Хах! выпалила я. Да ты грёбаный детектив, улыбку я не смогла сдержать.
Опять язвишь. Значит, прав.
Да!
В ответ я только кивнула, всё ещё пребывая в шоке.
А живых ты в блокнот вписываешь? Ну, кого там порезал, избил и отпустил или на улице напал и ушёл.
Нет. Кто спускался в подвал, живым не выходил, ответил Женя.
Он положил ноутбук на место и, достав ручку, протянул её ко мне.
Но ты можешь вписать её.
На секунду я впала в ступор, не зная, как реагировать. Мне стало приятно от осознания такого уровня наших отношений, но и напряжённо, ведь он непредсказуем. Взяв ручку, я пролистала до чистой страницы, пару секунд поводила пальцами по ровной бумаге и потом принялась вписывать имя.
Ты амбидекстр? воскликнул он, упершись в стол.
Правая болит. Это благодаря тренировкам. Мама с детства заставляла обе руки разрабатывать, я гордилась собой, хоть и не показывала этого.
Круто.
Ты всё ещё следишь за ней? За Евой, спросила я, намереваясь застать его врасплох.
Женя стиснул губы и замер. Несколько секунд его глаза бегали, а руки метались между столом и карманами.
К чему этот вопрос? Увидела запись?
Её сложно не заметить. Она видела тебя, знает, что следишь, поэтому сменила имя и адреса. Я замолкла на пару секунд, всматриваясь в лицо напротив. Я понимаю. Она тебе важна. Яркий отпечаток в твоей жизни. Почему не убьёшь? Не привезёшь в подвал?
Женя некоторое время молчал, скрипя зубами и царапая столешницу.
Я не могу, тихо произнёс он, как будто стыдился.
Значит, ты не бесчувственный. Что-то хранится под этими рёбрами, сказала я, указав на него пальцем.
Время подошло быстро. Я успела пролистать блокнот, вычитать и запомнить некоторые имена, а Женя тем временем читал «Гинекологию». На мой вопрос: «Зачем», он ответил: «Для общего развития». Вдаваться в подробности я не стала.
На улице стемнело, на часах виднелась цифра одиннадцать. Отложив блокнот, я обратилась к Жене:
Пора?
Идём.
Спустившись в подвал, мы обнаружили мирно спящий «Георгин», лицо было умиротворённым, а дыхание ровным. Натянув перчатки и приготовив всё необходимое, он направился к ней. Аккуратно проведя ладонью по руке, разбудил её, наложил жгут, набрал в один шприц кровь, а другим ввёл препарат в вену.
Что это? Вы меня убиваете? тихо произнесла она, абсолютно не препятствуя.
Женя в ответ нарисовал пальцем на её плече крестик. Она улыбнулась.
Я усну и проснусь дома? таким же тихим голосом спросила она.
Женя нарисовал кружок в ответ. Она выдохнула и, откинув голову назад, больше не произнесла ни слова.
Он перелил кровь в стопку, предложил мне, я отказалась. Пожав плечами, он выпил алую жижу, даже бровью не повёл. Вот о каких странностях и ритуалах он говорил: цоканье прямо в ухо жертве и питьё крови.
Спустя двадцать минут «Георгин» полностью отключилась. Мы, переложив её в некоторое подобие саней, принялись поднимать наверх, помощь мне понадобилась только при укладывании и поднятии в багажник машины, в остальном я полностью справилась сама, как и хвасталась ранее.
Приехав на запланированное место, мы тщательно осмотрелись, уложили «Георгин» у начала моста, сняли повязку с её глаз, я повязала шифон на её голову, и отправились по домам. Женя, как всегда, высадил меня в квартале от дома, назвал умницей и отдал серьги, которые снял с «Георгина», я в ответ тоже похвалила его и ушла домой, проводив взглядом машину. Пополнив коллекцию новыми фото и украшением, легла спать в самом хорошем расположении духа.
Глава 15. Ты слишком близко
Он достал меня. Достал! Кровь, стекающая с моего ножа, обволакивала сердце спокойствием и удовлетворением. Можно сказать, он сам просил сотворить с ним такое. Его слова, которые пронзили моё эго, руки, которые сомкнулись на моей шее Теперь он никогда так не поступит ни с кем.
Дыхание моё приходило в норму и дрожь из пальцев растворялась. Я не буду по нему скучать, абсолютно. Нужно уходить, ночь темна, но не безлюдна.
Повернувшись прочь от бездыханного тела, я наткнулась на взгляд карих глаз, которых здесь быть не должно. Не сейчас. Никогда. Нет.
Алана?
Кареглазая девушка боролась со слезами и страхом. Её буквально трясло, как осиновый лист.
Карина
Что ты сделала? прошептала она.
Первая слеза скатилась по щеке, оставляя сырой след.
Я? Нет. Э-это не я, начала я переубеждать её, пряча за спиной окровавленное лезвие.
Я шагнула к ней, она от меня.
Я видела. Всё видела. Зачем?
Вторая слеза отправилась вниз по щеке. В свете фонаря глаза её блестели.
Карина. Давай поговорим. Ещё шаг к Карине, она в ответ отступила на два. Умоляю. Ты ведь знаешь меня. Я не способна.
Ты и Емельяна убила? Это ведь была ты. Слезы, скопившиеся в её глазах, вымыли тушь с ресниц, образуя пятна, губы тряслись при каждом слове.
Прошу, солнце, выслушай Я услышала крик, прибежала посмотреть, не нужна ли помощь, оказалось, уже поздно.
Карина мотала головой. Она не верит. И я прекрасно это осознаю, но пытаюсь убедить саму себя в обратном. Горькая правда лучше сладкой лжи, но не для неё, не сейчас.
Она сделала ещё шаг назад, громко вдохнула ночной воздух и побежала прочь. Нет! Я побежала за ней вдоль горящих вывесок и чёрной листвы деревьев. Холодный ночной воздух отрезвлял, позволял думать более рассудительно, и единственный вариант, которым закончится сегодняшняя ночь, мелькал перед глазами, но я его старательно игнорировала, пытаясь опять же убедить себя, что всё сложится по-другому.
Нагнав Карину, схватила её за хрупкое предплечье, отчего она вскрикнула. Повернув её лицом к себе, я замерла. Глаза, наполненные ужасом и отрицанием, волосы всклочены, тело дрожит. Её не должно здесь быть.
Умоляю, солнце. Выслушай, голос мой срывался.
Сердце налилось отчаянием и болью, дышать тяжело. Я не могу. И что же дальше? Больно. Очень больно. Она моя человечность, мой оплот в этом безумии.
Не надо, прошептала она голосом, похожим на писк.
Я ничего тебе не сделаю. Нет-нет, продолжала я её убеждать.
Первая слеза пробежала по моей щеке, холодный воздух обжигал. Умоляю, пусть всё сложится по-другому.
Отпусти меня, пожалуйста.
Я не могу. Выслушай меня, прошу. Рука её выскальзывала из моей ладони, я чувствовала страх. Не убегай. Выслушай.
Нет.
Карина дёрнула руку, развернулась бежать прочь, но я быстро накинулась на неё со спины, обхватив плечи обеими руками. Рыдания её усилились, равно как и дрожь. Я ощущала её сердце, как оно колотится, ударяясь о грудную клетку, чувствовала тяжёлое дыхание, тонущее в слезах.
Прошу, рыдала я в шею.
Алана, отпусти меня, взмолилась Карина. Зубы её ударялись друг о друга. Я никому не расскажу.
Выслушай меня, сжимая руки сильнее, лепетала я. ВЫСЛУШАЙ!
Подняв глаза, я обнаружила наше с ней отражение в тёмном стекле магазина. Её лицо было искажено слезами, стиснутые зубы скрипели, а моя рука, держащая нож, упиралась в её горло.
Это не я. Поверь мне, это не я. Слезы выжигали мои глаза.
Алана, дай мне уйти, еле различимый шёпот срывался с её губ.
Она дёрнулась из моей хватки, я сжала руки сильнее.
Не уходи! взмолилась я.
Карина замерла, зубы перестали скрипеть, рыдания прекратились. Я подняла голову с её плеча с появившейся надеждой в сердце, что она всё-таки решила выслушать меня, дала мне шанс исправить. Обратив глаза на наше отражение, я перестала дышать. Нож, сжимаемый моей рукой, впивался в её горло, струйка крови стекала вниз, скрываясь за воротником пиджака.
Нет, нет, нет, тараторила я.
Я повернула Карину к себе лицом, сердце рухнуло вниз, возможно, даже прекратило биться. Я слышала только хрип, исходящий из её рта. Она упала на тротуар. Глаза, опухшие от слёз, прожигали меня отрицанием и негодованием.
Солнце, нет. Всё будет хорошо. Не уходи! я рыдала, надрывая горло.
Этого не может быть, просто невозможно.
М..кх..мопыталась она что-то сказать.
Я позову на помощь. Только держись. ПРОШУ ТЕБЯ!
Кожа Карины холодела и бледнела, она не переставала смотреть на меня, брови её хмурились, а губы, залитые чёрной кровью, силились вымолвить слово. Она мучилась, задыхалась. Я могу всё это прекратить, претворить неизбежное, избавить от мучений и дать уйти.