Что за контрразведчик ты такой, Павел Сергеевич, если не видишь, как люди к тебе подкрадываются? проворковала женщина.
Ее знобило. Павел обнял Нину и прижал к себе. Она безропотно прильнула к майору и положила голову ему на плечо. Он поцеловал подчиненную в висок. Ее кожа казалась горячей.
Эй, товарищ Ушакова, забеспокоился Павел, в чем дело? Ты не заболела? Болеть запрещено, забыла? Ко дню прибытия ты должна быть в форме.
Буду, товарищ майор, прошептала женщина. Пока доплывем, можно несколько раз заболеть, вылечиться и снова заболеть. Все в порядке, просто укачало. Надоело в гальюн бегатьполощет без конца. Постою минутку, все пройдет.
Павел нагнулся и поцеловал ее в губыисключительно в целях профилактики простудных заболеваний. Нина вздрогнула, но тут же расслабилась, подняла голову и ответила на поцелуй. Удивленно присвистнул пробегавший мимо матрос: дескать, этим русским ничто не чуждо. Павел развернул девушку к себе, поцелуй стал более страстным. Первые мгновения она отвечала, потом опомнилась, отстранилась, перевела дыхание.
Паша, ты чего? Тут же полный корабль посторонних глаз она озиралась. Что за свобода нравов? Да и наши могут подняться
Не поднимутся, уверил майор. Они же видели, что ты на палубу пошла. Значит, со мной стоишь. Не поднимутся, а то по шее получат Эх, Нинок, где бы нам с тобой уединиться на этом чертовом корабле? Может, в трюм пойдем?
Девушка прыснула.
Опомнитесь, товарищ командир, чему мы учим наших английских союзников? Они уже дырку во мне протерли. Нет, вы можете, конечно, приказать, если уверены, что это связано с выполнением задания
Ладно, он отпустил девушку, отступил к лееру, успокоился. Прости, Нина Ивановна, не о том подумал.
Все в порядке, Паш, ну что ты как маленький она подняла голову и посмотрела на него большими печальными глазами.
Их отношениям не хватало простой человеческой романтики. Не было времени добыть и подарить шоколадку, сбегать на ближайший луг, чтобы нарвать полевых цветов. Все второпях, на скорую руку, как придется. У Павла порой щемило сердце, когда он смотрел на эту женщину.
Нине Ивановне недавно исполнилось тридцать лет. Она всегда была собранна, вдумчива, принимала взвешенные решения. Жалостью к врагам Нина Ивановна не страдала, Павел лично наблюдал, как она расстреляла двух полицаев, прибывших за сброшенной на парашюте рацией. При грузе был еще радист, но до земли он живым не добрался. Осенью 41-го года Нина Ивановна потеряла годовалого сына вместе с матерью и отцомони пытались вывезти ребенка из осажденного Ленинграда. Бомба разнесла переполненный автобус. Месяцем ранее Нина потеряла мужа, он сражался на Западном фронте, командовал взводом, не вышел из окружения под Вязьмой. Очевидцы видели, как он с гранатой бросился под танк, и после взрыва там не осталось никого живого. Два года Нина приходила в себя. Служила в радиотехническом отделе, писала шифры. Потом перевелась в оперативное подразделение.
Обними, а то замерзну. Она прижалась к Павлу и закрыла глаза. Хорошо мне с тобой, Павел Сергеевич. Только неправильно все это. Свои не настучат, но наши с тобой амурные отношения все равно вскроются. А они мешают службе и потому разлучат нас с тобой когда-нибудь. А если и не разлучат, все равно не кончится это дело добром.
Отставить панические настроения! рассердился Павел. Никто из нас не умрет, по крайней мере, на этой войне. А сейчас нам и вовсе беспокоиться нечегоедем в страну, где не ведутся боевые действия.
Они постояли несколько минут. Понятливо хмыкали проходившие мимо матросы. «Мэм, зачем вам эта Россия? Оставайтесь у нас, в Англии!» бросил кто-то. Нина не поняла. Павел выразительно покосился на остроумца в брезентовом комбинезоне, и тот мгновенно умолк. Мысль крутилась в голове: «Найдется ли на судне уединенное местечко? Надо провентилировать обстановку, походить, осмотреться Детский сад какой-то! До какой же степени расхолаживает безделье!»
Снова усилился холодный ветер, забрался за воротник. Он потянул девушку на лестницухватит уже проветриваться. Войдя в надстройку, в царство пота и мазута, он взял ее за плечи, прижал к себе и отыскал холодные губы (почему они такие холодные?). Прошла минутная слабость, девушка съежилась, ощетинилась, от прежней взаимности не осталось и следа.
Все, Паша, хватит, пойдем, успеем еще.
Она спускалась первой, держась за хлипкий поручень. Шахту освещала лишь тусклая лампочка, приходилось ощупывать ступени ногой, прежде чем ступить.
Когда они спустились на середину пролета, судно потряс удар. Торпеда попала в машинное отделение, повредила двигатель и проделала жуткую пробоину в борту. Взрыв был оглушительный, заложило уши. Романов удержался на ногах, присел, схватившись за леер. Нина, крича, скатилась по ступеням. Ужас придавил ее к полу, волосы встали дыбом. Вот тебе, бабушка, и Юрьев день! Судно накренилось, кричали люди, топали где-то внизу. Весьма удивительно, но лампочка продолжала горетьзначит, основной генератор не пострадал.
Павел спрыгнул вниз по ступеням, упал на колени перед распростертой Ниной, лежавшей в какой-то нелепой позе. Он осторожно приподнял ее голову, облегченно выдохнулжива! Девушка жалобно застонала, зашевелилась.
Ты в порядке? прокричал Павел. Ничего не сломала?
Не знаю, Пашенька, вроде нет Что это было?
Она попыталась приподняться. Павел схватил ее под локти, поставил на ноги и прижал к стене. Нина перевела дыхание и обняла его за плечи.
Еще никто не знал, что две подлодки незаметно подкрались к конвою. Одна ударила по «Глазго», другаяпо крейсеру «Вестминстер». Последний пострадал в меньшей степени, остался на плаву и продолжил движение. Все силы команды были брошены на сохранение живучести судна. С «Глазго» все было хуже, судно дало опасный крен. Трещали, рвались переборки. По коридору топали матросы, хлопали двери кают. Кто-то пробежал мимокажется, старпом Джерри Флеминг, запрыгал по лестнице, но оступился, ударился челюстью. Его схватил за шиворот и толкнул в спину бежавший следом. Матросы валили с палубы наверх, пробегали мимо. Судно сотрясалось, скрежетало составными частями.
Нина хрипела. Павел прижал ее к стене, ждал, когда пробегут матросы. Лезть в эту сутолоку было чревато переломами. Снова кто-то упал. Переломился слабый поручень, не рассчитанный на такие нагрузки.
Командир, это мы бубнил Вадим Молчанов, вываливаясь из коридора. Гришка где-то здесь был
Да здесь я, куда же денусь с этой подводной лодки. Заречный пробивался к товарищам. Товарищ майор, хана кораблю! Не удержится он на плаву, спасаться надо Нина Ивановна, ты в порядке?
Женщина жалобно стонала, ее тряслопадение с лестницы не прошло даром.
Должны отбиться, хрипел Молчанов. На «Вестминстере» хорошее вооружение, плюс противолодочные катера.
Вторая торпеда ударила в левый борт, пробила корпус ниже ватерлинии. Судно вздрогнуло, в трюме прогремел взрыв. Крики усилились. Погасла единственная лампочка.
Григорий не растерялся, включил фонарь и первым прыгнул на опустевшую лестницу. Одеты были «дипломаты» как попало, едва натянули обувь и верхнюю одежду. Мелькнула мысль: «Документы остались в каюте. И не только документы, все там осталось!» Но возвращаться было равноценно самоубийству. Заречный схватил под локоть Нину, поволок ее по лестнице. Девушка качалась. «Останки» поручня висели, пришлось прижиматься к стене. Вскрикнул Молчановтреснула ступень, нога провалилась в пустоту. Павел схватил его за шиворот и вытащил из ловушки, едва не сломав ему щиколотку. Фонарь покатился по уцелевшим ступеням, но это не имело значенияпалуба была рядом. Люди выбирались наружу, помогая друг другу. Крен был сильный. Григорий не устоял, заскользил к борту, махая руками. Он ударился плечом, заорал от острой боли.
Люди сбились в кучу. Картина была безрадостной, судно тонуло. Кто-то кричал, что погиб капитанон находился в машинном отделении в момент пуска торпеды. На судне имелись две вместительные спасательные шлюпкидостаточно для двух десятков человек.
Подводная лодка оставила в покое гибнущее судно и отправилась искать другую мишень. «Хэмилтон» шел по правому борту на расстоянии полутора кабельтовых, торопясь покинуть опасную зону. На судне снаряжали шлюпку для помощи терпящим бедствие. Но как доплыть в такой шторм? Море бурлило, перекатывались гигантские волны. Дул промозглый ветер. «Вестминстер» шел по курсу, судно держалось на плаву, работали двигатели. Но на нижней палубе что-то горелоиз разбитых иллюминаторов вырывалось пламя. Моряки сбрасывали глубинные бомбы, и они рвались под судном, усиливая волну.