Сколько в жизни тревог бессмысленных и ненужных, и мы сами ткем из них паутину. В слепом старании предугадать и понять причину ошибок и боли порой запутываемся еще сильнее. Трудно отвыкнуть от суетливых мыслей, что загоняют в угол сомнений и переживаний, и по-новому взглянуть на мир. Ум порождает химеру, а она еще тысячи химер. В надежде на свой ум, мы забываем, что сила, которая ведет нас, мудрее наших измышления. Каждое мгновение нужно открывать свое сердце любви, прислушиваясь, как она входит в него. И тогда ты с радостью пожмешь окровавленную руку убийцы, и с нежностью поцелуешь истертые губы блудницы.
Я стоял посреди шумный улицы, ошарашенный открытием того, что перешел в новую жизнь без всяких заклинаний и магии. Сделал очередной шаг навстречу любви и оказался там, где хотел. Одна пожилая женщина, соблазнившись моим чудесным преображением и блеском глаз, остановилась рядом и спросила:
Скажите, неужели я прожила бесполезную жизнь? Ведь я так и не поняла, для чего всё это было
Спокойно, не надо ничего бояться, сказал я.
Но я устала от болезней, воспоминаний и одиночества
Старушка пересказывала свою жизнь с подробностями, похожими на остатки крупы, которые промывают перед голодным ужином.
Подождите. Не переживайте все это заново. Не утомляйте ваше сердце, останавливал я.
Но она не слушала и продолжала говорить. Она хотела спасения здесь и сейчас, она не могла больше терпеть. Я тоже долго терпел, пока не пережил похожий мистический опыт, о котором в своих письмах упоминал немецкий монах Эккехард Аурский: «Даже не думай о смерти, нам предстоит остаться здесь, милый друг. Обещаю, мы не пожалеем об этом. Дни наших скитаний здесь сделают с нами то, чего не сделают тысячи книг и тысячи советов. Каждый наш шаг по этой неизведанной земле приближает нас к цели, что хранится глубоко в нас. Только здесь мы обретем любовь».
Мир не ищет долго своих героев, они сами приходят к нему, как разбогатевшие должники. Я готов был делиться своим знанием со всеми. Но часто нам приписывают возможности, коими мы не обладаем. Награждают эпитетами, которых не достойны. Причисляют к лику святых, облачают в халаты жрецов и выбирают на роль путеводной звезды, с которой мы еще не готовы справиться. Плохо ли это, не испортит ли незаслуженное почтение наше существование? Нет. Пусть нас наряжают в ладно скроенные, но великоватые наряды, пусть они не в пору, но мы старательно подрастем до их размера, а там, глядишь, они будут малы и сошьют новые.
Я оставил говорящую старушку и пошел в кинотеатр на дневной сеанс. Последнее время в газетах и журналах писали о том, что к Земле приближается черная дыра. И я стал подумывать, что это ко мне кто-то летит на встречу. В темноте зала в этом не было сомнения, я приходил и каждый раз видел то, чего не видели другие. Герои подмигивали с экрана, давали дельные советы и незаметно для остальных подкидывали монеты на следующий поход в кино.
Фильм был неплох, я смотрел с восхищением. Длиннобородый седой старик в длинном красивом колпаке говорил мне:
Составишь компанию единственному, кто сохранил здесь разум?
Но все-таки я уснул под конец сеанса и покинул зал, когда появились новые зрители оживленные, как интуристы. В фойе я наткнулся на знакомую старушку, она решила действовать, как я, и увидев, куда пошел я, последовала за мной.
Обратите внимание на старика вашего возраста, он будет говорить вам, что мудрость в том, чтобы распознать необходимое, когда все прочие средства отпалисказал ей я. Что там дальше, не помню, но вы обязательно послушайте и запомните.
Он сидел на ступеньках кинотеатра. И я бы прошел мимо, если бы он не сказал, как бы ни к кому обращаясь:
Афиняне отдавали свою двухдневную зарплату, чтобы задать вопрос оракулу. Сколько выложишь ты, чтобы узнать истину?
Какую истину? невольно спросил я.
Он повернулся в мою сторону, удивленно взглянул, словно не ожидал еще чьего-то присутствия, и спросил:
Тебе чего, прохожий?
Ты говорил про истину.
Я ничего не говорил.
Но я слышал.
То, что ты слышал, можешь оставить при себе.
«Чего я к нему пристал, подумал я, это просто какой-то сукин сын, только и всего».
И пошел прочь.
Постой, окликнул он.
Я обернулся.
Это была фраза из книги, улыбаясь, как старому приятелю, сообщил он.
«Странный тип», подумал я.
Только я не помню из чьей, хитро прищурившись, добавил он. Может, из твоей?
Я посмотрел на его ботинки, они были как у настоящего бродяги, сшитые из крепкой кожи, пыльные и грязные. Кто он такой? И что он знает обо мне?
Пойдем выпьем, предложил он.
У меня нет денег.
Я угощаю.
С чего бы это?
Мне есть, что тебе сказать.
Вскоре мы пили вино за столиком в летнем кафе. Причем он лишь держался за свой стакан и просто мочил губы в дорогом вине.
Как тебя зовут? спрашивал я.
Страж Колесиков, говорил он, ничуть не смущаясь, что я приму его за сумасшедшего.
Это каких, которые в голове, что ли? я покрутил пальцем у виска.
И этих тоже. Но вообще-то я Страж Колесиков Времени.
Ты охраняешь Время?
Слежу за ним.
Зачем? спросил я.
Старик Кант говорил, что времяэто всего лишь способ восприятия действительности. Но это не совсем так. Времяэто огромный лабиринт, замерший в центре пространства нового мира, который ты ищешь. Он за стенами лабиринта. Ты блуждаешь по лабиринту, натыкаясь на бесконечные тупики, и думаешь, что в этом кроется какой-то смысл. А он просто крадет тебя у тебя.
Но как узнать, где выход? проглотив наживку, спросил я.
Ответ кроется в тебе. В том, что ты чувствуешь и как живешь. Ты почувствовал прилив сил, радости и счастья, значит, ты идешь в сторону выхода. Тебя охватило беспокойство и усталость, и вполне возможно время перекрыло еще один выход, сбив тебя с верного пути. Поспеши найти его. Ведь у каждого с левой стороны груди встроен механизм времени, отсчитывающий мгновения. Многие держатся за стук времени, как за нить Ариадны, надеясь, что он куда-нибудь да выведет. Лишь иногда на рассвете, между сном и пробуждением, коснется смутная догадка, что это движение по кругу, по изгибам древнего лабиринта, где нет ничего живого.
Ничего живого? Но многие находят здесь любовь.
Это лишь весточки от неё. Сюда она проникает лишь, как послание заключенным, упрятанное в хлеб нашей веры. Вместе с мечтой, музыкой, поэзией и картинами. Каждый, осознанно или не осознанно стремиться ищет выход из лабиринта времени, замершего, как гробница, среди другого зовущего мира. И не надо улетать на другую планету, перебираться в параллельный мир, все здесь. И каждый, кто выбирается, рад бы взять с собой кого-то еще, но часто выход за спиной захлопывается сразу же и тот, кто шел следом, вынужден искать свою лазейку. Время старательно закрывает выходы из своего лабиринта, оно затыкает даже щели, через которые можно увидеть зовущий мир. Время и есть гробница, оно похоронит всех, кто не успеет выйти.
Как похоронит? переспросил я, ошарашенный необычным мировоззрением.
Последнее, что в силах лабиринта, это захлопнуться на издыхании и похоронить вместе с собой всех, кто ему верит. Ложьвот чем пропитан воздух лабиринта. И не дышать им по силам не каждому. Однако это единственный способ выбраться наружу. Свобода и Любовь не смогут помочь тому, чьи легкие забиты пылью лжи. Однажды таинство свершиться, и ты выйдешь из лабиринта, но ты не вспомнишь мои слова. Слова ни к чему. Они лишь запутывают в этом лабиринт, а те, которые помогают и указывают путь, вызывают недоверие.
Да, трудно поверить в твои слова, признался я.
Ты должен постоянно держать перед внутренним взором мир, к которому идешь.
Тут загромыхал гром и полил сильный дождь. Страж многозначительно посмотрел на небо.
Пойдем, предложил он, тут есть одно местечко, тебе понравится.
Трактир, и правда, оказался весьма забавным. Насыщен морской тематикой, словно пьяные матросы стащили на берег к хозяину таверны в обмен на выпивку всю оснастку, такелаж и внутренности своего корабля. Повсюду стояли модели парусных кораблей. А вместо окон наружу глядели иллюминаторы. Но самым интересным и приятным было то, что у стойки бара возвышался деревянный штурвал с надписью «Pas de Lieu Rhone que Nous», а за стойкойкрепкий мужик в тельняшке с татуировкой на мускулистых плечах. Над головой у бармена были раскиданы рыболовные сети, и болтался флаг с черепом и костями.