А что будет за порогом дома, она узнает совсем скоро. Главное, надеяться на лучшее и не думать в состоянии явной паники, а то неизвестно тогда, какими монстрами из дальних закоулков космоса населит всемогущая секретарша Лиза своё таёжное убежище.
Глава 5Очень дорогие пальцы
Этот крем для рук его разочаровал. Кожа была увлажнена недостаточно, да и отдушку производитель добавил слишком сладкую, она пахла на весь номер отеля, будто приторный коктейль из молока, мёда и ванили. Он досадливо растёр остатки липкой плёнки по пальцам и поморщился, когда последний миллиграмм мерзкого крема проскочил в оправу крупного бриллианта на кольце, ненадолго испортив безукоризненный вид ювелирного изделия. Обладатель украшения что-то приглушённо сказал в сторону яркого тюбика на прикроватной тумбочке и направился в ванную, явно намереваясь смыть густой слой ароматной гадости со своей холёной кожи.
Если бы сейчас кто-то мог видеть, как высокий худощавый мужчина, одетый в белый банный халат, вытянув из длинных рукавов изящные кисти рук, несёт их впереди себя, словно некую драгоценность, то зрителя позабавила бы сосредоточенно-недовольная гримаса на молодом и до невероятности симпатичном лице с отчётливыми азиатскими чертами. В другое время тёмные глаза этого человека наверняка были способны передать множество разных выражений под стать соответствующим случаям. Там было место и для затаившихся смешинок, от которых взгляд сиял бы подобно звёздному небу, и для сдержанной печали, отчего лицо обрело бы меланхоличную одухотворённость
Но из поистине широкого спектра эмоций, доступных большинству жителей Земли, в глазах именно этого мужчины чаще всего находили пристанище презрение и раздражение. Можно даже было утверждать, что молодой человек с красивыми карими глазами никогда не удосуживался задействовать весь их драматический потенциал. Ему просто вечно всё не нравилось, о чём он не стеснялся прямо заявлять окружающим. Дня не проходило, чтобы он не обронил нечто вроде: «Меня бесит вид из окна, ненавижу смотреть на жилые дома, поменять номер в течение получаса».
Адресатом сумасбродных требований выступала хрупкая, внешне бесконечно уставшая девушка-менеджер, на плечах которой лежала ответственность за благополучный быт капризного страдальца. Откровенно говоря, по-настоящему страдали здесь только те люди, которые были вынуждены работать в одной упряжке с ним. Угодить ему казалось непосильной задачей, ведь дурное настроение являлось его постоянным спутником. Заложниками несносного характера царственной особы часто становились телохранители, визажист, стилист и даже диетолог, словом, сплошные «нахлебники», как любил их называть наш герой.
В тот момент, когда молодой человек триумфально донёс свои вытянутые руки до раковины и подставил ладони под бесконтактный кран, где-то в глубине люксового номера зазвонил телефон. Мужчина как раз ожидал подачи воды, но невезение преследовало его и тут: проклятая H2O не собиралась орошать его ванильно-медовые пальцы, ещё к тому же и намыленные раньше времени. Он взвыл от бессилия, состроил угрожающую рожу зеркалу и яростно плюнул на пол. Телефон звонить перестал, но вскоре послышался тихий писк дверного сканера.
Очень важная персона вышла из ванной, на ходу мрачно обтирая руки о чистый халат и оставляя на нём жирные разводы. На пороге номера показались четверо: та самая измученная девчонка, что работала у красавчика менеджером, да трое шкафов-охранников. Все они вопросительно смотрели на своего подопечного, не решаясь ввязываться в заведомо склочное общение. Однако тишина не могла продолжаться вечно, поэтому девушка взяла инициативу на себя.
Она преувеличенно робко кашлянула в кулачок, опустила глаза, как анимешная отличница, и начала диалог:
Господин Вэй, просим прощения за беспокойство, но время вашего выступления приближается, концерт должен начаться через четыре часа, я звонила вам, чтобы напомнить о
Тот, кого она назвала «господином Вэем», закатил глаза и перебил её, изучая узоры потолочной плитки:
Сестрёнка Лулу, не хочу показаться грубым, но, во-первых, я уже до одури нарепетировался и отыграл программу так, что зрители улетят в рай примерно на третьей минуте прослушивания. Кстати, рояль до сих пор не проверен настройщиком, а ведь я сразу сказал: там на четверть тона перетянута «ре» первой октавы! Во-вторых, в этом дрянном номере нет воды, значит, ты плохо работаешь, выбирая мне такой паршивый «люкс». И вообще, убирайтесь отсюда все, дайте мне побыть в одиночестве хоть час!
«Сестрёнка Лулу» сбросила маску кроткой старшеклассницы, теперь в её голосе появились неприятные дребезжащие нотки:
Сяо Вэй, слушай меня внимательно! Если ты не перестанешь арканиться и не позволишь визажисту со стилистом привести тебя в божеский вид, я за себя не отвечаю! Агентство разорвёт с тобой контракт в одночасье, будешь тут принцессу из себя строить!!! И не называй меня Лулу, что за фамильярность! Я госпожа Цин!!! Думаешь, ты знаменитость мирового масштаба, которой всё можно?!
Охранники, истуканами стоявшие за ней, подали признаки жизни. Один из них подошёл к пианисту, чтобы произнести нечто ободряющее и примирительное, двое же других не нашли ничего лучшего, чем протиснуться между взбешённой девушкой и столь же разъярённым музыкантом. Уже было неизвестно, у кого нервы оказались слабее, но через пару секунд бодигарды начали успешно отражать атаку обеих сторон, сдерживая натиск «сестрёнки Лулу» и не давая ей побить маленькими кулачками «идиота Сяо Вэя». Она что-то верещала про многомиллионные убытки и безответственность, а сам виновник заварушки истеричным тенором проклинал «армию безмозглых климактеричек», которые, по его мнению, составляли костяк фан-сообщества от классической музыки. При этом он не забывал трусливо отмахиваться от девушки и прятаться за мощный торс одного из охранников.
Непонятно, каким бы стал исход этой нелепой потасовки, однако в номере прибавилось действующих лиц: своими электронными ключами воспользовались вышеупомянутые визажист и стилист. Это были равнодушного вида пожилая дама и совсем молодой юркий парень, у которых на лицах читалась максимальная незаинтересованность в происходящем. Очевидно, подобное случалось на их глазах далеко не впервые. Они спокойно дождались затишья и, когда девушка прекратила орать на пианиста, а он утомился с ней спорить, началась обычная подготовка к выступлению. Дама приглашающим жестом указала Сяо Вэю на стул около туалетного столика, парень-стилист начал флегматично пристраивать принесённую с собой одежду на широкую напольную вешалку.
Всё ещё донельзя взвинченный, пианист хлопнулся на стул и отдался на милость судьбы. По его лицу тотчас прошлись влажным ватным диском, нанесли на проблемные зоны выравнивающий флюид, и закипела работа по преображению его и без того совершенной внешности в абсолютное произведение искусства. Культ личности необходимо было поддерживать, потому что большие деньги сами себя не могли заработать, как бы тривиально это ни звучало. Поклонницы не столько разбирались в скучной старинной музыке, из которой состоял репертуар Сяо Вэя, сколько влюблялись в его дивной красоты лицо и стройное, в меру спортивное тело (хоть и не без некоторой излишней худобы).
Бесчисленные посты в соцсетях были посвящены его высоким острым скулам, чётко очерченной линии челюсти, небольшому аккуратному рту, всегда превосходно увлажнённой коже без единого намёка на мимические морщины, а также глазам. Иногда по-лисьи хитрым, иногда немигающе смотрящим в пустоту с обложки глянца, но всегда неизменно холодным и от того болезненно притягательным. Агентство давно сообразило, что талант их звезды стал, увы, вторичным фактором успеха Сяо Вэя, а основной причиной его сумасшедшей популярности была, естественно, подарочная обёртка, служившая приманкой для женской аудитории всех возрастов.
Он почти уснул, пока лица невесомо касалась кисть и где-то на периферии сознания слышалось, как в металлической пудренице легко перекатываются крохотные шарики. Звук ассоциировался у него с ходьбой по морской гальке, причём не босиком, а непременно в кроссовках на толстой подошве. Когда рядом с головой Сяо Вэя начал прохладно жужжать фен, это переместило его сознание в воспоминания о бризе, который так же приятно обдувал лицо во время лодочной прогулки под средиземноморским солнцем.