Она меня оцарапала! в панике визжал он.
Быстро отсюда! рыкнул Жан-Жак и пинками погнал приятеля обратно во дворец, но стражники, охранявшие папские покои, не пустили их, ввиду отчаянных воплей Пико. Характер их мог вызвать во дворце нешуточную панику.
Бизанкур коротко ударил приятеля в физиономию. Раздался смачный шлепок, и из разбитого носа Фернана закапала кровь. Он испуганно замолчал.
Заткнись, а то нас вышвырнут в два счета, прошипел Жан-Жак, срывая с себя перчатку и отбрасывая ее в огонь костра, которых вокруг было предостаточно. С другого крыла зайдем, где твоих диких криков не слышали Или я тебя свяжу и рот заткну!
Он подгонял своего непутевого дружка окриками, не желая лишний раз до него дотрагиваться, и втолкнул в одну из келий на первом этаже:
А теперь ты тут посидишь, и тихо, понял?
Пол там был каменным, на нем лежала небольшая охапка соломы.
Бросаешь меня?! заорал было тот, но Жан-Жак новым пинком отшвырнул его к небольшой узкой кровати.
Я собираюсь тебя спасти! Но, если услышу хотя бы звук отсюда, вернусь и убью тебя собственными руками. Я не шучу!
Видимо, тон Бизанкура был достаточно угрожающим, потому что Фернан рухнул на пол, спрятал лицо в тюфяке, бывшем на кровати, и беззвучно заплакал.
Жан-Жак поспешно покинул келью, замкнув ее ключом, который висел рядом на гвоздике, вколоченном в дверной косякэто были кельи для тех, кто хотел молиться в полном уединении, и запирались они как снаружи, так и изнутри. Потом, потерев пальцами стену, он нарисовал на двери косой крест, после чего поспешил в покои папы, и на этот раз стражники безмолвно пропустили его.
В покоях Климента Шестого было невероятно жарко, потому что, несмотря на царящую снаружи духоту, угли на двух жаровнях были раскалены добела. Меж ними, обливаясь пóтом, сидел сам папа римский, на коленях которого примостился большой серый кот. Еще несколько котов, разомлев от тепла, лежали рядом. Распоряжения Ги де Шолиака выполнялись неукоснительно. Уже давненько он понял, что разносчики чумыэто блохи и крысы, и рекомендовал нещадно истреблять грызунов различными методами, в том числе и при помощи домашних кошек. Папе принесли во дворец нескольких, зарекомендовавших себя отличными охотниками, и Климент практически не расставался с ними. Сам доктор находился здесь же.
Климент вопросительно взглянул на Бизанкура, а тот, вместо того чтобы, как обычно, подойти за благословением, склонился в поклоне у дверей:
Ваше святейшество, благоволите дать мне вымыться и переодеться, а одежду мою сжечь. Мэтр де Шолиак, кажется, одна из зараженных поранила Фернана. Я запер его от греха и пометил дверь крестом
Грех на всех нас, вздохнул Климент, впрочем, довольно спокойно.
Ги де Шолиак выглядел куда больше обеспокоенным.
Я приду взглянуть на него, когда ты приведешь себя в порядок, сказал он Бизанкуру.
Дитя мое, ты все правильно сделал, кивнул ему папа. Брат Винченцо, помоги отроку.
Тот, ни слова не говоря, проводил Жан-Жака в небольшую комнату с бадьей, где бессменно дежурили несколько монахов, меняя воду и периодически поднося горячую. Молодой человек спешно вымылся и переоделся в ту одежду, что висела рядом с жаровнями.
Когда они добрались до кельи, где был заперт Фернан, оттуда не доносилось ни звука. Бизанкур подумал было, что, неровен час, тот сбежал, но переоценил его возможности. Подавленный, Пико стоял на коленях и лихорадочно молился. Встретил вошедших затравленным взглядом и опустил его долу. Не проронил ни звука даже тогда, когда де Шолиак подверг его осмотру и, опустив плечи, покорно поворачивался. На руках и животе у Фернана алело несколько параллельных царапинв тех местах, где женщина вцепилась в него ногтями. Царапины были багровыми и слегка припухли.
Мне конец? подавленно спросил Пико.
Видимо, за небольшое время, что он провел взаперти, его паника ушла, уступив место полной обреченности. Юноша был сильно напуган.
Жан-Жак поставил возле кровати кувшин с вином и поднос с овощами и холодной телятиной, положил рядом перемену одежды:
Придется тебе пока поужинать здесь. Не стоит так отчаиваться. Никто тебя не бросает. Переоденься, а одежду твою мы сожжем
Красный кошелек упал на пол, когда Пико переодевался, и все трое сделали вид, что ничего не видели, только Фернан густо покраснел, напоминая цветом бока кошелька.
Ги де Шолиак не скрывал своей озабоченности, обрабатывая царапины принесенным травяным настоем:
Вам не следует какое-то время покидать эту комнату, Фернан. Будем надеяться, что все обойдется
Но, увы, не обошлось.
Когда Жан-Жак наутро вошел к Пико, он увидел его ужин нетронутым. Парня трясла крупная дрожь, словно он замерзал, а лоб его тем не менее покрывала испарина.
Я заболел заболел повторял он, затравленно глядя куда-то в пространство.
Бизанкур оценивающе смотрел на него из дверей. Он знал, что у заразившегося чумой шансов практически не было, хотя сам де Шолиак буквально недавно переболел ею, порезавшись во время операции, которую делал больному, вскрывая его бубон. Но это де Шолиак
Вернувшись к себе после посещения Фернана, Бизанкур вторично развернул свиток, который принес с «ночного похода» за подношениями. Когда он прочел текст внимательнее, кровь ударила ему в голову, а сердце часто-часто застучало. Он долго сидел, уронив свою находку на колени и стараясь отдышаться; руки его тряслись.
В свитке было такое, что у Бизанкура не зря зашлось дыхание. Этого просто не могло бытьтакая удача! Манускрипт был не чем иным, как ритуалом по вызову демона лени и праздности, Бельфегора Жан-Жак не колебался ни мгновения, когда приносил этот свиток на одобрение папе. Папу он не решился беспокоить ночью, а утром, после литургии, нанес ему визит и с почтительным поклоном протянул найденный манускрипт, внимательно следя за выражением лица его святейшества. И увидел в его зрачках знакомые язычки пламени.
Ваша святейшество, мне кажется, это совершенно необычайная находка. Что мне делать с нею?
Его святейшество, внимательно изучив свиток, с усмешкой протянул его обратно:
Делать то, что там и написано Добро пожаловать в ад, мой мальчик. Пора. Не бойся ничего, все будет тебе на благо. Я мог бы сказать, что благословляю тебя на этот шаг, но наверное, это слишком, не правда ли?
И оба понимающе рассмеялись.
И теперь Бизанкур холодно и изучающе смотрел на Фернана:
Скажи мне, ты хочешь жить?
Хочу! страстно выкрикнул тот, сотрясаемый лихорадкой, зубы его выбивали дробь.
А чего ты хочешь большежить или спасти душу?
Вопрос был не лишен коварства. Фернан думал не больше секунды.
Да чёрта ли мне в этой душе, если я сдохну?! отчаянно крикнул он.
Слышали бы тебя инквизиторы, расхохотался Жан-Жак. Ладно, да будет так. Я приду завтра. И ты будешь делать все, что я скажу. Будешь?
Буду, прохрипел Фернан.
Получив негласное разрешение от самого папы римского, Жан-Жак прислушался к себе и нашел, что его ничуть не пугают и не смущают условия, описанные в этом немыслимом документе, за который святая инквизиция отправила бы на костер любого. Любого, но не Жан-Жака. Рок его был совершенно иным, и, пока длилась его история, никто не смог бы сказать, чем и как она окончится.
Поистине, неисповедимы пути Господни. Судьба Жан-Жака де Бизанкура была предопределена еще до его рождениядо зачатия! и не случайно этот свиток попал именно в его руки в знойную летнюю ночь 1348 года, через неделю после его девятнадцатилетия. Обряд вызова демона Бельфегора собственной персоной Это было уже почище, чем призывать огонь в собственных зрачках.
Подумать только, для обряда требовалась кровь некрещеного младенца, с которого надо было заживо содрать кожу! Да расскажи он кому Разве такие вещи рассказывают?
Под маской чумного доктора войти можно было в любой дом, препятствия чинить не стал бы никто. Под страхом смерти врачи и священники не посещали больше домов ни для отпевания, ни для крещения. Улицы опустели.
Но одна фигура, лицо которой защищала маска с огромным клювом, все же проскользнула в дверь богатого и пышного особняка. Никто не заметил, что первенец, несколько дней оглашавший дом требовательными и голодными криками, вдруг умолк. Да и к исчезновению самого источника этих криков никто не проявил должного интересаболезнь изменила всех за считаные дни.