Тебе здорово тогда досталось?
Дед охаживал меня палкой. Неделю я провалялся в постели, лишившись всех своих привилегий. Они даже избавились от собаки, которую я пригрел.
Я засмеялся и стал пить кофе.
Лейланд Хантер нахмурился, глядя на меня со странным выражением:
Что тут смешного?
Есть кое-что. А сейчас выглядит еще смешней. Я единственный знал все об этой девчонке, потому что мне одному удавалось удирать в город. В свои пятнадцать лет это уже была прожженная девка, она спала за деньги с рабочими с местного завода. Она сообразила, что можно сорвать куш, и облапошила Дэнни. Он перепугался до смерти, тем более что это был его дебют. Ее мамашей все считали Люси Лонгстрит, у которой был дешевый бордель на Третьей улице.
Где же юмор, Дог?
Да вот где. Дэнни получил лошадиную дозу триппера. Я, бывало, здорово веселился, наблюдая из засады, как он пытается пописать и скулит от боли. Его лечение держалось семейством в строгом секрете. Я развлекался тем, что прятал его лекарство.
Хантер перешел с улыбки на сдавленный хохот.
А я-то думал, в чем тут дело! Шли какие-то переговоры с представителями здравоохранения, видимо, после того, как доктор послал свой отчет. Были предприняты определенные меры, чтобы все было шито-крыто. Маленькие коннектикутские городки могут поднять большой шум, если узнают, что отпрыск самого популярного семейства подцепил триппер от местной шлюшки. А про козла отпущения никто и не вспомнил, наверное?
Ошибаешься, адвокат. Именно тогда старик подарил мне новый автомобиль и предложил выбрать колледж, где я хотел бы учиться. Не думаю, что все это было от доброты сердечной.
Хантер поднес чашку с кофе ко рту и пристально посмотрел на меня своими птичьими глазами.
Теперь, когда я знаю все, может, и от доброты. У твоего деда были своеобразные понятия о чести. Ты был мальчишка, мог легко проболтаться об этом паршивце и сделал бы семью посмешищем, и никто не осудил бы тебя. Но ты осмысленно промолчал. Вот тогда ты и начал ему нравиться. Очень жаль, что с того времени ты так мало видел его. Об этом еще кто-нибудь знает?
Конечно. Мать знала. История показалась ей забавной. Еще садовник, женившийся на твоей голышке Ду- бро. Самое смешное во всем то, что когда Дэнни свершал свой первый сексуальный подвиг, у меня на счету уже было около дюжины баб. Я отлично знал, что у девчонки триппер, так что о моем участии не могло быть и речи. Мне оставалось отойти в сторонку, зализывать раны и дожидаться, когда Дэнни пойдет писать и взвоет от боли. Зрелище, право, стоило того.
Хантер допил кофе и отставил чашку.
Стало быть, твое возвращение не означает вендетту? заключил он.
Я хочу получить свои десять кусков. Если мне, конечно, удастся обойти известное условие в завещании.
Как ты сам признаешь, это невозможно.
Да, но если есть условие морального порядка для меня, то должно быть такое же и для других, верно?
Тонкое замечание. Однако их жизнь была все время на виду. У них надежный, поддающийся любой проверке послужной список, так сказать.
Положив пятидолларовую бумажку поверх счета, я поднялся.
Хантер, дорогой мой друг, ты годишься мне в дедушки, но ты еще многого не знаешь. У каждого есть что таить.
Даже у тебя, Дог?
Уж если я зарываю свою кость, то глубоко.
И никому не откопать?
Сначала придется одолеть меня.
Столько усилий из-за десяти тысяч?
Я пожал плечами и закурил сигарету.
Мы прогулялись по городу и вернулись на Тридцать Четвертую улицу в контору Хантера. Повсюду, от лифта и до приемной, встречные изумленно смотрели на нас, не веря своим глазам. Всегда отутюженный Хантер шел, растрепанный и счастливый, в компании с каким-то оборванцем, причем можно было легко догадаться о нашем времяпрепровождении. Увидев нас, девица-секретарша сдернула очки, от изумления уронила их и, пытаясь скрыть смущение, пробормотала, спотыкаясь, «доброе утро». Войдя в кабинет, Хантер сказал, понизив голос:
Эх, жаль, она не знает, что у меня есть как раз то, что ей надо.
Но-но, приятель. В мои планы не входило. делать из тебя сексуального маньяка.
Ты тут ни при чем. Я подозреваю, что я им всегда был. Просто не хватало времени, чтобы совершенствоваться.
Это никогда не поздно.
Хантер удобно устроился в своем кресле, в глазах у него прыгали чертики.
Хорошо сказано, Дог. К черту благотворительность, лучше я отдам денежки той, кто их стоит. Кстати, как ее зовут?
Шарман.
Прелестное существо. Мне как надо запрашивать у тебя визу, если я надумаю еще раз ее навестить?
Мы, смеясь, смотрели друг на друга.
Что это у тебя на уме, адвокат?
Хантер откинулся в кресле, распустил немного галстук, и лицо его приняло обычное профессиональное выражение.
Ты знаешь, сколько раз я пытался тебя отыскать, Дог?
Нет.
По крайней мере, каждый год.
С чего такие хлопоты?
Мне доверялись определенные коммерческие дела, и я должен был выполнять свои обязанности. В этом я встретил определенные затруднения. Ты демобилизовался в Европе и немедленно исчез из виду. Я принял все меры, чтобы разыскать тебя, проверял каждую информацию о тебе, но безрезультатно. Честно, Дог, я уже начал думать, что тебя нет в живых. Тем более что военная разведка, Интерпол и полицейские управления во всех странах имели на руках кучу дел о пропаже или убийстве демобилизованных солдат, которым при увольнении выплачивали очень приличные суммы.
Просто не было нужды возвращаться.
Почему, Дог?
Адвокат, что меня здесь ждало, кроме расстройства? Мне было двадцать, когда я ушел воевать, и двадцать четыре, когда война кончилась. Мне хотелось повидать мир, пожить своей жизнью, чтобы семейство Бэрринов не дышало мне в затылок. Не пытайся меня уверять, что мое решение их огорчило. Зачем им скелет в чулане, тем более, что он слишком громко гремел костями, когда был дома, и был постоянным напоминанием о неприличном поведении моей матери, которое покрыло вечным позором великое семейство. Мне осточертел весь этот клан, и я был рад от них избавиться. Со смертью матери меня вообще с ними ничто больше не связывало. Вот тогда Дог и сорвался с цепи.
Я передохнул, вытряхнул из пачки еще одну сигарету и закурил.
Как это ни странно, но старика мне иногда не хватает. Дед был в таком возрасте, что заводился с полуоборота от моих выходок. Я любил подлавливать его.
Не думаю, что тебе удавалось его одурачить, заметил Хантер. Он был весьма хитроумный.
Он тебе не рассказывал, как я однажды довел его? Я засмеялся, вспомнив. Как-то я здорово поколотил сына старика Вебстера, а он как раз собирался продать деду участок на южной стороне Мондо Бич. Сделка сорвалась. У деда чуть штаны не лопнули, так он орал на меня.
Знаю, улыбнулся Хантер. А ты послал его к черту и на следующий день записался в военно- воздушные силы.
Так было задумано. После двух лет в колледже я захотел летать.
Здесь ты преуспел. Старик Камерон гордился твоими подвигами.
Вряд ли.
Нет, это правда. Об этом он сказал только мне. Ты чем-то напоминал ему его самого в молодости. Но ты никогда не мечтал возвыситьсявот где главная ошибка. Ты же знаешь, как он мечтал о прямом наследнике по мужской линии.
Будет тебе, Хантер, дружище. Я для него был чистой воды ублюдок. Даже женитьба матери и отца не сняли с меня этого клейма. Кстати, единственный сын дедова брата успел наплодить кучу детей, прежде чем отправился к праотцам, так что деду было кому оставить денежки. Корпорация Бэрринов попала в протянутые руки. Мои десять тысяччистый символ, но он мне нужен.
С деньгами все в порядке. Камерон оставил распоряжение передать тебе пакет акций на сумму десять тысяч долларов в течение определенного периода, после того как ты получишь от меня извещение. Учитывая оговорку в завещании, конечно. Если бы ты вернулся в сорок шестом, ты получил бы пять тысяч. Тогда акции котировались гораздо выше. Конъюнктура изменилась с тех пор.
Котировка на бирже понизилась, и десять тысяч сейчас равны двадцати тысячам в акциях. Остальные пять тысяч делились поровну между Альфредом и Дэннисоном. Довольно странный пункт в завещании. Камерой явно не рассчитывал на кризис и нынешнюю инфляцию. Я думаю, он придержал этот пакет, чтобы Альфред и Дэннисон набрались опыта, прежде чем получить большую долю в семейном капитале.