Взгляд Люси затуманился. Отголоски давнего кошмара ещё имели над ней власть.
Фер устроил аварию в Доме, отвлёк внимание. Затем выманил меня за пределы Дома, в лес, и вырезал из руки маячокраньше его временно вживляли всем детям. Он набросился на меня с ножом. Онголос Люси предательски дрогнул. Я успела отбиться, но он побежал следом. Я потеряла много крови, перестала ориентироваться и слишком близко подобралась к трассе. Фер воспользовался этим и
Люси стиснула зубы. Она молчала долго, но, когда заговорила вновь, голос её был твёрд и холоден:
Не знаю, что было дальше. Наверное, Фер вернулся в Дом и показал маячок. Сказал, что это я устроила аварию, желая сбежать. Он легко мог сказать, что я бежала и сама попала под машину. Мог подтвердить мою смерть.
Вспоминая этот разговор сейчас, Люси смотрела вдаль, ощущая, как за спиной подрагивают крылья. Она сумела подлатать повреждённый экзоскелет и теперь
Значит, улетаешь? спросил Габриэль, встав рядом.
Хватит с меня прятаться.
И что будешь делать?
Люси посмотрела на художника. Лицо его было мрачным.
Найду Дом. Бога-и-Дьявола и
Люси умолкла.
А дальше? негромко спросил Габриэль. Станешь Ангелом? Слушай, Люси, я всё понимаю, но это
Я не особо люблю людей, перебив, ответила Люси. И я вовсе не ангел.
Люси, но ты же не
Не Демон. Не Ангел. Но это не значит, что я позволю ставить над людьми эксперименты.
Ты хочешьначал Габриэль и замолчал.
Я найду его. И остановлю, пока не стало поздно. Я очень постараюсь, сказала Люси. Крылья её дрогнули, экзоскелет загудел, готовясь включить режим невидимки. Может, ещё свидимся. Да, художник?
Люси тепло улыбнуласьи взмыла в ночное небо.
Габриэль долго смотрел в точку, где она исчезла. Не Ангел, не Демон, но, безусловно, человек.
Дитя неоновых грёз.
Души Изольды
Котёнка в детской коляске Золька увидела в пятницу. Тогда, кривясь от ветра, она впервые шла по чужому городу и вертела головой по сторонам. Казалось, всё здесь отражало её настроение: и блёклые граффити в уличных переходах, и голодные растрёпы голуби, и старые, меченые ржой, грибки у песочниц, где вяло играли дети.
«Приехала за вдохновением? Ну, удачи», съехидничал внутренний голос. Золька поджала губы и стала ещё внимательней разглядывать город. Голос был прав: она приехала сюда за вдохновением. Художник-иллюстратор, Золька давно работала на фрилансе, но в последнее время её замучили неудачи: накопилась усталость, пропало желание творить, качество артов стало страдать, а заказчикитребовать всё новых корректировок
Золька вздохнула. Вообще-то по паспорту её звали Изольдой, и лет до тринадцати она жутко стеснялась своего имени, представляясь Олей. А потом вычурное «Изольда» как-то незаметно сократилось до прозвища «Золька», да так и прижилось.
Золька не сразу узнала, что имя предложила тётя Розалиндата самая, с которой часто ругался отец. Имя понравилось маме, и это решило дело. Золька почти не помнила тётку: эксцентричная, она всю жизнь провела в одном городе, изредка присылая им письма. Они никогда не приезжали к ней в гости, а единственный раз, когда тётка явилась к ним сама, закончился ссорой с папой. После этого письма исчезли.
А потом Розалинда умерла, оставив брату в наследство квартиру. Уже три года её сдавали в аренду, но недавно, узнав, что последние арендаторы съехали, Золька подумала и попросила отца повременить с поиском жильцов. Так и получилось, что за вдохновением она приехала не в какую-нибудь жаркую, но знакомую Анапу, а сюда: в провинциальный, холодный и волчье-серый город. Вдруг, именно здесь?..
«А ведь папа предупреждал», подумала Золька и услышала скрип. Навстречу ей шла мамочка с коляскоймолодая, но очень худая женщина с
«Это что? Башка селёдки на шее?»
Ветер принёс рыбий запах. Золька встала, не осознавая, что в открытую пялится на незнакомку. Та же, блеснув зелёными глазами, с тем же спокойствием поравнялась с ней, и селёдочная голова, подвешенная на ниточку, качнулась.
Но, стоило Зольке чуть опустить взгляд, как мысли о селёдке испарились. Потому что там, на перинке, вместо младенца лежал котёнок.
НифигаЗолька осеклась: котёнок вдруг поднял голову, посмотрел на неё и принюхался. На секундукакую-то дикую секундуна его мордочке мелькнуло страннейшее, едва не человеческое выражение удивления, а затем она стала обычной. Котёнок опустил голову, превратившись в подобие сфинкса, и коляска проскрипела мимо.
Вскоре женщина скрылась за поворотом. Но Золька успела заметить, как она обернулась и напоследок посмотрела на неё.
***
Тёткины рисунки Золька нашла на шкафу. Будто дёрнуло что-топосмотри. Вот и посмотрела, обнаружив там стопку альбомов, перевязанных шпагатом.
Красиво, вздохнула Золька, листая рисунки. Внизу каждого из них стояла подпись-имя.
Кто мог подумать, что у Розалинды был такой талант? Ни папа, ни мама Зольки не умели рисовать. А теперь выходит, что её способностив тётю?
Зольке стало стыдно. Ведь даже на тёткины похороны не приехала, отец один ездил. Она совсем не знала еёту, кто придумал ей такое имя, да и не хотела узнавать.
Помрачнев, Золька уставилась на любовно выписанную картину: вид из окнаголубое, по-пасхальному радостное небо, высотка с весёлыми жителями на балконах Эту высотку она видела по пути сюда: серое, мрачное здание, в котором наверняка живут столь же мрачные люди. Странное дело, но тётя рисовала только сочными, яркими красками. Казалось, рисунки излучают свет, а все животныебудь то уличный кот, или пёс, что отряхивается после лужи, вот-вот прыгнут в комнату.
Розалинду удивительно вдохновлял этот город. Но вдохновит ли он Изольду?
Подумав ещё, Золька пошла на прогулку. Нечего сидеть в четырёх стенах в выходные.
Она почти забыла про коляску с котёнком. Мало ли какие причуды у людей? Кто-то игуану на плече носит, а туткотёнок и рыбья голова, как подвеска. Может, это восходящая звезда Инсты или ТикТока. А что до эмоций на кошачьей мордеэто от усталости показалось.
Золька шла по городу, но редко встречала людей. Город Розалинды казался чуть ли не городом-призраком, заставкой к какой-нибудь хоррор-игре. Только зловещей музыки не хватало.
Но вскоре вместо музыки Золька услышала сипение. Кто-то сипел, задыхаясь от нехватки воздуха, и это было совсем неподалёку.
Чутьё толкнуло влево: там, за кустами, метался тёмный комок. Им оказался кот, что запутался в пакете: коварный полиэтилен закрутился вокруг шеи так, что без помощи не снять, а зверь, что, обезумев, вертелся на траве, лишь делал себе хуже.
Не раздумывая, Золька бросилась на подмогу.
Упав на колени и уклонившись от молотящих лап, она стала стаскивать пакет. Она почти освободила кота, когда полиэтилен потемнел и стал походить на бугристую кожу. Золька не успела вскрикнутьбывший пакет взлетел в воздух и набросился на неё: вмиг обмотался вокруг шеи, как удав, и начал душить.
Засипев, Золька что было сил вцепилась в удавку. В пальцах вдруг возникло жжение, пакет дрогнул, и она сумела отцепить его, прорвав ногтями. Трепыхнувшись, враждебная мерзость слетела на землю и исчезла, Золька же рухнула на землю.
Перед глазами ещё плясали круги, но, когда поблизости раздался знакомый скрип, Золька сумела неловко сесть.
Опять она, сказал кто-то басом.
Прошуршали кусты, и с дорожки, прямо к Зольке, подъехала давешняя коляска. Котёнок, что высунулся из неё, смотрел пристально. Серьёзно.
Вы ведь видите меня, барышня? Понимаете?
Золька моргнула. В мыслях пульсировала одна-единственная фраза: «Коты не разговаривают».
Да-да, я же вижу.
«Или разговаривают?»
Ваше Котейшество, раздался другой голос, и чёрный кот шевельнул носом, от неё пахнет Розалиндой.
Котёнок подпрыгнул:
Значит, мне не показалось! Дождались, хвала Котомаме!
Да, Ваше Котейшество. И она, стыдно признать, кот потупился, только что спасла меня от хилого Бездушного
Золька посмотрела на кота, на котёнка. Потомна женщину с селёдочной подвеской. Та, хмурая, неожиданно улыбнулась.
«Это глюки. Глюки от депрессии. И пакет, и коты. Мне всё мерещится».