Да знакомо, как же. Не пальцем деланы. А ночлежка у нас и без ремонта неплохо смотрится. Даже отдельные номера для особо умных имеются. Под вывеской два нуля.
Издеваться над бедными путешественникамигрех, убежденно заметил Ружин. Их сначала нужно накормить, напоить, баню истопить и спать уложить. А иначе никак. Господь тебе этого не простит.
Еще один двинутый? здоровяк подозрительно нахмурил брови.
Чего? не понял Ружин.
А вот чего, администратор вынул из-под столика славной памяти табличку с надписью «Мест нет» и сунул ее Ружину под нос. Все, свободен.
Ружин оторопел. Он уставился на табличку с видом полного непонимания, словно враз разучился читать. Я решил, что пришло мое время вмешаться, а потому наклонился к окошку и прошипел:
Ты не барагозь. Мы с дороги, устали, спать хотим. А с этой писулькой ты, когда приспичит, в тот самый номер с двумя нулями сходи. Оно, конечно пластик, жопу оцарапаешь, но можно на дверь повесить, чтоб никто не беспокоил. А места для нас забронированы, так что твои намеки на счет «идите нах» здесь не прокатывают. Нах мы не пойдем. Мы здесь останемся.
Как ваши фамилии? недовольно спросил он.
Иванов, сказал Ружин. Иван Иванович. К вашим услугам.
Николаев, сказал я. Николай Николаевич. То же самое.
Будь у нас шляпы, мы бы их приподняли, как подобает. Но шляп не было, поэтому мы просто сунули ему паспорта.
Администратор удивленно посмотрел на нас, не разыгрываем ли? но, увидев, что мы серьезны, как наседки на яйцах, открыл журнал и принялся листать его. Найдя указанные фамилии, снова оценил визитеров. На сей раз к удивлению в его взгляде примешалось сочувствиемол, надо же, как людям не повезло, с таким убогим фио-сочетанием жить приходится. Но вслух ничего по этому поводу не сказал. А по другомусказал:
Точно, заказаны, и рассыпался в извинениях: Вы на меня не обижайтесь. Просто в последнее время в городе этих сектантов развелосьплюнуть некуда. До дома добраться невозможнообязательно остановят и обращать начнут. А тут вы со своим «Господь этого не простит». Вот я и подумал и он вернул нам документы, дополнив их пронумерованными ключами.
А сейчас уже не думаешь? поинтересовался напарник, принимая все это добро.
Да нет, здоровяк широко усмехнулся.
А что ты сейчас думаешь? не отставал Ружин.
То ли гастролеры, то ли бизнесмены, администратор пожал плечами. Точнее не скажу: сейчас и те, и другие на одно лицо. Ваши номера на пятом этаже. Не люкс, но сойдутодноместные. Думаю, не разочаруетесь. Глядишь, и мнение о нашей ночлежке переменится.
Глядишь, и переменится, согласился Ружин и, разделив ключи, протянул один из них мне.
Надолго к нам? на всякий случай уточнил администратор.
Пока не выгоните, вмешался я. На недельку, а там видно будет. Ну ладно, счастливого тебе дежурства, а мы пойдемспать охота, как из пистолета.
И мы, оставив здоровяка зевать за своим окошком, отправились по номерам. Начало шестогосамое время для сна.
6
Сон отпускал меня неохотно, потому что еще не успел взять свое. Оно, собственно, понятнона часах было всего десять. Надо полагать, утра. В дверь настойчиво барабанили.
Я поднялся, шлепнул по животу резинкой от трусов, чтобы проверить, достаточно ли проснулся хотя бы для этого, и направился открывать. Что с того, что в семейниках? Я к себе гостей не звал, сами пришли. Нечего было поднимать человека из постели. Домашнего халата, извините, с собой не захватил.
Впрочем, в краску никого вгонять не пришлось. Стоявший на пороге Ружин, думаю, и не такие виды видывал. Хотя бы рассматривая свой автопортрет в ванной. В данный момент, однако, на него было приятно взглянуть. Не то, что на меня, чей внешний вид сильно пострадал в результате беспокойной ночи. Даже в зеркало смотреть не стоилознаю по прежнему опыту, приходилось. Каждый раз собственное отражение вгоняло меня в жестокую тоску одутловатостью, синюшностью мешков и поросячьими глазками. Все это при том, что нижняя челюсть за ночь покрывалась темной щетинойв беспокойные ночи та, кажется, растет на порядок быстрее и вид при этом имеет клочковато-запыленный. В общем, картина хуже «Герники» Пикассо.
Может быть, я и не вырос бы таким обормотом, если бы пример мне подавал такой благовоспитанный мальчик, как Олег Ружин. Глядя на него сейчас, я испытывал большие сомнения по поводу того, что он в детствев глубокомхоть раз пописал, куда не следует. В пеленки или, к примеру, папе на живот. Такой он сейчас стоял оптимальный, как принц из сказки. Черные джинсы, неброская оранжевая рубашка, физиономия чисто выбрита, волосы на голове уложены один к одному. В общем, гроза женского общежития, любовник, ни разу не изведавший горечи отказа, рыцарь всей слабой половины человечества, обладающий горячим сердцем, умелыми руками и сладкими губами. Меня чуть не стошнило. Не люблю таких типов. Вчера Ружин мне понравился, ночью разонравился, сегодня, как мужчина на мужчину, я уже готов был коситься на него с определенным подозрением. Не знал, что он может бывать и таким. Я о нем вообще слишком мало успел узнать за недолгое время знакомства. И, с поправкой на это обстоятельство, не стал делать скоропалительных выводов, а просто спросил:
Ты чего в такую рань?
Какая рань? удивился он. Десять часов. Добрые люди в своих конторах по полкилограмма бумаги на брата извели, а ты все дрыхнешь.
Какой бумаги? не понял я.
Неважно, Ружин легко отбросил в сторону мой вопрос, и я догадался, что фраза о бумагах ему была нужна только для связки слов. Давай-ка, Чубчик, приводи себя в порядок, принимай душ, если имеешь такую привычку, да подтягивайся ко мне в номер. Будем дальнейшие действия обмозговывать. Нам спать недосуг, у нас всего три дня на все, про все, помнишь?
Я сморщил лоб и действительно вспомнил. Где я, кто я и, главное, зачем сюда забрался. И понял, что Ружин правтерять время действительно не стоило, если мы хотели что-то успеть. Три дняэто очень, до жути, мало, когда речь шла о таком деле, в которое впутались мы.
Договорились, кивнул я. Через десять минуту тебя. Как штык. Жди.
О`кей, он сложил пальцы правой руки на американский манербольшой и указательный образовали букву «о». Развернулся и пошел в свой номер, кривя ноги и подергивая задницей. «Он еще и ковбой!» с тоской подумал я.
Фиг с ним. Ковбой он, журналист или вообще замаскированный балерунневажно. Может, он просто ужасная чувырла, чудак на букву «м», каких сейчас развелось множество. Я не собирался производить анализ его психологического портрета хотя бы потому, что он еще не полностью прорисовался в моем мозгу. Ружин был разный. С одной стороны это не внушало оптимизма, потому что подсознательно я постоянно ожидал неадекватных поступков от подобных типов, но с другой Чем черт не шутитможет, он действительно покажет себя стоящим партнером и работа с ним в паре окажется в удовольствие. И даже если он просто умудрится удержать пушку в руках, доведись нам попасть в передрягуэто уже плюс. С остальным я, возможно, управлюсь сам. Не впервой. Главноечтобы смог подстраховать в случае чего. Главноеподстраховать. Большего от него не требовалось.
Я задумчиво закрыл дверь и прошел в ванную комнату. Привычку принимать по утрам душ я, как ни странно, имел. Наемные убийцы в некоторых вопросахну, прямо вылитые люди. Кое-кто из них даже зубы чистит. Но я не стал. Вместо этого, достаточно размякнув под струями теплой воды, решил побриться.
Зеркало меня не разочаровало, показав вполне ожидаемую картину. Морда опухла, будто я неделю не выходил из запоя по случаю безвременной кончины горячо любимой тещи, глаза заплыли, как у медвежонка Винни-Пуха, когда тот застрял в норе своего друга Кролика, немилосердно обожравшись меду. И под ними была такая синь, что в голову сразу лезли строки поэта Есенина. Синь воспевать он, помнится, любил.
Самое обидное, что я тут был совершенно не при чем. Не пил, мед не жрал, Есенина изучал только в школе. За что ты меня так, Боже? Обнажив станок, я принялся яростно намыливать помазком свежийтолько что из упаковкикусок мыла, ибо пену для бритья не признавал. Вообще, надо отдать хозяевам ночлежки должное. С виду она смотреласьфигня фигней, но в номерах было не просто чисто и уютно, а даже по высшему классу. Так бывает, когда впервые смотришь на грецкий орех: ну, что хорошего может скрываться под этой волнистой, похожей на мозговые полушария, поверхностью? И лишь добравшись до сердцевины, начинаешь пониматьчто.