Командующий армии вопросительно посмотрел на Филатова. В этой ситуации могла помочь только авиация.
Филатов был в курсе возникшей проблемы. Однако, слушая начштаба армии, он морщился и нервно постукивал карандашом по раскрытому блокноту. Причин его недовольства было две.
Во-первых, отменить операцию из-за плохой погоды или перенести ее начало на другую дату он не мог. Более того, не в силах был это сделать даже сам командующий 40-й армии, ибо ему задачу ставил сам министр обороны, а тому члены политбюро.
Во-вторых, Филатов терпеть не мог, когда кто-то выступал с критикой чего-либо, не предлагая других вариантов. «Критиковать может каждый прохожий, считал он. А ваша критика должна быть конструктивной: заметил ошибку укажи на нее и придумай способ, как в следующий раз не ошибаться».
Впрочем, начальник штаба армии был тертым калачом и отлично подготовился к докладу. Заканчивая пылкую речь, он не преминул вставить способ решения проблемы.
Исходя из сложившейся ситуации, твердым голосом сказал он, аккуратно положив указку на стол, предлагаю командующему ВВС подобрать два-три экипажа самолетов-разведчиков из числа наиболее подготовленных и выполнить четыре-шесть вылетов в район предстоящей операции.
Идея командующему армии понравилась.
Отдав соответствующие распоряжения и назначив сроки исполнения, он объявил об окончании совещания.
* * *
Что скажете, Андрей Николаевич? спросил в коридоре Филатов.
Следуя рядом с шефом, Воронов задумался
В принципе, летать в такую погоду руководящие документы не запрещали. Другой вопрос: как летать? Если в районе аэродрома видимость позволяла, взлетай, набирай по «коробочке» безопасный эшелон, отваливай в нужную сторону и чеши по запланированному маршруту, используя радионавигацию. Но при этом ты окажешься либо в облаках, либо выше их. А разведчику необходимо было пройти над ущельем в условиях визуальной видимости земной поверхности, иначе терялся смысл его работы. Только вот как пройти в ущелье, если нижний край облачности скрывал верхушки хребтов, а в воздухе едва ли не постоянно висела пыльная пелена, поднимавшаяся на высоту до полутора километров?
Все эти за и против Воронов прокрутил в голове за полторы секунды, пока несколько генералов-авиаторов шли по коридору в свои владения.
Так как, по-вашему, Андрей Николаевич, найдем мы летчиков, готовых слетать к юго-западным «воротам» ущелья и подсмотреть дислокацию передовых отрядов Масуда? облек свой вопрос в более конкретную форму Филатов.
Уверен, мы справимся с поставленной задачей, товарищ командующий, ответил Андрей. И добавил: Но при одном непременном условии.
При каком же?
Полететь на разведку должен я.
На некоторое время в мрачной прохладе коридора стало тихо. Почти все заместители Филатова были в курсе недавнего разноса, который командарм устроил Воронову за так называемую «самодеятельность» с полетом в зону боевых действий. И вот молодой генерал снова за свое.
Однако на этот раз Филатов не вспылил и даже не возразил. Пожевав губами, он объявил:
Все по рабочим местам занимаемся подготовкой операции. А генерала Воронова прошу зайти в мой кабинет
* * *
Хотел бы услышать внятное объяснение, проговорил Филатов, усаживаясь в свое кресло. Судя по тону, он был на взводе и мог в любую секунду сорваться. Что это еще за странное условие с вашей стороны?
На самом деле, это не условие, товарищ командующий, спокойно сказал Воронов.
А что же?
Единственный способ для нас с вами оградить себя от неприятностей.
Ну-ка присаживайся и расскажи потолковее. А то я что-то не понимаю этих твоих намеков.
Воронов сел поближе к столу командующего и поставил на колени подарок супруги тонкий кожаный портфель.
Я всегда таскаю в нем, товарищ командующий, кивнул он на портфель, сборники основных руководящих документов, регламентирующих летную работу. Да, сейчас в Афганистане идет война, и порой на многие нарушения этих документов приходится закрывать глаза. На многие, но не на те, которые касаются безопасности полетов.
Зачем ты мне это говоришь? Многие документы я помню наизусть. Филатов достал из пачки «беломорину». В нового Чкалова играешь? Но документы документами, а приказа из Москвы никто не отменит. Это ты понимаешь?
Понимаю, товарищ командующий. Если обстоятельства вынуждают нас провести воздушную разведку в таких метеоусловиях, то выполнить ее должен кто-то из нас. Вы, к сожалению, в силу возраста и здоровья уже не летаете.
Филатов на этих словах громко крякнул и вполголоса матюкнулся. Однако Воронов и бровью не повел, продолжил:
А я ваш первый заместитель, поэтому и предложил себя в качестве пилота самолета-разведчика. Сам я полететь смогу, а отправить на верную гибель кого-то другого увольте.
Воронов говорил настолько уверенно и спокойно, что Филатов невольно смягчил первоначальный настрой.
Что обещают метеорологи? спросил он, чиркнув спичкой и подпалив папиросу.
Сплошная облачность с рваным нижним краем. Видимость под облаками пятьсот метров, местами и того хуже.
Выпустив клуб дыма, командующий почесал затылок.
Да-а давненько тут такого не было. Надо же, как некстати принесло эти циклоны Ну, а сам-то сумеешь? Условия ведь и впрямь сложные.
Постараюсь. Куда деваться? Вы же сами говорите, что приказ о начале операции никто не отменит.
Вот именно, что никто. Ладно, принимаю твое предложение. Теперь слушай внимательно. Самый главный вопрос, который сейчас интересует штаб армии: знают ли моджахеды о готовящейся операции против них. Как это выяснить? Просто. Если в районе юго-западного входа в ущелье нет никакого движения и дежурят обычные отряды охранения, значит, Масуд пока не в курсе, и нам нужно бросить основные силы в глубь ущелья. Если охранение усилено дополнительными отрядами, то дело плохо. Уяснил?
Так точно.
Ну, если задача ясна иди готовься к вылету.
Понял, товарищ командующий, повеселел Воронов и поднялся. Благодарю за доверие.
* * *
Из самолетов Воронов успел неплохо освоить три типа: «МиГ-21», «Су-17» и «Су-25». Первые два имели слишком большую скорость маневрировать на них в горных теснинах ущелий было практически невозможно. Дозвуковой штурмовик «Су-25» для этой цели подходил гораздо больше. А идеальным вариантом при плохой видимости под облаками, конечно же, являлся вертолет. С его маневренностью и небольшой скоростью шанс размазаться по склону ущелья стремился к нулю. Но при этом резко возрастала вероятность заполучить в двигатель ракету переносного зенитного комплекса.
В общем, подумать было над чем. И пока «уазик» с сопровождавшим его бэтээром резво бежал в сторону военного аэродрома, Воронов размышлял
* * *
Помещение, где предстояло сменить полевую форму на летный комбинезон, напоминало барак или казарму в сборно-щитовом доме. С одной стороны все как положено: длинный ряд шкафчиков с номерами на дверцах, в метре одинаковые скамейки. А напротив у стены с квадратными окнами несусветный бардак из нагромождения двухъярусных кроватей, столов, табуреток, тумбочек
Палаток не хватает, товарищ генерал, заметив удивленный взгляд начальства, пролепетал заместитель командира полка. Он сопровождал Воронова по аэродрому, а заодно тащил укороченный автомат с «разгрузкой». Когда прибывает молодое пополнение, приходится размещать здесь.
Похоже, помещение использовалось постоянно, так как на табуретах и спинках кроватей были развешены портянки с носками. Запах стоял еще тот. Конвенция о запрете боевых отравляющих веществ сюда явно не дошла.
Вот свободный шкафчик, суетливо открыл дверцу подполковник.
Воронов поставил на лавку небольшую сумку с комбинезоном и кивнул подполковнику:
Благодарю. Вы свободны.
Тот повестил на крючок шкафчика «АКС-74У» с жилетом и исчез в полумраке коридора.
Андрей не спеша начал переодеваться
* * *
Тщательно проанализировав ситуацию по дороге из штаба на аэродром, он остановил свой выбор на «Су-25». Двадцать первый «мигарь» и семнадцатая «сушка» создавались для применения на европейском ТВД, их результативность и эффективность в горной местности Афганистана оставляли желать лучшего. Штурмовик совсем другое дело. Приемлемая скорость для ведения воздушной разведки и маневрирования в ограниченном пространстве ущелья, хорошая управляемость, бронирование, мощное вооружение, надежность, невероятная живучесть. Наличие всех этих факторов и разрешило трудный выбор в пользу «Су-25» «конька-горбунка», как любовно называли его летчики.