Нет, полиция здесь не при чем. Они действуют гораздо проще. Куда логичнее смотрелось предположение, будто парень работает на другой лагерьдрузей Корнийца. Этим, чтобы не светиться, выгоднее было обозначить меня, что он, возможно, и сделал, усевшись рядом, а потом тихо, мирно убрать по дороге домой.
Но и с подозрениями я решил повременить, а потому просто спросил:
Ты тут обмолвилсямол, если работа завершится успешно. А что, есть возможность пасть смертью храбрых?
Ружин резко оттолкнул от себя пустой бокал, откинулся на спинку и презрительно усмехнулся:
Боишься?
Я не ответил. А что можно было сказать? Нет, я не боялся. Но радоваться открывающейся перспективе тоже не спешил. Собственная безвременная кончинаона даже некрофилов не заводит.
Говоря откровенно, сказал газетчик, у нас только два шанса из сотни, чтобы выбраться из заварухи живымиесли ты решишься сунуть нос в это дело. По шансу на брата.
У нас? уточнил я. То есть, ты тоже в деле?
Ну да. В деле.
Послушай, пижон. Ты красиво носишь пушку. А пользоваться ей умеешь?
Спокойствие, только спокойствие. Давай рассуждать логически. Если бы я был простым журналистомпришел бы я к тебе с таким предложением?
Сомневаюсь.
Вот! Что из этого вытекает?
Ну, пижон, ты вопросы задаешь! Откуда я знаю, что у тебя из чего вытекает? Я не доктор. Ты мне открытым текстом говори, ребусы разгадывать я не любитель.
А если открытым, то я шесть лет служил в одной структуре Скажем так, параллельной отделу по борьбе с терроризмом. Так что стрелять обучен. Насколько хорошо по твоим меркамне знаю. Думаю, неплохо. Но выхватывать сейчас ствол и демонстрировать свое мастерство на бутылках не буду. Я слишком хорошо воспитан.
Ладушки, согласился я. Можешь не делать этого. Тогда объясни конкретно, в чем заключается работа. Я, пожалуй, соглашусь на неечто-то к добру потянуло.
К добруэто хорошо, закивал он. Значит, ты для общества еще не совсем потерян. А работа Ну, слушай, и пусть твои уши будут открыты, а скальпеще долго обтягивать череп Есть такая секта, называется «Вестники Судного дня». У нас все секты вне закона, но эти совсем подпольщики, потому что очень, очень лютые. Такие современные бородатые крестоносцы. У них в уставе прямо так и записано, что всякий иноверец, упорствующий в своем заблуждении, должен поскорее предстать пред судом божьимчтобы убедиться, что правильный бог только один, остальныесамозванцы. А «всякий» в их пониманииэто и мусульманин, и иудей, и буддист. Даже, между прочим, католик с протестантом. Они только православие приемлют, хотя православная церковь к ним никакого отношения не имеет.
Что-то я не улавливаю, с недоумением заметил я. Контора нанимает нас, чтобы воевать с какими-то сектантами?
Не с какими-то сектантами, поправил меня Ружин, а с серьезными религиозными экстремистами. Тебе нужно объяснять, что это такое? Это Талибан в Афгане, это ваххабиты в Чечне. Слыхал о таких?
Ну?
«Вестники Судного дня» то же самое, только христианского разлива. Упертые фанатики. Я тебе уже говорилони считают, что все иноверцы должны быть уничтожены. А знаешь как? Минируется церковь или синагога, а когда люди собираются на молитву, все взлетает в воздух. Поскольку души молящихся в этот момент обращены к богу, они предстают на его суд без хлопот и препятствий. Аминь. Ты в бога веришь?
Хрен его знает. Я агностик.
А я совсем не верю. Потому что атеист. Получается, мы с тобой тоже в группе риска. У атеистов и агностиков храмов нет, поэтому проживем дольше верующих. А вот когда они разберутся с ними, то примутся за одиночек вроде нас. Твое здоровье, он поднял вторую кружку и сделал глоток.
Чтобы со всеми иноверцами разобратьсясерьезная организация нужна, а не вшивая секта, возразил я. Такую работу с кондачка не проделать.
Вот! Ружин удовлетворенно поднял палец. Когда-то они были маленькой кучкой свихнувшихся фанатиков и на них не обращали внимания. Как на комара, который спит в углу и до поры, до времени не кусается. К тому же они упрятали свою штаб-квартиру куда-то глубоко в сибирскую тайгу, в глухую деревню, даже название которой не все знали. Террористическому отделу они тогда были неинтереснытам сумасшедшими не занимаются. А фанатики между делом вербовали себе сторонников в городах. И навербовали больше, чем дохренавремя нынче такое, многие захотели верующими стать, когда религия в общество вернулась, но краев при этом не знают. Да и во что именно веритьтоже не знают. А своей башкой думать не хотят. Готовы принять любую ерунду, которой их разные проходимцы пичкают. Вот «Вестники» этим и воспользовались. А когда решили, что сторонников достаточнор-раз! и вышли из глубокого подпола. И разработали план войны с неверными. Даже учения провести успели. Ты, может, слышалпара синагог и мечеть были взорваны, двадцать человек погибли.
Какие недетские страсти! поразился я. А при чем здесь ты? Только не говори мне, что у отдела по борьбе с терроризмом закончились исполнители.
Нет, зачем закончились? удивился Ружин. Их там еще, как собак нерезаных. Тут дело в другом. У этих «Вестников» оказалась вполне профессиональная верхушка. Они сумели подобрать себе таких помощников, которые полностью сдали им состав местного антитеррористического отдела. Если не полностью, то, во всяком случае, тех людей, которых нужно опасаться. Ребятам в отделе удалось достать кой-какие документы сектантов, и теперь они рвут волосы на задницевсе агенты засвечены, все исполнители сектантам известны в лицо. Нужны новые люди, о которых «Вестники» слыхом не слыхивали. А я вчера заглянул к начальнику нашего управления, кстати, по поводу твоей стрельбы; уточнял, не был ли это терроризм, и он предложил мне подключиться к работе.
Так-таки взял и предложил?! ахнул я.
Не так-таки, а очень серьезно и со всей ответственностью! Ружин не принял сарказма, нахмурился было, но, вспомнив, что я с ним никаких соглашений еще не заключал и ничем ему не обязан, утопил свою досаду в пиве. Потом вытер губы и напомнил: Я ведь уже говорил, что работал в одной параллельной структуре Ха! А как, ты думаешь, я сумел выяснить, откуда ты звонил? Ты лучше не задавай ненужных вопросовтогда не будешь получать ненужных ответов. Лишняя информацияона, знаешь ли, спать мешает. Короче, он предложил, а я согласился. Только сразу условия поставил: группу набираю сам, при желаниикаждому участнику изменение имени и внешности. Про четыреста баксов, правда, они первые заговорили.
Какие четыреста баксов? Ты про сотню говорил.
Операция рассчитана на четыре дня.
Не жирно, я хохотнул, вспомнив, какую сумму мне заплатили за Корнийца.
Тебе хватит. Отпущение грехов гораздо больше стоит. А его еще заработать надо. Такие вещи за легкую прогулку не предлагаются.
Здесь я с тобой соглашусь. А почему я?
Понимаешь ли, я слегка поторопился, взяв на себя набор группы. Стал думать, кого пригласитьа в голове пустота. Трое сослуживцев от облучения померли, один удавился, еще один из окна выбросился. Двое в психушке. От них прокукак с козла молока. А тут ты позвонил, и я подумала почему бы нет?
Действительно, съехидничал я. Почему нет? Только мне не особенно привычно в деревне работать.
Ты не понял, отмахнулся Ружин. Они к началу войны ставку главнокомандующего поближе к линии фронта перенесли. В город. Так что деревня отменяется. Ну, как тебе предложение?
Цепляет, подумав, признал я.
Значит, по рукам?
Я первым протянул руку и с удовольствием отметил, что Ружин облегченно вздохнул. Значит, действительно нуждалсяне просто в напарнике, а именно во мне. Это была какая-никакая гарантия взаимопонимания.
Тогда сегодня в восемь я жду тебя у входа на авиавокзал.
Почему такая спешка?
Черт! он хлопнул себя по лбу. Самое главное забыл. Начало войны назначено на ноль часов ноль минут через четыре дня, включая сегодняшний. Операция под кодовым названием «Пирл Харбор». Не очень оригинально, правда? Только сотня храмов уже заминирована, и неизвестно, каких и где. Так что простым разминированием предотвратить войну не удастся. Лихо?