Кольчуга колющей атаки бы не выдержалаа вот ламеллярные пластины устояли. Охнув от чувствительного толчка, одновременно с тем я наконец-то нашарил пальцами рукоять пернача! И, сдернув его ременную петлю с седельного крюка, с яростью обрушил шипастое навершие на голову кипчака! А он как раз провалился в удар, поспешив уколоть в открывшуюся под моим щитом брешь, и не успев закрыться собственным Булава задела висок степняка по касательнойно этого хватило, чтобы мой враг безмолвным кулем вывалился из седла под копыта своего же жеребца!
И вновь с обеих сторон щедро сыплются удары, и вновь трещит мой щит под рубящими его клинками, и вновь я едва ли не вслепую отвечаю, нанося тяжелые удары пернача Половцы не единожды достают мою головуно сталь шлема и кольчужная бармица пока успешно держат их атаки. Хотя перед глазами уже все начинает плыть и темнеть, да в черепушке все сильнее шумит И радуюсь я лишь тому, что и по правую, и по левую от меня руку на врага напирают соратники. Будь иначе, и кипчаки однозначно бы меня зарубили, обойдя с фланговникакая броня бы не спасла! Правда, где-то на задворках сознания бьется поганенькая мысль: «отступить, дать себе передохнуть, прийти в себя» Но в строю всадников меня крепко держит понимание того, что выйди я из схватки, и в образовавшуюся с моим уходом брешь тут же полезут степняки, нанося русичам удары с менее защищенных боков
В какой-то момент я вдруг осознал, что крепко колебались обе сражающиеся стороны. И на пределе сил напирающие, теснящие половцев гриди, утомившиеся уже драться в своих тяжеленных бронях, и поганые, неспособные сдерживать яростный натиск бронированных всадников, неся при этом значительно большие потери И возможно, именно последних, самых тяжелых мгновений схватки, когда казалось, что уже не поднять руку для очередного удара, что враг вот-вот найдет брешь в твоей защите и срубит тебямгновений, пережитых исключительно на характере Возможно именно их хватило, чтобы пересилить врага, чтобы морально выстоять в тот миг, когда он сломался!
А может, монгольский командир видя, что его отряд буквально перемалывается под ударами булав, чеканов и клинков орусутов, решил отвести людей на безопасную дистанцию, и таки расстрелять наших коней В любом случае, враг неожиданно подался назад, ускоряясь с каждым мгновениемоставив меня оторопело смотреть прямо перед собой! Но тут же я бешено закричал во всю мощь легких, срывая связкибудто десятком секунд ранее не держался на последнем напряжение сил:
Вперед!!! Надо догнать ихиначе лошадей постреляют!!!
Вообще-то маневр степняков более всего похож на ложное отступлениено просто неоткуда взяться второму отряду, что ударил бы сейчас нам во фланг! Да, подобные приемы Субэдэй практиковал и на Калке, и в Котманской долине в Грузиино ведь не в лес же, растущий по берегам Прони, ушли всадники монгольского кюгана? Нет, это очевидное отступление с целью оторваться от нас, да перебить жеребцов стрелами Видать, до задних рядов половцев наконец-то дошло, что им нужно разворачивать коней, а не напирать в спины соратников! Или все-таки тысяцкий поганых отдал конкретный приказ
Вот только вряд ли ведомо отступающим, что впереди их ждут полоса «чеснока» и залпы арбалетных болтов!
Не отставай, братцы, нужно добить их!
Татары, оправдывая мои самые худшие ожидания, быстро отрываются от погони, одновременно с тем начав активно стрелять Но тут впереди раздается оглушительный конский визг, и мои губы сами собой исказились в свирепой усмешке: добрались, значит, вороги до рогулек железных! Сейчас там наверняка образовалась каша мала из животных, уже упавших со всадниками на лед, и врезающихся в них наездников, не успевших затормозить! А из-за деревьев уже бьют по ворогу вои Микулы, вооруженные самостреламизалпами бьют по незащищенным никакой броней кипчакам! Между прочим, шиты арбалетные болты пробивают едва ли не насквозь
В подтверждение моей догадки улепетывающие татары сильно замедлились, некоторые вновь стали разворачиваться к нама над рядами гридей вдруг раздалось неожиданно дружное, громогласное:
С нами Бог!!!
Я не поспел крикнуть вместе с соратниками, прошептав их клич одними лишь губамиа навстречу мне уже рванул половец, яростно оскалив рот и заходя с правой стороны
Противник выставил вперед руку с зажатой в ней саблей, очевидно намереваясь нанести колющий ударнаверняка действует, отчаянный Но в тот миг, когда мы уже практически поравнялись, и я уже начал атакующее движение булавойс оттягом, из-за спинынервы у врага сдали, и он в последний миг попытался закрыться саблей! Останься у меня мой клинок, и ворогу удалось бы защититься А так древко тяжелой булавы буквально рухнуло на сталь, провалив блок противникав то время как стальное навершие врезалось в лицо страшно закричавшего от боли поганого!
Бе-е-е-е-й!!!
Оставшаяся схватка вылилась в уже избиение сгрудившихся, скученных татар, зажатых между перемалывающими их гридями с одной стороны, и широкой полосой «чеснока» с другой. К тому же каждый арбалетный залп бойцов Микулы находил свои цели среди густой толпы степняков И наконец, умница Кречет принялся громко кричать на половецком:
Сдавайтесь! Сложите клинки и сдавайтесь! Пощадим!!!
И ведь начали же сдаваться, начали! Полторы сотни кипчаков побросало оружие, порубив наиболее отчаянно беснующихся десятников-монголов, в исступлении хлещущих своих нукеров плетьми Впрочем, даже монголы в большинстве своем разумно побросали на лед сабли и палаши вслед за более разумными и догадливыми подчиненными!
Да, полторы сотни татар сдалось в плен. И еще пять с половиной сотен погибло под стрелами конных лучников Ждана, арбалетчиков Микулы, копейного тарана гридей, во время бегства, наткнувшись на «чеснок»и наконец, во время яростной, бескомпромиссной сечи! Лишь окончательно выйдя из схватки, я осознал, насколько же мне плохо после боя, как болит словившая несколько ударов голова С трудом покинув седло Бурана, я отошел в сторону растущей едва ли не у самого берега березы, после чего облокотился на ее ствол, жадно вдыхая чистый, свежий морозный воздух. Во время боя этого не замечално сейчас осознал, насколько же тяжелым был густой смрад свежей крови и раскроенных внутренностей На контрасте аж замутило Но я быстро собрался, понимая, что сейчас не время уступать своим слабостям. Совсем не время!
Десятники, сосчитать потери, доложить! Полоняников вяжем, можно конской сбруейи треножьте их попарно, чтобы не сбежали Да ко мне приведите пару-тройку самых напуганных, кто не станет запираться и все расскажет!
В очередной раз заявив о себе, как командир, я принялся терпеливо ждать, когда приведут языков, и «сержанты»-десятники доложат о потерях.
Забавное делов дружинах русичей были звания тысяцкого и сотского голов, то есть тысяцких и сотников, если по-простому. А вот десятников (аналогичных сержантам моего мира), имеющихся в монгольской орде и заметно упрощающих управление войском, не было. Так вот, перед выходом из Пронска я все-таки настоял, чтобы людей разбили на десятки и поставили над ними старших, наиболее авторитетных бойцов с задатками лидеров. Правда, быстро выявить их получилось не везде: в части «отделений» (изначально собираемых из хорошо знающих друг друга земляков-дружинников) воев пришлось смешивать. Но в конечном итоге наша полуторасотенная «рота» была разбита на «отделения» целикоми каждое получило десятника!
Такое вот вроде бы незначительное прогрессорствоно местные и так приняли его с большим трудом, в штыки! Ибо привыкли держаться земляков, разбившись на разнокалиберные ватаги
Минут пять спустя ко мне привели трех «языков» и сообщили о потерях: девятнадцать убитых, тринадцать раненых, семеро тяжело. Вроде бы и не столь много по сравнению с половцами, а вишь ты Нет пятой части отряда. И ведь чтобы раненые уцелели, нужно выделить им еще не менее десятка, а лучше полтора в сопровождение! То есть, дружина не досчитается уже третьей части воев
А еще ведь нужно что-то решить с пленными. Кречет все грамотно сделал, призвав половцев сдатьсятем самым он спас жизни десятку, а то и больше русичей. Но теперь нужно что-то предпринимать, что-то совершенно экстраординарное! Ибо ни вести за собой, ни гнать обратно в Пронск, ни отпустить поганых мы не можем. Более того, полторы сотни лишних ртов нам банально не прокормить, так что напрашивается единственный выход