Бери тот, где Кесслер, сказала Кади. Он строгий, но ведет интересно. Весной другой преподаватель, и по сравнению с Кесслером он полный отстой.
Правда? Хорошо, спасибо, решилаи прямо камень с души. Андреа с облегчением вздохнула. Погоди, а откуда ты знаешь?
А Потому что Эрик ходил на его занятия на первом курсе. У него занимается старший брат моего друга, он и рассказал.
Кади боялась, что ложь проявится румянцем на лице, но Андреа ничего не заметила. Кади не то чтобы собиралась держать Эрика в тайне, но не хотела рассказывать соседкам все сразу. Лучше дождаться подходящего момента.
Когда Кади снова включилась в беседу, Ранджу рассуждала о подаче портфолио для художественных курсов. Она показывала на телефоне фотографии фрески, которую сделала на стене старого склада в родном городе.
Разрешения мне никто не давал, я просто взяла и нарисовала ее за три ночи. Но людям понравилось, так что мне разрешили сделать еще две, видите?
Потрясающе, искренне сказала Кади. И как я только попала сюда вместе с тобой?
И родители тебя поддерживают? поинтересовалась Андреа.
Что я выбрала специальностью изобразительное искусство или что рисую граффити?
И то, и другое. В смысле, они же доктора.
Точняк! Взамен придется дать им устроить мне брак.
Кади рассмеялась вместе с Ранджу, а вот Андреа нахмурилась:
Ты серьезно?
Нет, шучу! Постскриптум: если не поняла шутку, ты расистка.
Я не расистка, совсем растерялась Андреа. Я просто не стала бы навязывать семье стереотипы шутки ради.
Божечки, да я просто прикалываюсь. И вообще, моя же семья, так что шутить о нихмое право, не так ли?
Андреа вскинула брови.
Что за взгляд? парировала Ранджу.
Улыбка на лице Андреа осталась безмятежной, как у куклы.
Здесь учились оба моих родителя, тут они и познакомились. По правде говоря, в первый год обучения моя мама жила именно в этой комнате.
Серьезно? Ого, чтобы вот так повезло! встряла Кади в попытке разрядить обстановку.
Слышала, так иногда делают для тех, кто поступает по наследству, заметила Ранджу. Дают тебе ощущение, что ты часть живой истории Гарварда. Одна из многих уловок, чтобы заручиться выпускниками.
Тем не менее, нахмурилась Андреа, я горжусь, что могу оправдать ожидания своей семьи, пусть их планка и высока. И я не стала бы чернить собственных родителей, словно каких-то незнакомцев, но это всего лишь мое мнение.
Она же просто шутила, вступилась Кади.
Андреа глубоко вздохнула:
Ты права. Я действительно не знаю твоей ситуации. Прошу прощения, если задела.
Да ладно, норм, едко отозвалась Ранджу.
Друзья?
Ага, друзья, согласилась она с натянутой улыбкой.
А теперь, если позволите, мне нужно в уборную, и Андреа вышла в коридор.
Как только дверь щелкнула замком, Ранджу развернулась к Кади:
Нет, ну как тебе она?
Странно, конечно, согласилась Кади, горя желанием доказать свою преданность. Однако в глубине ее души все же засели слова Ранджу про уловки для наследников. Да, родители Кади не были здешними выпускниками, но брат в Гарварде, как думалось ей, тоже считался. А мертвый?
В смысле, мы только встретились, а она уже вся из себя, меня осуждает. Нам, ну, жить тут вместе вообще-то, нельзя повежливее, что ли?
Вот да.
Раньше Кади считала, что студентов расселяют случайным образом, но если Андреа намеренно разместили в Уэлд-холл, то Кади ведь могли намеренно отправить подальше от Грэйса, общежития Эрика на первом году его обучения?
И по правде, я шучу про родителей, да, но они мои родители. Я все понимаю, они все понимают, и мне не нужно объяснять это какой-то первой встречной.
И она не попала в Принстон или Йель. Просто потому, что подала документы в Гарвард, когда брат был на третьем курсе, и поступила через три недели после того, как он выпрыгнул из окна своей комнаты в общежитии. Может, ее приняли в качестве эдакой подстраховки а-ля «не подавайте на нас в суд»? Или из жалости?
Нельзя судить привычки чужой семьи, понимаешь?
Кади снова сосредоточилась на Ранджу:
Мне очень нравятся твои родители. И по вам видно, насколько вы друг друга любите.
Спасибо. Они у меня клевые. Жаль, что я не застала твоих маму с папой.
Ага, ну, по правде, ты не застала моих папу с тетей, но не суть, отмахнулась Кади, но что-то в ее лице, должно быть, выдало боль, потому как Ранджу смущенно вскинула брови:
Ой, прости, пожалуйста. Твоя мама?..
Умерла? Нет, нет. Брат умер. Маме просто не до поездки.
Отговорка вышла достаточно сносной и расплывчатойесли не знать, что родственник, который таки отправился в поездку, прикован к инвалидному креслу.
Отец Ранджу, относивший свернутые коробки на цокольный этаж, вернулся и сообщил, что мусор уже почти расчистили, а потом добавил:
А, и пока не забыл, Кади, скажи, пожалуйста, где ты купила толстовку?
Кади оцепенеласовсем забыла, что так ее и не сняла.
О нет, не говори! крикнула Ранджу из их спальни. Он закупит их на всю семью. В магазине кампуса ничего не останется.
Кади дернула толстовку через голову, заглушая свое слабое восклицание о том, что как-то жарковато.
Мое единственное дитя поступает в Гарвард, и ты думаешь, я стану это скрывать?! крикнул отец в ответ.
Ранджу вышла из комнаты, по-прежнему его подкалывая:
Знаешь, готова спорить, что Гарвард производит их и в Индии, скажи нашим, пусть закупятся прямиком на фабрике, сэкономите на доставке.
Кади метнулась за ее спиной в спальню, бросила скомканную толстовку на свою кровать, потом нырнула обратно в общую комнату.
Какая умная штучка, произнес доктор Васан. Скажи мне, Кади, разве может хорошая дочь так упрекать отца?
Кади хмыкнула, пряча в смехе тревогу:
Вопрос, скорее, к моему отцу.
Глава 4
Когда Кади вновь оказалась одна, успел наступить вечер. И Ранджу, и Андреа отправились поужинать с родителями. Кади взяла себе салат из ресторанной сети на Гарвардской площади, а съела его в комнате, сидя на матрасе и склонившись над страницами Эриковой тетради.
Снаружи донесся шум; Кади пересекла комнату и выглянула в окно. Она проследила, как шумные компании первокурсников носятся по окутанному темнотой Гарвард-ярду, их смех отражался от периметра старых кирпичных стен, дубов и плюща. Кади захлестнула волна одиночества. Она думала, что раз она и новые одноклассники все незнакомцы, развеселый дух общей потребности в общении утащит ее в расцветающую компанию, словно светский прибой. Она надеялась, что сможет, по крайней мере, зависать со своими соседкамиили что дело будет обстоять проще, чем сейчас. Она смотрела в окно, и ей казалось, что для многих все так и есть. Ей хотелось погрузиться в бурный водоворот общения, но весь этот день Кади чувствовала себя отрезанной от остальных. Спасибо тайнам за это.
Способность хранить секретыэто у них, Арчеров, семейное. Кади помнила день, когда получила ответы от первой партии университетов. Письма о зачислении в Гарвард среди конвертов, которые Кади вытащила после школы из почтового ящика, не было. Потому что мать успела первой проверить ящик, забрать письмо и спрятать. Чего мать не знала, так это что Кади подписалась на уведомление и по электронной почте. Слова первой строки: «Поздравляем! С радостью сообщаем, что вы зачислены в Гарвард» клокотали в сердце Кади еще с обеда. Только позже, днем, когда она сообщила матери, что ее приняли, та выдала ей бумажную версию. Мать сказала, что думала, мол, Кади расстроится, увидев письмо, и это звучало правдоподобно, ведь Кади сама скрывала от нее причину, по которой на самом деле хотела туда поступить.
Но свой первый вечер на месте Кади представляла совершенно не так. Когда она только подавала документы в Гарвард, то воображала, как они с Эриком будут вместе заезжать в кампус. Кади скорбела о той альтернативной реальности, где брат все еще оставался здесь. Он заранее знал бы, как все устроено, где забирать ключи, где парковаться, в хорошее ли тебя поселили общежитие. Он представил бы Кади своим друзьям, и она по умолчанию стала бы куда круче, потому что старшекурсники знали бы ее имя. Он таскал бы ее тяжелые вещи этими своими тоненькими, но странно сильными руками. Он пристал бы к Кади с мерзкими потными объятиями.