- Капрал, - небрежно кинул он МакКлину, словно тот был рядом с ним все это время, - проверить периметр!
МакКлин беспрекословно подчинился приказу и с дробовиком наперевес бросился в снежную бурю.
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
На меня и Конфетку полковник ни обращал ни малейшего внимания, словно нас там и не было.
Мы отошли в сторону от лагеря и стали ждать остальных.
И вот, спустя какое-то время, вдалеке забрезжили огни.
- Это они? - спросила Конфетка.
Я присмотрелся. К нам направлялись примерно полтора десятка солдат.
Я сразу узнал ЛеФоржа. Он шел, на ходу счищая снег со своих очков и поигрывая мускулами. Были также майор Кьюнифер и лейтенант Чейз. Позади всех, прикрывая тыл, шла Чони.
Увидев, как она идет ко мне по снегу, я почувствовал невероятное облегчение. Спокойная как танк, с непроницаемым взором, с волосами, усыпанными белыми хлопьями снега, с гранатометом через плечо, это была Чони во всей своей красе.
Майор и его люди сразу же направились прямиком к крупнокалиберным пулеметам и произвели несколько проверочных залпов вдаль. Затем они молча кивнули друг другу.
Я широко улыбнулся приближающейся к нам Чони, а она лишь слегка улыбнулась мне в ответ.
При виде выжившей Чони Конфетка даже не пыталась скрыть своего разочарования, нервно дергая себя за тонкие латинские усики.
- Кто еще выжил? - спросила меня Чони.
- Только мы, - ответил я.
- Стопудово здесь окопались уклонисты, нюхом чую, - сказала она.
- Ага, - ответил я.А они-то, походу, уверены, что в таком месте их никто искать не станет.
И вот война началась для нас снова.
ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
Проходит еще один день.
МакКлин отказывается возвращаться в палатку офицеров. Он просто качает головой и уходит в свою палатку.
Мы с Чони и ЛеФоржем решаем проверить их. Дни сменялись днями, а они даже не двигались со своих мест. Просто сидели за пультом и смотрели в пустоту.
- Сэр? - спрашиваю я майора Кьюнифера. - Что происходит?
Нет ответа.
- Сэр, вы меня слышите?
В ответ опять тишина.
ЛеФорж щелкает пальцами перед лицом майора.
Тот даже не моргает.
- Он что, умер? - спрашивает француз.
Чони щупает его запястье.
- Нет, пульс у него есть.
Мы выжидаем. И вот майор облизывает губы и глубоко вздыхает.
- Майор? - спрашивает Чони.
Нет ответа.
Они словно не хотят больше разговаривать, не хотят двигаться, не хотят отдавать приказы.
- МакКлин был прав, - говорю я. - Какая-то херня творится.
ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ
Мы пробуем накормить офицеров. Вероятно, они не ели несколько дней.
Они жутко обезвожены. Я запрокидываю голову полковника и отправляю ложку пюре из зеленого горошка ему в рот. Что-то попадает в горло, но большая часть стекает по усам, когда я открываю ему рот для следующей порции.
МакКлин пытается накормить лейтенанта, а Чони майора.
ЛеФорж же просто нам мешает. Он тупо ржет над офицерами, тыкает в них пальцем и лает им в лицо.
Но им, походу, все равно.
- Они словно в коме, - говорю я.
- Нет, они не в коме, - отвечает Чони. - Они все в сознании, просто не реагируют на происходящее вокруг.
- Даже когда я делаю так? - спрашивает ЛеФорж, вываливая свой пенис из штанов и хлопая им по щекам полковника.
- Да, - спокойно отвечает Чони. - И как только они придут в себя, ты очень пожалеешь о содеянном.
- Ну, это вряд ли, - говорит ЛеФорж.Они ж, считай, что овощи.
- Я тебе только что сказала, что они не в коме, - отвечает она. - Они прекрасно осознают, что с ними происходит.
- Тогда почему же они ни хрена не делают? - спрашивает ЛеФорж.
У Чони нет ответа на этот вопрос.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
- Они перестали разговаривать, потому что война закончилась, - говорит МакКлин, не глядя никому из нас в глаза. - Они только что выиграли последнюю битву и осознали, что война окончена. На этот раз навсегда. И больше не будет никаких войн. Никогда. А ведь все они кадровые офицеры.
- Они просто потеряли смысл жизни. У них больше нет причин разговаривать, нет причин куда-то переезжать. Они просто отказываются жить.
Это самая длинная речь, что я когда-либо слышал от МакКлина.
- Им теперь просто все равно, - говорит он.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ
Еще несколько дней мы продолжаем за ними ухаживать.
Надвигается шторм, и единственный климат-контроль, что у нас остался, это тот, что уже на наших телах. Я разрезал парашют и пришил его в качестве подкладки к своей униформе, чтобы чтоб хоть как-то ее утеплить. Я перестал носить при себе пистолет, так как холод его металла просто невыносим.
Наша провизия на исходе. ЛеФорж предлагает выдолбить яму во льду и порыбачить.
- А ты представляешь, какой толщины этот лед?спрашиваю его я.
В ответ он просто пожимает плечами.
МакКлин же продолжает делать себе татуировки.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
- Иди за мной, - говорит Чони.
Она тащит меня в офицерскую палатку и просовывает палец в дыру на спине полковника.
- Что это? - спрашиваю я, наклоняясь, дабы получше рассмотреть.
Пулевое отверстие.
- Но крови нет, - говорит она.Походу, это что-то вроде химического оружия.
- Думаешь из-за этого они стали такими?
Она кивает.
Ранения есть у всех троих.
- Но, в той битве ни у кого из наших солдат подобных ран не было, - говорю я.
- Ничего не могу сказать, - отвечает Чони.Может они прицельно били по офицерам.
- Ты же была там, - говорю я.Ты слышала шлаковые выстрелы?
- До того, как меня вырубило, я ничего не слышала, - отвечает она.
- Мы должны поговорить с МакКлином... или с Конфеткой.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
Конфетки нет ни в одной палатке. Походу снова прячется от ЛеФоржа. А МакКлин увиливает отвечать на наши вопросы.
- Наш враг использовал шлаковые пули?спрашиваю я.
МакКлин пожимает плечами.
- Ты их слышал или нет?
- Да его там даже не было, - говорит ЛеФорж. - Он же трус. Он, стопудово, прятался под снегом в миле отсюда. Мы должны повесить его, как уклониста.
- Я был там, - говорит МакКлин.
- Так и что же произошло?
- Я не знаю, - отвечает он.Я сам толком не понимаю, что там случилось.
- Как это ты не понимаешь? - спрашивает Чони.
- Ну, это не так-то просто объяснить...отвечает он.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ
С того момента, как мы прибыли в Арктику, имела место быть всего одна битва.
Поступили неопределенные сообщения о движении в нашем направлении, но четких данных не было.
ЛеФорж и я остались охранять лагерь, а все остальные направились на север. Большинство из них мы больше не видели. По официальному отчету численно превосходящий противник, отлично ориентирующийся на местности, атаковал их сразу со всех сторон. Полковник, майор, лейтенант и МакКлин приняли решение отступать, чтобы увести раненых (Кэт, Вильгельма, Джефферсона и Чони) в безопасное место.
Больше никто не выжил. Кроме Конфетки, которая вернулась в лагерь на следующее утро одна.
Но МакКлин рассказывает нам другую версию...
- Мы там были совсем одни, - говорит он. - Я взглянул на запястный монитор лейтенанта Чейза. Датчик не определял никаких биосигналов кроме наших.
- Так и что тогда их всех убило? - спрашивает ЛеФорж.
- Они сами. Убили друг друга, - отвечает МакКлин.Мы пришли, а там никого нет. Офицеры сошли с ума. У них начались галлюцинации и они открыли огонь по своим иллюзиям, пока те не растворились в буране. А после определить кто друг а кто враг стало невозможно, и они начали палить друг в друга.
- Их разум помутился, - продолжает он. - Они не знали, что делать после окончания войны, поэтому и отправили нас в эти ебеня, чтобы мы здесь развязали новую войну.
Он умолкает, и мы молча смотрим друг на друга. Я не уверен, шутит он, рехнулся или просто тупой. Или же он говорит правду.
- Найди Конфетку, - говорю я Чони. - Она была там дольше всех.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ
ЛеФорж: Так значит, мы здесь ни за хер собачий пропадаем?
МакКлин: Кроме нас тут больше никого нет. Смирись.
Лефорж: Бьюсь об заклад, никто даже не знает, что мы здесь!
Я: Завязывай. Мы еще не знаем, что происходит. У всех офицеров есть следы шлаковых ранений, и они не боевого происхождения. Мы считаем, что в этом причина их кататонии.