3. Эмма Митчелл
Больная, замерзшая и усталая.
Я чувствовала себя плохо. Я решила пропустить лекцию и остаться дома. У меня была одна из тех лихорадок, когда мне было слишком жарко, чтобы оставаться в постели, и слишком холодно, чтобы вставать. Я чувствовала себя слишком больной, чтобы что-то делать, но слишком виноватой, чтобы сидеть спокойно и ничего не предпринимать. Некоторое время я пыталась немного позаниматься. Но я сдалась, когда поняла, что у меня было пять попыток прочитать один и тот же абзац, но я так и не дочитала до середины третьей строки.
Моей соседки по квартире, Кейли, не былo дома почти два дня. Она позвонила, чтобы узнать, как я себя чувствую, и пообещала купить немного молока и буханку хлеба. Я проклинала ее, роясь в кухонных шкафах в поисках чего-нибудь съестного. Они были пусты, и я была вынуждена смириться с тем, что мне придется взять себя в руки и отправиться за покупками.
Завернувшись в свое самое толстое пальто, я споткнулась и, принюхиваясь, направилась в магазин в конце Мэйпл-стрит, чувствуя себя опустошенной, жалкой и совершенно беспомощной.
В магазине мистера Рашида было три покупателя (включая меня). Сначала я не обратила ни на кого из них никакого внимания. Я стояла там, торгуясь сама с собой, пытаясь оправдать расходы на несколько пенсов больше на мою любимую марку соуса для спагетти, когда на меня накинулся старик. За долю секунды до того, как он прикоснулся ко мне, я наполовину осознала, что он умирает. Он протянул руку и схватил меня за руку. Он боролся за дыхание. Похоже, у него был приступ астмы или что-то в этом роде. Я проучилась всего пять семестров из пяти лет медицинской учебы и понятия не имела, что с ним происходит.
Его лицо было пепельно-белым, и он крепче сжал мой рукав. Я пыталась вырваться от него, но не могла освободиться. Я уронила корзину с покупками и попыталась оторвать его костлявые пальцы от своей руки.
Позади меня раздался внезапный шум, и я оглянулась через плечо, чтобы увидеть, что другой покупатель рухнул на витрину, разбросав банки и пакеты с едой по земле. Он лежал на спине среди них, кашляя, держась за горло и корчась в агонии.
Я почувствовала, как хватка на моей руке ослабла, и я повернулась, чтобы посмотреть на старика. Слезы необъяснимой боли и страха свободно текли по его обветренным щекам, пока он пытался отдышаться. Его горло явно было закупорено, но я не могла сказать, чем именно. Мой мозг медленно начал включаться, и я начала думать о том, чтобы расстегнуть ему воротник и уложить его на спину. Прежде чем я успела что-либо сделать, он открыл свой широкий беззубый рот, и я увидела, что внутри была кровь. Густая алая кровь потекла по его подбородку и начала капать на пол передо мной. Он упал на землю у моих ног, и я беспомощно наблюдала, как его тело начало содрогаться и трястись.
Я обернулась, чтобы посмотреть на другого мужчину, который тоже лежал на мраморном полу, отчаянно размахивая руками и ногами.
Я побежала в заднюю часть магазина, чтобы попытаться найти мистера Рашида. Магазин вел прямо в их дом. К тому времени, когда я нашла его и его жену, они оба были мертвы. Миссис Рашид упала на пол кухни и лежала рядом с перевернутым стулом. Кран все еще работал. Раковина была переполнена, и вода стекала по приборам и собиралась в лужу вокруг ног мертвой леди. Мистер Рашид лежал посреди ковра в гостиной. Его лицо было искажено агонией. Он выглядел испуганным.
Я побежала обратно в переднюю часть магазина. Оба человека, которых я оставила сражающимися за дыхание, были мертвы.
Я вышла на улицу. Солнце было невероятно ярким, и мне пришлось прикрыть глаза рукой. Повсюду были теладаже в ярком свете, темные фигуры на земле были безошибочно узнаваемы. Казалось, погибли сотни людей. Я посмотрела на нескольких находящихся по близости ко мне тел. Что бы ни убило людей внутри магазина, оно убило и всех снаружи. Они все задохнулись. Каждое лицо, в которое я смотрела, было пепельно-белым, а рот каждого тела был окровавленным и красным.
Я посмотрела вверх, в сторону пересечения Мейпл-стрит и Хай-стрит. Три машины разбились посреди перекрестка. Никто не двигался. Все было тихо. Единственное, что изменялось - это цвет светофоров, когда они неуклонно переключались c красного на жёлтый и зеленый.
Вокруг меня были сотни, может быть, даже тысячи тел. Я онемела, замерзла и меня тошнило. Я пошла домой, пробираясь сквозь трупы, как будто они были просто мусором, который выбросили на улицы. Я не позволяла себе думать о том, что произошло. Наверное, я знала, что не смогу найти никаких ответов. Я не хотела знать, что убило остальной мир вокруг меня, и я не хотела знать, почему осталась только я одна.
Я вошла в квартиру и заперла за собой дверь. Зайдя в свою комнату, я задернула шторы и забралась обратно в кровать. Я лежала там, свернувшись калачиком, как только могла, пока не стемнело.
4.
К одиннадцати часам холодного, ясного и в остальном обычного сентябрьского утра вторника, более девяноста пяти процентов населения были мертвы.
Стюарт Джеффрис возвращался домой с конференции, когда все началось. Он покинул отель на шотландской границе с первыми лучами солнца с намерением быть дома к середине дня. У него были следующие три выходных дня, и он с нетерпением ждал возможности сидеть на заднице, делая как можно меньше и как можно дольше.
Проехать практически всю страну означало не раз останавливаться, чтобы заправить машину бензином. Проехав несколько станций техобслуживания по автомагистрали, он решил, что подождет, пока не доберется до следующего города, чтобы заправиться. Будучи умным человеком, Джеффрис знал, что чем дешевле он сможет купить бензин, тем больше прибыли он получит, когда дело дойдет до возмещения своих расходов, когда он вернется на работу в пятницу. Нортвич был ближайшим городом, и именно там относительно нормальное утро за считанные секунды стало необычным. Оживленные, но довольно хорошо упорядоченные, линии движения были повергнуты в хаос и беспорядок, когда инфекция разорвала прохладный воздух. Отчаявшись избежать столкновения, так как первые несколько машин вокруг него потеряли управление, он свернул на ближайший поворот с главной дороги, который смог найти, а затем сразу же свернул направо на пустую автостоянку. Он остановил машину, вышел и побежал вверх по склону илистого берега. Сквозь металлические перила он беспомощно наблюдал, как мир вокруг него разваливается на части в течение нескольких минут. Он видел, как бесчисленное множество людей без предупреждения падали на землю и умирали самой ужасной удушливой смертью, какую только можно себе представить.
Джеффрис провел следующие три часа, сидя в ужасе в своей арендованной машине, с запертыми дверями и плотно закрытыми окнами. Машину доставили в его отель только вчера поздно вечером, но из-за внезапной дезориентации она сразу же стала самым безопасным местом в мире.
Радио в машине было выключено, а его телефон был бесполезен. Он был в двухстах пятидесяти милях от дома с пустым бензобаком и был совершенно один. Парализованный страхом и неуверенностью, в эти первые несколько часов он был напуган больше, чем в любой другой момент за сорок два года своей жизни. То, что произошло вокруг него, было настолько неожиданным и необъяснимым, что он даже не мог поверить в те ужасы, которые видел, не говоря уже о том, чтобы попытаться понять что-либо из этого.
После трех часов, проведенных взаперти в машине, физическое давление на него постепенно сравнялось, а затем перешло в психическое напряжение. Он, спотыкаясь, вышел на автостоянку и сразу же был поражен пронизывающим холодом позднего сентябрьского дня. Как будто подсознательно пытаясь убедить себя в том, что он видел раньше, он молча вернулся к главной дороге и оглядел опустошение перед собой. Ничто не двигалось. Повсюду были разбросаны останки разбитых и искореженных автомобилей. Грязно-серые тротуары были усеяны холодными, безжизненными телами, и единственный звук исходил от пронизывающего осеннего ветра, который пронизывал деревья и пробирал его до костей. Кроме трупов, которые были заперты в том, что осталось от их машин, не было, казалось, никакой очевидной причины для какой-либо из смертей. Самым близким к Джеффрису телом была пожилая женщина. Она просто упала на землю там, где стояла. Она все еще крепко сжимала ручку своей тележки для покупок в одной из своих рук в перчатках.