В чем дело, Мария Семеновна? засмеялся поручик. Что слышат мои уши? Вы беспокоитесь обо мне? Сжалился бог!
Перестаньте, покраснела по уши Мария Семеновна. Вы просто малый непослушный ребенок. Ну что вы еще натворили?
Ума не приложу, пожал плечами Фиолетов. Яко ангел на небеси Денег нет. А в чем, собственно, дело?
Из штаба самого главнокомандующего получен запрос, Мария Семеновна понизила голос. Интересуются вами Просят служебную характеристику и все остальное Личные знакомства и образ жизни.
Зачем им это? встревожился поручик. Голубушка, Мария Семеновна, не скрывайте ни слова! Умоляю!
Подумайте сами, сердито ответила женщина, всегда вы во что-нибудь попадаете
Как перед крестом
Ах полноте! Вечно у вас в голове женщины и кутежи
Фиолетов посерьезнел:
Я прошу вас, Мария Семеновна, во имя нашей дружбы
Были какие-то странные звонки, прошептала женщина. И были подметные письма Все о каких-то ваших аферах и связи со спекулянтами. Я не верю ни единому слову, но господин полковник Ваши с ним взаимоотношения
И только-то? заулыбался Фиолетов и осторожно поднес ее руку к губам. Благодарю. Сам факт вашего обо мне беспокойства Я тронут до глубины души.
Ну до чего же легкомысленны! воскликнула Мария Семеновна. Ведь запрос уже пришел! Из штаба самого главнокомандующего! Вы понимаете?
Спасибо за ласку и жалость, поручик у двери оглянулся и тихонько покачал головой. Нет, сколько негодяев на свете
Он вышел в коридор и замедлил шаги. Было тревожно. Мария Семеновна почти всегда одна из первых узнавала штабные новости. Фиолетову нравилась эта спокойная и добрая женщина, жена его бывшего товарища, который отпросился на передовую, не вынеся работы в контрразведке.
Поручик постучал в дверь и, пройдя по длинному ковру, остановился перед столом полковника.
Садитесь, сказал Пясецкий и подвинул раскрытую коробку папирос. Курите, пожалуйста Я вас вызвал по вопросу, который не имеет непосредственного отношения к служебным делам. Однако кто определит грань, отделяющую службу от личной жизни, если мы имеем дело с офицером контрразведки?
Полковник медленно прошелся к окну и постоял возле него, словно собираясь с мыслями. Затем повернулся и начал размеренно и спокойно, но резко сдвинувшиеся брови и побежавшие по лбу морщины говорили о его внутренней напряженности.
Из штаба главнокомандующего мы получили запрос о ваших служебных успехах, образе жизни, товарищах В общем, как вы сами понимаете, обычные данные для личного дела. Возможно, идет перепроверка, какие-то уточнения.
В прошлом году уже было нечто подобное, проговорил Фиолетов.
Совершенно верно, кивнул головой Пясецкий, но в этом году, господин поручик, есть кое-какие осложнения. Мною получены определенные письма А также я имел честь говорить по телефону с неким человеком, не назвавшим своей фамилии
Я весь внимание, вставил Фиолетов.
Я рад, фыркнул полковник. Разговор шел о ваших махинациях и неблаговидных делишках. Упоминалась какая-то афера с вагоном кофе.
Это были анонимные письма? звенящим голосом спросил поручик.
Да! сказал полковник. Анонимные письма В ином случае мы бы с вами разговаривали не таким тоном. Мне очень неприятно, и я заранее прошу извинения. Звонки и письма. Невольно связываю с запросом штаба о вашем образе жизни. Как мне известно, за последнее время вы не отличались ангельским поведением. У вас скромный оклад офицера
Господин полковник, Фиолетов поднялся со стула и сдвинул каблуки сапог. Я был безупречен при выполнении ваших приказов. Если этого недостаточно, то проверьте меня фронтом.
Вы меня не поняли, хмуро произнес Пясецкий. Конечно, я дам вам достойную характеристику, но если я ошибусь? Главнокомандующий мне этого не забудет. Будьте со мной откровенны, поручик. Я могу простить определенные проступки, ведь я тоже человек Я понимаю желания молодого и красивого офицера.
Неблаговидных дел не совершал, твердым голосом ответил поручик.
Прекрасно, усмехнулся полковник. Может быть, вы хотите уйти из контрразведки по состоянию здоровья?
Я ни на что не жалуюсь, господин полковник.
Так-с, Пясецкий первый раз улыбнулся, Я прошу запомнить Никогда не прощу удара в спину. Кроме того, ненавижу казнокрадов! Если им станет один из моих офицеров, то его ожидает разжалование, военно-полевой суд и расстрел. В лучшем случаекаторжные работы!
Поручик стоял перед ним неподвижно, на посеревшем лице играли желваки. Тяжелым голосом он произнес:
Разрешите идти?
Подождите, задержал его полковник движением руки и мягко спросил:Юрий Лаврентьевич, вы читали сегодняшнюю сводку с фронта?
Не успел, Альфред Георгиевич.
Наши откатываются Сдали Узловую. В этих условиях наш долг Пясецкий многозначительно поднял указательный палец.
Кроме известного вам Блондина, ответил поручик, к поиску альбома и Джентльмена привлечены и другие агенты. Так, мы уже перетряхнули весь воровской мир города. На станции и перекрестках дорогкруглосуточные дежурства пикетов. Розданы приметы.
Как вы думаете, кто берет деньги, которые мы оставляем в тайниках?
Подставные лица, сказал поручик. Проследить их пока не удается. Но мы боимся действовать более решительно. Возможно, эти люди сами не догадываются, в какой игре участвуют. Стоит одного из них арестовать, и подлинный хозяин альбома с перепугу может свершить самое неожиданноесжечь альбом, убежать из города, наконец, отравиться, как он обещал в своем письме.
Да, согласился полковник. Тут необходим максимум осторожности, но нас не устраивают такие гомеопатические дозы, в каких поступают фотографии. Сообщите этому коммерсанту, что мы согласны на более высокую цену при условии увеличения количества фотографий. Поведите переговоры о покупке альбома целиком.
Колоссальная сумма, пробормотал Фиолетов.
Чепуха! обрезал полковник. Деньги обесцениваются по мере приближения фронта. Вполне приемлемая сделка. Вы свободны.
Поручик повернулся кругом и молча вышел из кабинета. В приемной у стола дежурного офицера стояла с папками в руках Мария Семеновна. Она с беспокойством посмотрела на Фиолетова, и тот в ответ чуть заметно улыбнулся, однако на сердце у него было тяжело, и он чувствовал себя растерянным.
Глава 14
На пристанционной площади по камням мостовой цокали копыта ломовых лошадей, впряженных в громадные платформы на резиновом ходу, проносились быстрые дрожки. Широкие ступени вокзала были сплошь покрыты лежащими на них людьми, чемоданами и мешками. Под высокими, серыми от пыли тополями валялась грязная бумага, головешки, картофельные очистки. В сквере, у заброшенного мраморного фонтана, прохаживались дамы под руку с офицерами, спешили куда-то чиновникиотсюда начиналась главная улица города, и там, вдали за домами, виднелся громадный собор, как бы венчающий конец проспекта.
Андрей сидел на скамейке, забросив ногу за ногу и сдвинув кепку на затылок, подставляя лицо лучам солнца. Он с интересом смотрел, как тощий, небритый оборванец уныло бродит по аллее, вглядываясь в людей.
Эй! позвал Андрей.
Оборванец обернулся и с растерянным видом подошел к скамейке.
Ты гляди, удивленно проговорил он. Усы Бородка Какой пан!
Вот тебе деньги, Андрей сунул ему стопку ассигнаций. К хозяину подведешь и сматывайся на все четыре стороны. Меняй хату Дело тут не уголовное. Я из контрразведки. Понял?
Понатыкали вас по всем углам, пробормотал оборванец. Он запахнул на груди рваный пиджак, с тоской отвернулся.
К подъезду вокзала вереницей катились коляски и запыленные дрожки. На ступенях ссорились мешочники. В голос кричали мальчишки, размахивая газетами, предлагая папиросы и холодную воду.
Смотри, тихо сказал оборванец. Вон тот красавец
Где? тревожно выпрямился Андрей.
У колонны Пижон с палочкой.
Точно он?
Ей-богу Матерью клянусь