Да-да! Давайте и вправду пойдем! оживилась толпа.
Идем! Идем! Ура! поддержал коллектив мужчина в коричневых роговых очках.
И начальник Нины Петровны, позабыв о дежурной по этажу, которая не сможет надругаться над его подчиненной, тоже внес свою лепту в общую какофонию звуков:
Ага! Совершенно с вами согласен. Исключительно на люстрах и обязательно со спущенными штанами. Иначе никак нельзя. Иначе нам будет скучно.
Извините, но как же я? жалобно заскулила Нина Петровна, выйдя из ступора в самый неподходящий момент
А что ты? спросил Гастон.
Как что? Представляете, в какую ярость придет моя мама, когда не застанет меня дома?
Мама?
Да, мама!
В ярость?
Да, в ярость! Потому что у нее сегодня день рождения.
Злорадно ухмыльнувшись, Нина Петровна сжала свободную ладонь в кулак и погрозила ей перед носом человека-пропеллера, что безусловно должно было вселить в его сердце тревогу.
О-о-о! начал Гастон, испугавшись перспективы попасть под горячую руку разъяренного родителя. Кажется, мне пора улетать. С мамой шутки плохи. За маму можно запросто схлопотать по щам.
Подняв из лужи мочи комбинезон, очутившейся там в силу непредвиденных обстоятельств, вызванных чрезмерной спешкой, он с трудом его на себя натянул и, зажужжав моторчиком, скрылся в неизвестном направлении.
Что же теперь делать? спросил Буратино, решив сменить трусливого негодника на нелегком поприще управления разрозненной толпой зевак. Вдруг лифт подумает, что он закрыт и поедет вниз?
Тогда ее разорвет пополам, без запинки ответила дежурная по этажу, проведя ребром ладони вдоль шеи.
Не обязательно, высказал предположение мужчина в коричневых роговых очках. Быть может, она просто растянется до невероятных размеров, как это произошло совсем недавно с ее шеей.
Вряд ли такое возможно. Мы же находимся на пятнадцатом этаже.
А я вот сейчас спущусь, нажму на кнопку вызова и проверю, разорвет ее или нет, произнес Буратино, сделав шаг в направлении лестницы.
Не надо спускаться! Не хочу пополам! Не хочу растягиваться! Я хочу домой к маме! запричитала Нина Петровна, пуская из носа пузыри размером с арбуз.
Однако кроме Буратино, ее никто не пожелал слушать, потому что все бросились наперегонки вниз, включая дежурную по этажу и мужчину в коричневых роговых очках, заключивших между собой пари. Разумеется, женщина поставила на кон свою честь, а соперник, наотрез отказавшийся лишать невинности собственный зад путем введения в него швабры, поставил на кон очки. Уж лучше плохо видеть, чем ловить на себе косые взгляды сослуживцев.
Дождавшись, когда пространство вокруг лифта полностью опустеет, Буратино приблизился вплотную к Нине Петровне и стал тыкать носом в пузыри, отчего те забавно лопались, разбрызгивая во все стороны частички желтых соплей.
Загипнотизированная деревянным отростком, маячившим перед самым лицом, наша героиня начала думать тяжкую думу. Что ждет ее в недалеком будущем? И закончится ли вообще вся эта жуткая катавасия со злосчастными дверьми, превратившая трудолюбивую девушку, добивающуюся всеми правдами и неправдами карьерного роста, в настоящее посмешище? Ведь вполне могло статься, что ей так и придется торчать здесь вечно. Сначала она посинеет, потом позеленеет, а потом похудеет. Хотя, нет, с похудением еще можно как-то справиться, если кто-нибудь соизволит регулярно носить еду. Но кто именно? Уж не этот ли невидимый шутник, пытавшийся пару минут назад привести в действие подъемный механизм лифта? Или ему хотелось избавиться от свидетелей, чтобы остаться наедине с приглянувшейся зазнобой?
Словно прочитав мысли Нины Петровны, Буратино счел нужным сменить бессмысленное страдание ерундой на нечто более результативное, состоящее из назойливых ухаживаний с последующим склонением несчастной узницы к непотребным действиям ярко выраженного сексуального характера. Не сложно догадаться, что далее от нее должен был быть получен категоричный отказ, подкрепленный колкими ругательствами или даже рукоприкладством. Только в том и состоял коварный замысел демонавынудить жертву пойти на крайности, тем самым притупив ее бдительность.
Не отчаивайся, милая, раздался вкрадчивый голосок, отдающий чем-то дьявольски деревянным. Хочешь, я пощекочу тебе носом за ушком?
Почувствовав, как невидимая ладонь бесцеремонно легла ей на грудь, намереваясь сжать желеобразную массу до состояния котлеты, а заостренный нос начал чертить борозду вдоль сложившейся в гармошку шеи, Нина Петровна попыталась оттолкнуть наглеца от себя, дабы у того не сложилось впечатление, что она легкодоступная краля, с кем можно мутить каждому встречному и поперечному.
Оставь свой паршивый нос при себе! прогремело как гром среди ясного неба. Всем известно, чем это обычно заканчивается.
И, чем же? удивленно воскликнул Буратино, продолжая жамкать грудь, словно резиновый мячик.
Концом это заканчивается! Концом! А я сторонница длительных отношений, выстроенных на любви, взаимной симпатии и романтизме. Мне мимолетные интрижки никаким боком не уперлись. От них лишь одни сплошные неприятности.
Ну, коль так подходить к данному вопросу, то я могу предложить тебе кое-что взамен.
Что же ты можешь предложить такого дельного, ради чего стоило бы запятнать свою репутацию?
Ухватившись за невидимую руку, Нина Петровна рывком отвела ее в сторону и надула очередной пузырь. Однако на этот раз он лопнул сам по себе, обдав ненавистного ухажера склизкими брызгами, что послужило толчком к проявлению на свет злорадного оскала, не предвещающего ничего хорошего.
Как на счет компромата, хранящегося в твоем сейфе?
Какого еще компромата?
Ты сама прекрасно знаешь какого. И если я не получу желаемого, то непременно расскажу о нем начальнику. Что последует дальше, надеюсь, объяснять не надо.
Нет, этого вполне достаточно. Я все поняла.
И Нина Петровна действительно все поняла. Поняла, как глупо опростоволосилась, засветив в кабинете папку с компроматом. Поняла, как необдуманно сунула руку в зияющую щель, полностью отрезав себе путь к отступлению. А еще она поняла, что без труда не выловишь рыбку из пруда. Ведь то, чем занимаются продажные женщины, по-другому не назовешь. Ох, и нелегок их трудпотакать прихотям всякого рода проходимцев, расплачивающихся за любовь звонкой монетой или опускающихся до шантажа.
Тогда чего мы медлим? Ну-ка, дай я тебя облобызаю! Уж больно хороши твои напомаженные губки. Так и напрашиваются на грех.
Может, не надо? захныкала Нина Петровна, пробуя разжалобить невидимку слезами, чтобы оттянуть неприятный момент как можно дальше. Может, для начала просто обнимемся и поговорим?
Хватит разводить нюни. Уже наговорились. Пора переходить от слов к делу, не то сюда нагрянут люди и нашу сделку придется отменить. Лично я не собираюсь с тобой любезничать при всем честном народе.
Но ты потом вызволишь меня отсюда?
Пропустив животрепещущий вопрос мимо ушей, Буратино приблизил свои губы к губам Нины Петровны до критически опасного расстояния и неожиданно уперся носом прямо ей в глаз. Так сказать, ошибся в расчетах, отправив коня на соседнее пастбище, где вместо норовистых кобылиц паслись лишь старые клячи с помутневшими от времени зрачками.
Первым не выдержал точечного давления заостренного отросткахрусталик, лопнув точно так же как и пузырь из соплей. Затем нос продырявил глазное дно, прошел через всю голову, при этом ни разу не запутавшись ни в одной мозговой извилине, и без малейших затруднений вылез с обратной стороны наружу, попутно скинув на пол остатки глаза.
Ой! ойкнула от неожиданности Нина Петровна, в ужасе прикоснувшись рукой к раскрученному затылку. Ты что наделал, сволочь? Разве можно так обращаться с женщиной?
Ну, извини, промашка вышла, начал оправдываться Буратино, вытащив нос назад. Обещаю впредь быть более обходительным и галантным кавалером.
Каким обходительным? Каким галантным? Неужели не ясно? После такого варварского отношения ко мне, между нами все кончено, мерзкий паскудник!
Напрасно ругаешься. Я просто хотел тебя поддержать в трудную минуту, а ты, вместо того чтобы расслабиться и получать удовольствие, сама напоролась своим глазом на мой нос.