша глянул на него как-то странно и ускорил шаг.
Какое-то время Севе с Власом Петровичем еще удавалось держать заданный им темп, но через пару километров они начали сдавать. Головин дышал все тяжелее и, кажется, начал прихрамывать на левую ногу. Сева еще держался, но и у него уже покалывало в боку. И только дядя Гриша казался двужильным. Трудно поверить, что всего неделю назад он был при смерти.
Ладно, первым не выдержал Влас Петрович, остановился, уперся ладонями в согнутые колени, часто и шумно задышал. Твоя взяла, Гриня! Сбавляй темп!
Дядя Гриша остановился, окинул их снисходительным взглядом, кивнул:
Как скажете, товарищ командир.
Дальше шли уже не так быстро, но все равно споро. Открытые места им удалось пересечь еще потемну, но здесь, в лощине, следовало держать ухо востро. Особенно в лощине!
Сева все надеялся, что объявится Горыныч, но Темный пес, как они еще между собой называли это странное создание, так и не появлялся. Впрочем, за все время им вообще не попалось на пути ни единой живой души. Ни живой, ни мертвой, как сказал Влас Петрович. Лишь один раз, еще в самом начале пути, дядя Гриша заставил их отойти подальше от дороги. Минут через пять по дороге этой проехал грузовик с фрицами. А дальше никогони живого, ни мертвого.
Они остановились на самой границе парка напротив безголового фавна.
На территорию не пойдем, сказал дядя Гриша твердо и Влас Петрович с ним согласился.
У Севы мнения даже не спросили, но он не обиделся, помнил, кто охраняет периметр Гремучего ручья.
Чтобы обойти усадьбу и выйти к оврагам, пришлось сделать большой крюк. К тому времени солнце уже было высоко, но лучи его почти не прорывались сквозь окутывающую лощину туманную дымку. Дядя Гриша то и дело останавливался, прислушивался к чему-то. Сева тоже прислушивался, но не слышал ничего, кроме шума ветра в кронах деревьев.
Долго еще? спросил Влас Петрович шепотом. Похоже, и на него повлияла гнетущая атмосфера этого места. За всю дорогу он даже ни разу не закурил. Наверное, чтобы не выдать папиросным дымом их присутствие.
Почти пришли, сказал дядя Гриша и нырнул в тоннель, образованный ветвями старого орешника. Скоро будем на месте. Не отставайте.
На том конце тоннеля было, кажется, еще темнее. Окружающие деревья тонули в тумане. А от тишины закладывало уши. А дядя Гриша уже ловко орудовал топориком, сначала срубая, потом освобождая от веток, а потом остро затачивая осинки.
Как говорится, береженого и бог бережет, сказал он, выдавая им с Власом Петровичем по осиновому колу. Усадьба близко, так что без лишней надобности лучше не палить. Если полезут упыри, придется с ними по старинке.
А они полезут? спросил Влас Петрович, взвешивая кол в руке.
А я знаю? Дядя Гриша беспечно пожал плечами, шагнул вперед и растворился в тумане.
Головин и Сева шагнули следом, но пройти им удалось немного.
Стоим, послышалось из тумана. Еще два шагаи овраг. Думаю, это он и есть. Смотрите, не свалитесь. Шею тут свернутьраз плюнуть.
Они сделали два осторожных шажка и оказались рядом с дядей Гришей на краю поросшего кустарником оврага. Дно оврага было скрыто в густом тумане.
Глубоко тут? деловито поинтересовался Влас Петрович.
Не знаю. Но давайте я лучше сам.
Вдвоем полезем! В голосе Власа Петровича послышались одновременно решительные и злые нотки.
Как скажешь, товарищ командир. Но учти, если ноги переломаешь, мы тебя с Севой на своих горбах тащить не будем.
Я тоже с вами, быстро сказал Сева.
Да как же мы без тебя? буркнул дядя Гриша и начал спускаться.
* * *
В овраг спустились без приключений, ни ноги, ни шею никто не переломал. Лишь почти в самом конце Сева не удержался, кубарем скатился по склону. К чести мальчишки, катился молча, даже не пикнул. И когда уткнулся в то, что осталось от Клауса фон Клейста, тоже не пикнул, лишь тихонечко застонал, отползая от груды чего-то едва различимого в тумане.