Я больше не хочу убивать, Цербер. Никого. Даже тех, кого ненавижу.
С каждым словом друга, морпеха охватывала свирепая ярость. Он не знал, на кого злится, но чувствовал, что готов за страдания друга уничтожать все, что встанет у них на пути и если Дунай не мог причинить никому вред, то он сможет делать это за двоих. С этой минуты он стал еще более жестоким, чем был. Теперь он ненавидел весь мир, заставляющий переживать близких людей такие потрясения. Он представлял валяющегося на полу офицера, кричащего от бессилия и проклинал вселенную.
Они еще несколько минут стояли, молча смотря друг другу глаза. Каждый из них имел на душе множество ран и теперь они снова открылись.
Иди домой. Алина тебя заждалась. Давай я тебя провожу. Продолжим потом. Засуетился Цербер.
Сам дойду. Дунай помотал головой, отгоняя дурные мысли. Я в порядке. А ты давай, готовься, к тебе небось опять сегодня подружка придет. Попытался пошутить он.
А то. Натянуто улыбнулся Цербер.
Ты хоть одну ночь провел один? Зачем-то спросил Дунай, выходя из комнаты.
Цербер вышел следом.
Нет. Ты же знаешь, мне нельзя быть одному. Тем более ночью. Он потупил взгляд. Оставаясь наедине с собой, я начинаю думать. Думать. Это самое ужасное, что может со мной произойти.
Дунай понял друга. У него тоже имелись свои раны, к которым тот каждый раз возвращался, когда его голова не было занята ограблениями, оружием или пьянками со своими многочисленными подружками. Он и пил-то только потому, что хотел забыться. Вот уже почти три года ему это не удавалось.
Бывший пограничник хлопнул морпеха по плечу.
Прорвемся брат. С этими словами он ушел, а Цербер еще долго стоял и смотрел на опустевшую лестницу.
Глава 11. Чужая жизнь
Запах свежих цветов, спустя несколько минут пребывания в магазине, кружил голову и направлял мысли в самые доброжелательные русла. От изобилия рябило в глазаходних только алых роз тут было шесть видов, а в общем счете взору открывались полсотни различных экземпляров.
Иван застыл в нерешительности, но отнюдь не выбор наилучшего вида цветов занимал его в данный момент. Он размышлял над тем, стоит ли вообще их покупать. Разумеется он руководствовался самыми чистыми и благородными позывами, когда шел в цветочный магазин, но теперь задумался над тем, в каких отношениях он теперь состоит с вдовой своего друга Анной. И есть ли вообще эти отношения? Был ли это просто секс или что-то большее? От ответа на этот вопрос и зависело, стоило приходить к ней домой с букетом цветов или нет.
Обычно говорливая продавщица, увидев суровое лицо задумавшегося покупателя, робко спросила:
Подсказать что-нибудь?
Да. Неожиданно для самого себя ответил Иван. Стоит ли дарить цветы, если
Конечно. Резко оборвала его продавщица, моментально приободрившись. Любой женщине обязательно стоит дарить цветы по поводу и без.
«Конечно, что еще могла сказать продавщица цветов?» Подумал Иван.
Идя по серой улице, он не замечал накрапывающего дождя и хмурых лиц, укрывшихся под зонтами прохожих, а все думал над тем, правильно ли поступаетвопрос с цветами почему-то сильно его озаботил.
Когда Анна открыла дверь и увидела суровое лицо гостя над роскошным букетом белых роз, то на секунду потеряла дар речи.
Это тебе.
Она заколебалась. Было видно, что ее посетили те же мыли, что и Ивана, но через мгновение, заулыбалась.
Спасибо. Радостно произнесла она, обнимая вошедшего и целуя в щеку. Проходи, а я поставлю цветы в вазу.
И вдохнув аромат цветов, она чуть ли не вприпрыжку побежала на кухню. Иван осторожно вошел в комнату, где совсем недавно разыгрались события, которые до сих пор будоражили сознание обоих их участников. Тот же диван, та же люстра и вдалеке на секретере фотография погибшего товарища, которую с дивана практически невозможно было разглядеть. Что бы он сказал, будь он жив? Об этом Иван думал также часто, как о событиях той ночи и пришел к выводу, что если бы его друг был сейчас жив, то ничего подобного бы не произошло. Сидя в кресле, Иван поминутно вспоминал ту ночь, начиная с момента, когда позвонил в дверь. За раздумьями и застала его маленькая Лиза.
Привет, дядя Ваня.
А? Привет.
Она прошла на середину комнаты и, усевшись на пол, стала пристально наблюдать за гостем. Заметив это, Иван понял, что следует что-то сказать, но на ум ничего не приходило.
Как дела в школе? Наконец выдавил он.
Хорошо.
Разговор зашел в тупик. О чем следует говорить с маленькими девочками, Иван не знал. Находясь в обществе двух женщинматери и дочери, он практически находился в семье, в чужой, но близкой ему и от этого становилось не по себе. Он давно забыл, что значит семейная жизнь и теперь с каждым днем чувствовал, что эта жизнь не его. Он не создан для всего этого, не создан для счастья и не создан для того, чтобы нашелся человек, который смог его полюбить или хотя бы понять. Он не мог себе представить такую жизнь, в которой он являлся бы отцом этого семейства. Работал бы где-нибудь в офисе, а по вечерам приходил домой и сидел вот так перед телевизором, поглощая горячий ужин.
Подружилась уже с кем-нибудь? Слишком резко спросил гость, так что Лиза вздрогнула.
Да, подружилась. Увлеченно стала лепетать девочка, с одной женщиной, она очень хорошая.
Твоя учительница?
Нет. Она моя подруга. Её зовут Королева.
Странное имя. Заметил Иван. Он практически не слушал Лизу и по-прежнему был погружен в свои мысли.
Ну это она из игры. Запротестовала девочка.
А, вы играете?
Ну да. Дядя Ваня, ты такой странный.
Это воспитательница из группы продленного дня. Пояснила вошедшая в комнату Анна. Иван успел заметить, что она сменила халат на домашнее, но в тоже время довольно изящное платье, губы ее обрели бардовый оттенок. Большая выдумщица. Я ее ни разу не застала, но Лиза от нее в восторге.
Понял. Кивнул Иван и тут же осекся. Для такого ответа он выбрал самое неподходящее место и собеседника.
Анна заметила смятение гостя и улыбнулась.
Может чаю?
Конечно. Поспешно закивал Иван, вспоминая, чем закончилось их предыдущее чаепитие.
Анна поспешно вернулась на кухню. Лиза тоже убежала вслед за матерью, и Иван снова остался в комнате один. Он больше не мог оставаться наедине с мыслями и, включил телевизор. Телевидениеистинная благодать для человечества. Где еще можно отвлечься от грустных и заумных мыслей и забыть обо всем, просматривая агитационные программы и бесконечные телешоу, заставляющие людей деградировать? Как и в древние времена, людям необходимы хлеб и зрелища, и зомбоящик прекрасно справлялся с задачей по оболваниванию человеческого рода.
Иван прощелкал несколько каналов с рекламой и покачал головой. Реклама в последнее время была повсюду. На домах, в парках, в кафе, в газетах, на упаковках от продуктов, иногда становится страшно даже снять штаны, боясь увидеть там рекламу.
Наконец каналы с дурацкими передачами, не имеющими смысла закончились, и Иван остановился на новостях. Сюжет про норвежских контрабандистов на границе закончился, и диктор с серьезным видом произнес:
В колонии особого режима «Полярная сова» произошел крупный пожар. По предварительной информации пострадали двое заключенных. С места событий, наш корреспондент
Как страшно жить. Послышалось за спиной. Иван и не заметил, когда Анна вернулась в комнату.
А что страшного то? Не понял он.
Постоянно что-то случается. Как-то слишком абстрактно произнесла Анна. А у нас в городе так вообще. Она обошла диван и села рядом с гостем. Ты слышал про эти страшные ограбления?
Иван поежился.
Конечно, все слышали. За год ограбили несколько банков.
Как страшно жить. Повторила Анна. Они врываются с оружием, а если они кого-нибудь убьют. Ох, я бы умерла на месте от страха.
А ты тут при чем?
Мне надо идти в банк, завтра, а я боюсь. Боюсь, а вдруг эти гады решат его ограбить? Она посмотрела в глаза гостю и в них он увидел неподдельный страх.
Иван привлек Анну к себе.
Не бойся. Завтра твой банк никто не ограбит. Максимально убедительно произнес он.
Откуда тебе знать? Тон Анны стал более спокойным.
«Действительно, откуда»?