Заскрипела рассохшаяся кушеткамайор сел и обшарил карманы. Документы и прочие сопроводительные бумаги находились в багаже. В карманах брюк лежали фунты, пачка «Казбека» с парой последних папирос и трофейная немецкая зажигалка. Курить не хотелось, но и сидеть в каюте было невыносимо.
«Дипломатов» поселили на нижней палубе, над трюмом. Здесь было тесно, витали подозрительные запахи. Каюта состояла из трех смежных помещений. Нина Ушакова разместилась в последнем и практически не выходилавидимо, спала. От майора ее отделяло двухместное помещение, где страдали от безделья Вадим Молчанов и Гриша Заречный. Они кряхтели, вяло переругивались.
Павел Сергеевич, вы здесь? спросил Заречный.
А встать и посмотретьлень? проворчал Романов. Обленились вы у меня, товарищи. С завтрашнего дня начинаем делать утреннюю зарядку, бегать кругами по палубе, как это делают все члены команды.
Мы не возражаем. А после пробежкиводные процедуры в освежающем море, хихикнул Григорий. Павел Сергеевич, мы тут спорим с Вадимом, что случилось с английским крейсером «Эдинбург» в прошлом году?
Он утонул, скупо отозвался Романов.
Знаем, что утонул, проворчал капитан Молчанов. Говорят, он золото вез?
А тебе какая забота? Поднять хочешь?
Ну не для себя смутился капитан. Нам хватает нашего денежного довольствия. Там глубина немереная, ни один водолаз не поднырнет. После войны технический прогресс в гору пойдет, глядишьпоявится возможность поднять это золото. Жалко, такая куча денег пропала
История не афишировалась, но факт оставался фактом. Легкий крейсер «Эдинбург» английского королевского флота был потоплен полтора года назад. Он сопровождал конвой, возвращавшийся из Мурманска. На борту находилось 5,5 тонны золота в слиткахчастичная оплата советских закупок, произведенных сверх программы ленд-лиза. Крейсер торпедировала немецкая подлодка, торпеды попали в борт и в корму. «Эдинбург» остался на плаву, моряки откачивали воду, заделывали бреши. На выручку подошли два британских эсминца. Крейсер пытались вернуть в Мурманск, но подтянулись немецкие суда и разгорелся бой. «Эдинбург» подвергся массированному обстрелу. Крейсер накренился, утратил плавучесть. Немцы потеряли один эсминец, но сумели снять с него экипаж и отошли. Команда «Эдинбурга» тоже покинула судно, ее перевезли на британские суда. Затем англичане сами добивали свой гибнущий крейсер, чтобы не достался врагу, били по нему торпедами и обстреливали из орудий. Корабль затонул вместе с золотомвынести его не представлялось возможным. Глубина моря на том участке составляла 260 метров. Экипаж крейсера доставили в Мурманск, а золото до сих пор покоится на дне, и сколько ему там лежать, бог ведает. Золото было застраховано в Госстрахе СССР, а часть егоперестрахована англичанами каким-то комитетом по страхованию военных рисков.
Забудьте о чужом золоте, проворчал Павел. Когда-нибудь поднимут, никакой трагедии. Спите, товарищи, пока дают. Когда еще удастся
Не можем спать, Павел Сергеевич, пожаловался Заречный, трясет, как на кочках! Это не море, а раздолбанная дорога какая-то, как на передовой, право слово! Как эти матросы всю жизнь плавают? Тошнит же постоянно!
Не плавают, а ходят, поправил Молчанов.
Ага, ходят они, фыркнул Григорий. Это мы ходим. Павел Сергеевич, может, займемся чем-нибудь? Проведите нам политинформацию, в конце концов, расскажите о тлетворном влиянии Запада на советского человека. Мы же в самую клоаку капитализма плывем! В смысле, идем. Давайте Нину Ивановну разбудим и ей тоже политинформацию прочтем? А то обидно, она постоянно спит, а мыни в одном глазу Еще неделю плыть. Вы только представьте, Павел Сергеевич, обратно ведь тем же маршрутом выбираться придетсяс ума сойти можно! Может, сухопутным путем пойдем? Подумаешь, несколько государств
Григорий, заткнись, голова от тебя болит, простонал Павел. Вот скажи, откуда ты взялсятакая находка для шпиона?
Гриша замолчалобиделся. Молчанов злорадно ухмылялся. Павел натянул ботинки, снял с крючка любезно выданную англичанами штормовку и вышел в коридор.
Пахло мазутом, потом и трубочным табаком. В коридор выходили двери нескольких кают. В конце находилась лестница, ведущая на верхнюю палубу. Качка усилилась, пришлось вцепиться в поручень. Рифленые ступени ходили ходуном.
Павел выбрался на палубу, припал к лееру. Неподалеку гоготали матросы, разматывая канат. Один из членов команды помахал майору, тот отозвался кивком. Судно плавно вздымалось на волнах, за спиной скрипели сочленения надстройки. Ветер, по счастью, стихал, а в воздухе висела легкая изморось. Павел сместился под навес, привалился плечом к столбу. Курить особо не хотелось, но случаются ситуации, когда надо. Он вынул папиросу из пачки, чертыхнулсяпрактически пустая. Он выкурил последнюю папиросу за несколько затяжек и выбросил окурок в море вместе с пачкой. Качка наверху ощущалась сильнее, но здесь было чем дышать. Свежий воздух прояснил сознание, голова уже не трещала. Мерно вздымалась громадная серая масса. Сохранялась видимостьночи на севере не столь черны, как на юге. Спереди и сзади поблескивали бортовые огни«Глазго» шел в составе конвоя. Впереди«Вестминстер», сзади«Хэмилтон». Корабли охраны в глаза не бросалисьвероятно, шли по правому борту. Из мутной пелены тонкой черной лентой проступали очертания береговой полосы.
Подошли Уоткинс и Галлахердва британских моряка в непромокаемых комбинезонахи встали неподалеку. Снова налетел ветер, стал срывать с них капюшоны.
Все в порядке, сэр? спросил коренастый Уоткинс.
Все отлично, товарищ, подтвердил Павел. Чувствуем себя заново родившимися, наслаждаемся экскурсией.
Моряки добродушно засмеялись. Физиономия русского «дипломата» плохо сочеталась с понятием наслаждения.
Ничего, сэр, скоро привыкнете, заверил молодой черноволосый Галлахер. Мы тоже когда-то привыкали, зато теперь на суше чувствуем себя неуверенно, хочется поскорее в море.
«Не дай бог», подумал Павел.
Это Норвегия? кивнул он на узкую полоску суши.
Норвегия, подтвердил Уоткинс. Немцы ее оккупировали. Здесь иногда подводные лодки шныряют, не дают спокойно наслаждаться природой. Но когда видят крейсер и противолодочные катера, как правило, уходят, не хотят связываться. Так что вам нечего переживать, сэр. Вероятность нападения незначительна. Здесь и наши подлодки иногда появляются, не дают нацистам заниматься разбоем.
Уоткинс извлек из недр комбинезона пачку английского «Ротманса» и выудил сигарету. Галлахер потянулся к его пачке, тоже подцепил «курительную палочку». Уоткинс протянул пачку Романову.
Держите, сэр. Берите всю пачку, у нас еще есть. Мы видели, что у вас закончился табак. Держите, не отказывайтесь, это хорошие сигареты.
Поставщик двора его королевского величества, пошутил Галлахер.
Спасибо, парни.
Ты заметил, Гарри? Сегодня слишком близко подошли к Норвегии, подметил Галлахер. Обычно ее не видно. Приборы, наверное, барахлят.
Глаза у них барахлят, проворчал Уоткинс. Какой толк от этих приборов, если Норвегию видно невооруженным глазом?
Женщины вашей что-то не видно, сэр, поколебавшись, произнес Галлахер. Она хорошо себя чувствует, не укачало?
С коллегой все в порядке, уверил Павел. Небольшой приступ морской болезни и крепкий детский сон.
Англичане засмеялись.
Из-за надстройки выбрался старпом Джерри Флеминг и стал ворчать: «Вот вы где, обыскались уже! А ну, марш в машинное отделение, там помощь требуется!» Моряки побросали окурки и потащились выполнять свои обязанности.
В хвост конвоя по левому борту проследовал и растворился в полумраке катер, увешанный глубинными бомбами. «Возможно, что-то случилось», машинально отметил Романов. В штатной ситуации корабли королевского флота расходятся правыми бортами. Он проводил глазами катер, повернул голову и вздрогнул. Рядом стояла женщина в непромокаемой брезентовой накидке, обнимала себя за плечи и пристально смотрела вдаль.
Испугала, Нина Ивановна, выдохнул Павел. Не заметил, как ты подкралась.