АаАА! не сумел себя сдержать я.
Я отпихнулся от страшной несуразности трупа и упал с дивана
Удар об пол меня разбудил. Открыв глаза, я с облегчением понял, что мне привиделся очередной кошмар. Во сне, борясь со своими призрачными страхами, я скинул сам себя с кровати и вдобавок утащил с собой одеяло. Ночник освещал комнату с прежней яркостью. А как же иначе? Всё оставалось на своих местах. Я встал. Настя лежала, свернувшись калачиком, подтянув к животу ноги. Она дышала. Всё было в норме. Мне её стало жалко. Я лишил её одеяла и ей должно было быть сейчас очень холодно. Мне доставило удовольствие укрыть её. Я обошёл диван и присел рядом. Чтобы убедиться окончательно, что всё в порядке, я осторожно взял её за руку. Кожа оставалась по-прежнему холодной, но сквозь неё виднелись трепетавшие в ритме пульса живые голубые жилки. Потянув её руку на себя, сжал её и позвал:
Настюша-а, погладил её по щеке. Настюша, открой глазки, посмотри на меня.
Её губы что-то прошептали, но она так и не проснулась. Дальнейшие, всё более настойчивые попытки её растолкать тоже ни к чему не привели. Жена спала медвежьим зимним сном. Сделав последнюю попытку добиться от Насти человеческой реакции, я убрал от неё руки. Что делать дальше, мне было непонятно. Опустив голову, я ждал сам не знаю чего. И дождался.
Дом ожил. Из коридора, ведущего в ванную, начали раздаваться подозрительные звуки. Там кто-то стоял и дышал. В дом забрался вор? Да нет, на всех окнах решётки, проникнуть внутрь, не создав значительного шума, ему бы не удалось. Надо проверить. Оставив жену в объятиях хитрого Морфея, я пошёл проверять коридор. Меня встретила влажная темнота: от ночника сюда должен попадать хотя бы отсвет, но на границе двух помещений дома свет как отрезалоотбрасывало рикошетом назад.
Справа на стене висел выключателья помнил, что он висел именно там. Пришлось погрузить руку по локоть в жидкую черноту коридора. Выключатель всё никак не хотел нащупываться. "Щёлк" лампочка дёрнула жёлтой вспышкой, осветив узкое пространствощель коридора. Никого нет. Стены, забранные синей материей, пыльный потолок, скрывающий чёрный блеск, паркет. И здесь разстон. Самый настоящий протяжный стон, с высокой ноты до низкой, без перерывов, на выдохе"Ууууууооох", это из ванной.
Каждый следующий шаг мне давался труднее предыдущего. Хорошо, что выключатель ванной комнаты висел снаружи. Белая полоска, зажегшаяся под дверью, стала сигналом. Я вошёл. Белый кафель, чёрная затирка, занавешенное черным куском газовой тёмной ткани зеркало. Стон. Снова этот стон" Ууууууооох". Аж гриппозный озноб пополз по телу. Занавес заколебался, что-то из зазеркалья просилось наружу, дуло оттуда могильным сквозняком. Замерев, я уставился на зеркало. Дыхание и стон. Лишь бы занавес не упал. Шагнул назад, моя рука легла на ручку двери, и я, опершись на нее, выскочил из ванной. Дверь закрылась. Свет выключать я не стал, так спокойнее.
Вернулся в спальню к Насте. Там тоже висело зеркало, совсем маленькое, рядом с ночником. Закрывавшая его рубашка сползла, и открылся небольшой уголок зеркальной поверхностивнизу слева. Я хотел сразу пройти к Насте разбудить её во чтобы-то не стало и увезти отсюда. Аккумулятор уже должен был давно набрать нужный для поездки заряд. Меня задержало это грёбаное зеркало. Там что-то двигалось. Я, окаменев, стоял на месте, и это «что-то» никак не могло быть моим отражение. Помелькав неясным мельтешением, с другой стороны стекла к зеркалу прижался огромный зелёный глаз. Он расползся в стороны, а его зрачок заметался и остановился на мне. Хватит. Я прыгнул к зеркалу, рубашку натянул на рамку-оправу и это исчезло. Кинулся к Насте. Затряс её, как куклу.
Настя, вставай. А наверху затопало. Там ходили, передвигали мебель. Да очнись ты! Ну пожалуйста, милая, просыпайся, Настя превратилась в коматозный овощ. Такой глубокий сон больше походил на летаргию. Б*ять. Настя! Настяааа!
Мне пришла мысль одеться. Оставив жену лежать на диване, натянул джинсы, надел рубашку. Я был очень возбуждён и почти перестал себя контролировать. Именно поэтому я, несмотря на сгущающуюся атмосферу ужаса, прилёг рядом с Настей. Я решил сосредоточиться, а потом забрать жену (на руках её понесу) и уйти к трассе; там поймать попутку и домой. С машиной потом решу. Мои глаза закрылись, как я думал всего на секунду, и сразу все посторонние звуки в доме стихли
Я приподнял голову от подушки и увиделоконные стёкла обожжены красным. Ё-моё, солнце уже взошло. Часы в мобильнике показывали четыре пятнадцать утра. Как же я так отрубился? Первое что я сделал очнувшись, посмотрел на ту половину дивана, где лежала Настя. Её не было. Где? Меня подбросила вверх тугая пружина страха за любимого человека. Оббегав дом сверху донизу, поломился на улицу. Входная дверь оказалась открытой. Выбежав наружу, я лоб в лоб столкнулся со старым знакомым. Вокруг дома шатался тот нищий с кладбищарот, что жопа.
Ты что здесь делаешь?
Участок был обнесён забором из рабицы, и проникнуть на него не составляло труда. В прошлом сама нехорошая слава хозяина дома охраняла его от незваных гостей. Видно, кладбищенскому бомжу закон был не писан и, как только он меня увидал, кинулся на встречу.
Вощми, прошамкал он, протягивая мне на открытой ладони некий предмет треугольной формы.
Давай вали отсюда, пугало.
Вощми и я шрашу уйду. Тебе надо, не мне.
Очень уж мне не хотелось пререкаться с этим бездомным: меня сейчас единственно интересовало, куда делась жена, но и хватать что попало из грязных рук, неизвестно чем болевшего бомжа, мне не хотелось. Я предпринял попытку обойти его, он преградил мне путь, снова настойчиво предлагая взять себе его подарочек. Некогда мне с ним было возиться. Ну не толкать же его и не бить в самом деле (фу, фу, фу, меня аж передернуло). Несло от него хуже, чем от заплесневевшего на жаре поноса тифозного больного. Пришлось искать компромисс. У меня с собой был чистый носовой платок, его-то я и достал. Используя платок, как перчатку, забрал предмет у нищего. При ближайшем рассмотрении он оказался сшитым грубыми нитками кусочком замши. Внутри у него там что-то хрустело и перекатывалось, словно крошки бисера. К одной из сторон треугольника неизвестный мастер приделал петельку и пропустил сквозь неё суровую нитку. Убожество какое-то. Пришлось, предварительно завернув в платок, засунуть его в задний карман джинсов. Нищий сразу отошёл в сторону, путь к калитке оказался свободен. Уже повернувшись к нему спиной, я услышал, как он мне посоветовал:
Оберег лушче ношить на шее.
Ага, сейчас, разбежался. Повешу я какую-то чумную ладанку себе на шею, держи карман шире. Вот отойду подальше и выброшу.
Чтобы к моему возращению тебя рядом с домом не было, обернувшись к бомжу, пригрозил ему я.
Она на клабище пошла.
Что-что? Так ты видел мою жену?
Я сделал шаг назад.
Её пошвали. Беги, шмотри не опошдай.
Немного поколебавшись, я всё же принял решение последовать совету нищего предсказателя и побежал.
И лешнишу не забудь, крикнул нищий мне вслед.
Я бежал и думал: «Какую ещё "лешнишу"? Что он хотел сказать? Бред. Может, он говорил про лестницу. Тогда зачем она мне на кладбище. Абракадабра какая-то". Более ни на что постороннее не отвлекаясь, в том числеи на собственные мысли, я сосредоточился на беге. Моя физическая форма никак не тянула на натренированность призёра олимпийских игр (да ни на какого призёра, никаких игр она не тянула), я даже тренажёрку забросил года два назад и теперь лишний, набранный за последние годы сытой семейной жизни жир давал о себе знать. Кладбище от дома отстояло на относительно близком расстояниивсего километра два с половиной, ну, может быть, три. Но мне они дались, как марафонская дистанция новичку. Через двадцать минут мучений, разгорячённый до состояния раскалённого, полностью выкипевшего чайника, чувствуя привкус крови во рту, и с сердцем пытающемся выскочить через горло, я припыхтел к воротам кладбища. Найти участок, где выпирала из земли могила деда (а куда же ещё на кладбище Настюша могла ещё пойти), было не трудно. Со дня похорон прошло не так много времени, и я не успел забыть расположения участка. За несколько десятков шагов до могилы я её увидел: она, полусидя-полулежа, облокачивалась одной рукой об могильный холм, а другой опиралась о надгробье