Со Славушкой что случилось? спросил Артемьев напряженно.
Нет, слава Богу, не с ней. Она скоро спустится.
Артемьев быстро влил в бокал жены квасу из хрустального графина и спросил:
Что ж тогда? Не томи, рассказывай, душенька.
Мирослава немного отпила из хрустального бокала и печально взглянула на мужа.
Федор снова за старое взялся. Опять моих сенных девушек по углам зажимает, произнесла она и с укором взглянула в сторону Федора, который громко смеялся над шуткой брата Семена. Марфутка понесла от него ребеночка. Только час назад я узнала о том. Она вешаться надумала. Говорит, что Федор ее прогнал, как узнал, что тяжела то она. Мы ее со Славой еле образумили.
Ах, греховодник! воскликнул Артемьев, так громко, что некоторые близко сидящие гости обернулись к ним. Однако за общим шумом и весельем, остальные не услышали его гневного окрика. Ну, я ему задам! Никакой управы на него нет!
Да уж, ты поговори с ним, будь добр, Тихон Михайлович. Если не ты, то кто ж вразумит то его? заметила Мира и, поднявшись с места, добавила. Пойду с бабами поздороваюсь.
Едва Мирослава отошла от мужа, Артемьев кликнул слугу и велел позвать к нему Федора. Тихон видел, как выслушав слова слуги, Федор, ехидно улыбнулся и почти нехотя, встал со своего места и вальяжно направился в его сторону, на противоположный край стола. Когда старший сын приблизился, Артемьев взглянул на него недобрым взглядом и гневно произнес:
Садись, нехристь! Поговорить мне с тобой надобно!
Можно и поговорить, заметил Федор, скорчив кислую мину на лице.
Федор тяжело бухнулся на скамью рядом с отцом, и Тихон почувствовал сильный запах вина, которым разило от молодого человека.
Видать, я тебя как надобно не воспитал, раз ты свои грязные дела творишь! процедил грозно Тихон.
Что это вы батя, так осерчали то? спросил, ухмыляясь, Федор.
А ты будто не знаешь отчего?!
Не знаю.
И перестань ухмыляться, когда я с тобой говорю! взорвался старший Артемьев, грохнув кулаком по столу. Соседние гости чуть обернулись к ним, но тут же перестали обращать на Артемьевых внимание, продолжая кричать фразы за здравие молодых.
Федор чуть убавил наглую ухмылку, но оставил хитрый оскал на красивых губах. Его глаза светились весельем, а Тихон Михайлович помрачнев, не знал, как еще вразумить сына, дабы тот, хоть немного жил по чести и совести. Артемьев понимал, что где-то он упустил воспитание Федора, не доглядел, и нынче во всех гнусных поступках сына винил в первую очередь себя. Но теперь было уже поздно, потому что Федора было вразумлять, словно море лаптем черпать.
Это ты, охальник, Марфу обрюхатил? спросил грозно приглушенно Тихон Михайлович.
Густые темные брови Федора сошлись на переносице, и через мгновение вновь его высокий лоб разгладился.
Может и я, нехотя ответил молодой человек и безразлично пожал плечами.
И до каких пор я буду твой блуд у себя под крышей терпеть? проклокотал Тихон уже до крайности раздраженный. Гости сидевшие рядом, были уже довольно пьяны и не слышали среди всеобщего шума, разговор мужчин.
Что ж мне было делать, коли она сама ко мне не шею вешалась? заметил безразлично Федор, нагло ухмыльнувшись. Люблю, говорит.
Замолчи, негодник! оборвал его отец. Ты хоть когда-нибудь можешь быть серьезным?
Могу. Но сейчас надобно веселиться, мы как-никак на свадьбе, съехидничал Федор.
Казалось, ничего не может пронять Федора и стереть с его лица наглую ухмылку и шутливый блеск из темных распутных глаз.
Я вижу, ты уже повеселился, буркнул себе под нос Тихон. И что прикажешь мне с ней делать? С Марфой-то?
Это как вы решите, батя, мне дак все равно, заметил Федор и повернул голову к молодоженам. Этот разговор молодому Артемьеву уже порядком наскучил и он, заметив, что Любаша смотрит на него страстным взглядом, нагло улыбнулся ей в ответ. Невеста, столкнувшись взглядом с Федором, зарделась и невольно опустила в пол глаза.
Тихон проследил взглядом за сыном и вновь со всего размаху грохнул кулаком об стол.
Федор, я с тобой разговариваю?! взорвался Тихон Михайлович. Федор немедля обернулся вновь к отцу. Тихон посмотрел на молодоженов, которые непонимающе смотрели в их сторону, и решил немного успокоился. Негоже портить праздник Семену, из-за этого неугомонного Федора. В голову Тихона вдруг пришла одна мысль. Он хмуро улыбнулся и произнес:
Женить тебя, что ли на ней, на дворовой-то! Что б наказать тебя как следует! Может, хоть тогда ты образумишься!
На это замечание отца, Федор, напрягся и вперился ехидным взглядом в Тихона Михайловича. Старший Артемьев понял, что сын ни на секунду не поверил в его угрозу, относительно женитьбы.
Вы не сделаете этого, отец, произнес ехидно Федор. В следующий миг старший Артемьев с удивлением заметил, что лицо Федора стало напряженным, и его глаза, впервые, за вечер приняли серьезное выражение. Вы знаете, кто мне нужен. Лишь тогда я остепенюсь!
На это заявление сына лицо Тихона Михайловича посерело и сделалось каменным, и он прохрипел с угрозой:
Не бывать этому, пока я жив!
Федор тоже замер с серьезным угрожающим видом и зло посмотрел на отца.
Я все равно добьюсь своего! произнес с угрозой Федор, глядя в разъяренное лицо Тихона Михайловича.
Только попробуй притронуться к ней, проклокотал тихо предостерегающе Тихон Михайлович. И я собственноручно прибью тебя!
В это время в горницу вошла Слава. Юная, семнадцатилетняя, прекрасная, словно полевой цветок, с невероятно красивым лицом, яркими золотыми глазами, обрамленными темными ресницами и бровями, стройная, как лань в голубом вышитом сарафане, с толстой светло-русой косой, доходившей до колен, с голубой лентой в волосах, на девичий лад, Светослава вызвала невольное восхищение всех присутствующих. Она приветливо поздоровалась и быстро легким шагом приблизилась к Тихону Михайловичу и Федору. Пожелав старшему Артемьеву доброго здравия, она села напротив него и печально улыбнулась.
Простите, Тихон Михайлович, я задержалась
Я не в обиде на тебя, дочка, произнес все еще хмуро старший Артемьев, но его недовольство относилось к молодому человеку, который сидел справа от него.
Глаза Федора жадно пробежались по красивому румяному лицу девушки и задержались на ее пухлых алых губах.
Девушка отметила, что лицо Тихона Михайловича мрачно и нервно, и оттого, она, обратив нежный взор на отчима, участливо спросила:
Вам нехорошо, Тихон Михайлович?
Нет, дитятко, все в порядке, успокоил ее Тихон и выдавил из себя улыбку, чтобы успокоить взволнованную девушку. Затем Артемьев старший искоса взглянул на сына, который сидел рядом и, заметив его напряженный взгляд, направленный на девушку, произнес:
Я предупредил тебя
Федор зло посмотрел в светлые яркие глаза приемной сестры, которая даже не глядела в его сторону, и быстро вскочил на ноги. Лавка, на которой он сидел, с грохотом упала от его резкого движения. Федор бросил последний раздраженный взгляд на отца и Славу и, звонко стуча каблуками, покинул свадебный пир.
Вскоре Мирослава вернулась к мужу, сев рядом с ним. Ласково посмотрев на дочку, она тихо спросила Тихона Михайловича:
Вы поссорились с Федором? Что он так неожиданно ушел?
Да, буркнул Артемьев. Пущай погуляет немного, может, выветрит всю дурь из головы. А ты Мирушка, скажи Марфе, чтобы она не делала плохого себе, я позабочусь о ней. Если этому пустозвону ребенок не нужен, так я, дед позабочусь о нем. Скажи ей, что ни в чем нуждаться она не будет. С этого дня я беру ее под свою защиту.
Благодарю тебя, Тиша, произнесла любяще Мирослава и печально улыбнулась Артемьеву. Всегда знала, что ты истинно сердобольный человек. Люблю тебя за это. Только беспокоюсь за тебя, милый друг, переживаешь ты очень.
А как же иначе? На старости лет от сына такие подарки то получать неприятно. Одни вы у меня, горлинки, отрадой то остались. Старшенький то помер, Семен завтра послезавтра уедет от меня. Лишь вы со Славой утешите мои последние дни.
В этот момент в большой светлице появились женщины-певчие. Одна из них затянула свадебную песню:
Не по бережку добрый конь идёт,
Конь головушкой покачивает,
Золотой уздой побрякивает,