Лейтенант! Ты не можешь этого сделать, произнес он. Где суд, где трибунал? Я требую справедливости!
Сейчас идет война и не до формальностей, Мусин. Примете смерть, как офицер, а не как тряпка.
Неожиданно для всех, капитан схватился за ствол винтовки, стараясь, то ли отвести его от своей груди, то ли вырвать ее из рук бойца. Вдруг раздался выстрел. Пуля пробила грудь Мусина и вонзилась в ствол дерева в десяти сантиметрах от стоявшего около него Никитина. Офицер, сначала опустился на колени, а затем повалился на землю.
Ты, что? тихо спросил Никитин у оторопевшего от всего этого бойца. Ты же мог меня вот так просто убить?
У бойца, державшего винтовку, затряслись руки. Помимо того, что он впервые в своей жизни убил не врага, он еще при этом чуть не застрелил своего командира.
Простите меня, товарищ лейтенант. Так получилось
Вокруг их быстро собрались бойцы. Их взгляды были устремлены на труп человека, который лежал под кустом в какой-то неестественной позе, не свойственной живому человеку.
За что убили? спросил кто-то из красноармейцев.
Никитин поправил гимнастерку и сделал шаг вперед.
Товарищи бойцы! Перед вами лежит тело бывшего капитана Красной Армии, который, поддавшись панике и немецкой пропаганде, дезертировал с фронта, оставив свой батальон. Он, похоже, рассчитывал, что ему удастся пересидеть это лихое время, где-то в теплом месте, пока его боевые товарищи будут драться с врагом до последней капли крови. Однако, не вышло. Советская власть покарала дезертира.
Лейтенант замолчал. Бойцы стали, молча, расходиться в разные стороны. Никто из них не пытался осудить действия своего командира. Шла война, и жизнь человека на войне потеряла свою стоимость.
***
Никитин открыл глаза и посмотрел на Маркелова, который приближался к машине, в кабине которой дремал лейтенант.
Товарищ лейтенант, ваше приказание выполнено, произнес он. Машины к движению готовы.
Подходы заминировали?
Маркелов замялся. Никитин сразу понял, что тот что-то не договаривает.
Что еще? Да говорите же! произнес лейтенант
Голос Никитина был тверд, как никогда.
Мне что вас пытать, Маркелов?
У нас ЧП, товарищ лейтенант, пропал Гатцук.
Как это пропал?! Я же просил тебя приставить к нему бойца! Почему вы не выполнили моего приказа?
Маркелов замялся. Лейтенант был абсолютно прав, отчитывая его, как мальчишку.
Что молчишь? Докладывай!
Не знаю, было темно и бойцы не заметили, когда он исчез. Думаю, что он решил дезертировать. Пробовали поискать, но разве в темноте найдешь! словно оправдываясь, ответил Маркелов.
Срочно жгите машины, уходим! приказал он младшему лейтенанту. Уходим, пока он не привел сюда немцев!
Красноармейцы стали грузиться в машины и вдруг выяснилось, что колеса одной из полуторок пробиты.
Как же так, Клим? Ты докладывал, что у нас три машины готовы к переходу?
Товарищ лейтенант, машина была готова, а сейчас вдруг выяснилось, что все колеса у нее пробиты.
Плохо, Клим. Перебросьте из нее ящики в другие машины.
Переброска заняло около получаса и машины тронулись.
Гатцук шел по лесу. Ему казалось, что этому лесу не будет ни конца, ни начала. Несколько раз он чуть не натыкался в темноте на немецкие дозоры, но Бог миловал его. Наконец он вышел на дорогу, которая отчетливо была видна в свете луны. Лес дремал, погрузившись в тишину ночи. Почему он решил дезертировать, он и сам не знал. Перед его глазами до сих пор стояло разгневанное лицо лейтенанта, потный лоб, его рука, шарившая по кобуре с пистолетом.
«Сволочь! размышлял он. У меня брата убили, а ему хоть бы что! Он и меня бы также застрелил, как того капитана. Предатель, говорит. А какой он предатель? Оннормальный человек, он просто захотел жить и не более».
Он сел под деревом и вытянул уставшие ноги. От сосны приятно пахло смолой. Чувство блаженства охватило его тело. Он закрыл глаза и не заметил, как провалился в сон. Ему снилась мать, отчий дом, брат, с которым он сидел на берегу небольшой речки и удил рыбу. Ласковое летнее солнце играло в воде. Блики от него, словно стайки мелкой рыбешки разбегались по глади воды.
Гатцук испуганно открыл глаза. Лес просыпался. Касаясь кромки сосны, над его головой промчалась сорока и залилась тревожной трелью. Рука Гатцука нащупала винтовку. Он прижал ее к груди и передернул затвор.
«А может, вернуться обратно? подумал он. Совру, что ночью сбился с дороги и заблудился в лесу. Нет, лейтенант не поверит. Там смерть и впередитоже смерть. А вдруг повезет?»
Где-то рядом, среди кустов послышался мужской голос. Гатцук поднялся и затаил дыхание.
«Показалось, с неким облегчением подумал он. Откуда здесь людиночь, лес».
Он сделал еще несколько шагов и вновь услышал все тот же мужской голос. Рука его снова автоматически скользнула по ремню винтовки. Он прижался к стволу дерева, стараясь слиться с ним в одно целое. Снова предательски затрещала сорока.
«Кто это? Немцы? Русские? промелькнуло у него в голове. В принципе, какая разница, ничего хорошего эта встреча мне не принесет».
Сдаваться в плен ему не хотелось. Сейчас он думал лишь о матери, о том, что он расскажет ей о смерти брата.
Хальт! словно гром, прозвучало в рассветной тишине.
Раздалась длинная автоматная очередь. Пули прошли где-то рядом с ним, срубая ветки и калеча молоденькие деревца. Гатцук глубоко вздохнул и сделал рывок в сторону ближайших кустов. Он успел добежать до кустов, когда новая автоматная очередь, словно швейная машина, застучала у него за спиной. Он вовремя рухнул на землю, раздирая о ветви кожу лица и ткань гимнастерки. Обернувшись назад, он увидел, как на поляне появились немецкие автоматчики. Эти серые фигуры солдат, искривляясь в утреннем тумане, двигались в его сторону, держа наизготовку свое оружие. С каждой минутой в лесу становилось все светлее и светлее. На поляну выехал бронетранспортер. Гатцук закрыл голову руками и вжался в землю, затаив дыхание.
«Пронесло, подумал он. Похоже, не заметили».
Что-то твердое уперлось ему в голову, а затем последовал сильный удар. Перед глазами поплыли радужные круги, и он потерял сознание.
***
Гатцук очнулся от сильной боли, которая пронизывала каждую клеточку его тела. Он открыл глаза и невольно зажмурился от яркого солнца, которое било в его лицо, словно стараясь убедить его во всех прелестях жизни. Гатцук долго не мог понять, где он и что с ним произошло. Сильно болела окровавленная голова. Он повернул голову и моментально все понял. Он лежал около бронетранспортера, на борту, которого белел белый крест в черном обрамлении.
«Неужели я в плену? удивленно подумал он. Руки связаны, значитплен!»
Мимо него, громко разговаривая, прошли два немецких солдата в серо-зеленых кителях. Один из солдат остановился около него и помочился. Гатцук старался увернуться от струи, вызывая еще больше смеха у солдат и эсесовцев.
Сволочи! Суки! закричал он. Если бы не связанные руки, то я бы вам показал. Суки драные!
Вокруг солдат собралась толпа полицаев, которая смеялась, тыкая в него своими пальцами.
Что, напоили тебя немцы морсом! произнес один из полицаев. Еще хочешь?
Полицай засмеялся и что-то сказал своему напарнику, который громко засмеялся.
Гады! Сволочи! Все равно вам всем конец! с чувством отвращения к врагу, громко произнес Гатцук, чем вызвал очередной приступ смеха у немцев и полицаев.
На дороге показалась черная легковая машина, которая осторожно въехала на поляну. К автомобилю подбежал офицер и вытянувшись в «струнку», что-то стал докладывать белокурому офицеру, одетому в черный китель. У офицера было бледное лицо, которое на фоне мундира, невольно приковывало к нему взгляд. Его левая рука была на перевязи. Он иногда морщил свой лоб, видимо от приступов пульсирующей боли. Выслушав доклад, офицер направился в сторону Гатцука. Рядом с ним шагала красивая, одетая в такой же черный мундир, женщина.
Жить хочешь? сразу спросил он красноармейца на чистом русском языке.
Женщина поморщила свое лицо, то ли от запаха мочи, исходившего от русского пленного, то ли от его внешнего вида. Гатцук и сам все понимал, как жалко он сейчас выглядел перед этими людьми, одетыми в черную форму.