Будь это государственный банк, никаких проблем бы не возникло. Но ваша страна, как и большинство пошла по легкому пути капитализма и теперь навряд ли найдется у вас хоть что-то государственное. А на частные организации повлиять гораздо сложнее.
Американский социалист, это что-то новое. Усмехнулся морпех.
Я уже говорил, что мы не являемся приверженцами ни одной страны, а мои убеждения должны вас интересовать в последнюю очередь.
Цербер замолчал. Его едкие доводы как всегда быстро закончились.
И вы готовы использовать все свои ресурсы для проведения операции и последующего нашего ухода только ради содержимого одной ячейки?
Да. Не моргнув глазом ответил Фрэнк.
Что ж там лежит-то такого?
А вот это не ваше дело. Возбудившись, Фрэнк сделал резкое движение, слишком резкое, чтобы оно осталось без внимания, поэтому буквально через секунду на него был направлен пистолет Цербера.
Спокойно. Медленно проговорил американец. Вы чего удумали?
А ты?
Яслучайно. Как-то нелепо ответил он, смотря прямо в канал ствола пистолета.
Ты уж поосторожней. Ехидно улыбнулся Цербер, убирая пистолет.
Только когда оружие вернулось за пояс морпеха, гость смог облегченно выдохнуть, но ему понадобилось еще несколько секунд, чтобы собраться с мыслями.
Сколько времени вам требуется на подготовку?
Около месяца. Ответил Дунай.
Хорошо. Какое снаряжение?
Скажем позже.
Фрэнк замолчал, не зная, что еще спросить.
Пока от вас ничего не требуется. Мы начнем готовиться и через неделю свяжемся с тобой. Продолжил Дунай.
Так не пойдет. Снова осмелел американец. Я должен знать о каждом вашем шаге.
На кой? Резко бросил Цербер.
Фрэнк уткнул глаза в ламинат на полу.
А действительно, на кой? Без улыбки сказал он. Хорошо, я вернусь, скажемдня через четыре. Идет?
Идет. Ответил Дунай.
Значит по рукам? Лицо Фрэнка просветлело.
Значит по рукам.
Когда гость ушел, друзья заперлись в комнате на втором этаже, соседней с той, где жил Цербер. Стены здесь были обиты залакированной вагонкой, а всю мебель представляли два высоких стеллажа, пара стульев и стол, над которым склонились грабители. Дунай создал здесь целый натюрморт. Карты города была завалена бумагами с его личными записями, здесь же лежали маленькие флажки для отметок на карте. С краю пачка сигарет и пистолет Цербера, выглядело очень эстетично, но сейчас на эстетику мало кто обращал внимание.
Из центра города уходитьзатея рисковая. Покачал головой Цербер, разглядывая карту. Надо было узнать, где стоит их самолет.
Наверняка на частном аэродроме, но до него ехать около часа. Дунай воткнул один из флажков в карту потер глаза. Да, задачка не из легких.
Это вообще возможно?
Все, что мыслимоосуществимо. Изрек Дунай.
Как думаешь, кто они такие? Тихо спросил морпех, проводя пальцем по предполагаемому маршруту от здания банка за город.
Корпорация?
Нет. Да сами эти клоуны, Харрис и Фрэнк.
Дунай пожал плечами, от тоже задумывался над этим вопросом.
Если так открыто себя ведут, то наверняка какие-нибудь важные шишки. Может даже в посольстве работают.
Скорее всего нас никто забирать не будет. После некоторого раздумья выпалил Цербер. Заберут свою ячейку, а нас на тот свет.
Может быть. Дунай еще раз посмотрел на карту, а потом бросил еще один флажок на пол и отошел к окну. Черт. Надо же было так сглазить. Нас прижали со всех сторон.
Мы выберемся. Твердо ответил Цербер.
Про «давай завалим всех» и слышать ничего не хочу. Выпалил Дунай.
Да брось. Сейчас то уже можно.
Нет.
Слушай, почему ты так отрицательно к этому относишься?
А что положительного в убийствах? Парировал Дунай.
А в грабежах? В такт ответил Цербер. Мы зло, дружище, как ни крути. Он прошелся по комнате, но она была на столько маленькой, что постоянно приходилось поворачивать.
Это вынужденное зло.
От вынужденного зла до вынужденного убийства один шаг.
Нет. Убивать мы не будем.
Да что с тобой? Ты ведь служил, как и я. Убивал, как и я.
Вот именно.
Цербер подошел к другу и посмотрел в окно. Погода резко портилась. Тучи затягивали небо, а усиливающийся ветер яростно трепал кроны деревьев, окружающих штаб.
Что там случилось? Мягко спросил он.
Не важно. Дунай дернул плечом, словно ему было неприятно вспоминать об этом.
Мне-то можно рассказать. Мы почти братья.
Дунай молчал. Цербер снова заходил по комнате, уже не ожидая услышать ответ, но тут его друг резко заговорил:
Это случилось на границе. Четыре года назад. Мы зафиксировали попытку пересечениякто-то пер напролом, срывая сигналки одну за другой прямо к КСП. Мы уже решили, что это прорыв. Подняли заставу по тревоге, заняли позиции и стали ждать. В том месте лес заканчивается и начинается степь, мы ждали, что сейчас на нас попрет какая-нибудь отмороженная бандасвязались со штабом и запросили подкрепления, но нет, никакой банды не было. И монгольские танки на нас не шли. Из-за деревьев вывернули несколько человек. Мужчина и три женщины. У одной из них на руках был ребенок. Самое главное, там ведь поблизости нет никаких селений, откуда они взялись, черт их разберет. Дунай замолчал. От воспоминаний пересохло в горле и разволновавшись, он никак не мог собраться с мыслями. Они перли прямо на нас, активируя все сигналки. Ракеты взмывали в небо, но они даже не вздрагивали, а все шли и шли вперед. По мегафону мы их предупредили, что они приближаются к границе и по-русски и по-монгольскибез толку. Они не останавливались. Когда они подошли к контрольно-следовой полосе, я приказал бойцам дать очередь в небо, но и она не отрезвила этих людей. Они все шли и шли на нас. Одеты люди были в какие-то лохмотья и никаких вещей с собой. Молодой сержант рядом со мной поминутно спрашивал «что делать будем, а?» и с каждым разом его вопрос звучал все истеричнее, потому что хоть нас и было тридцать вооруженных солдат, но это зрелище ужасно давило на психику. Дунай глубоко вздохнул и отошел от окна. Заглянув другу прямо в глаза, он закончил свой рассказ. Они подошли уже на метров сорок. По уставу мы должны были их задержать и проводить на заставу, а там уже разобраться, кто они такие. Клянусь, что так и собирался сделать, но мужчина, вдруг посмотрел мне прямо в глаза, я разглядел его грязное лицо, слипающиеся волосы и измученный взгляд. Он выхватил из-за пазухи гранату и вытянув в руке, ускорил шаг. Это уже угроза. Сокрушенно добавил Дунай. У меня не было выбора. Я приказал стрелять по конечностям, да где там разобрать, когда они шли так плотно, что не ясно было, где один, а где другой. Слева и справа загремели выстрелы. Самые молодые еще и яростно кричали, будто это был честный бой, а не бойня. Сначала упали женщины. Они не кричали от боли, когда их настигали пули, а просто замертво валились наземь. Мужчина даже не обернулся, он шел и шел прямо, продолжая смотреть прямо на меня, будто понял, что я здесь главный и в моих руках его жизнь. В глазах его читалась обреченность, он знал, что умрет, но почему-то не хотел остановиться. Когда его изрешетили и тело упало на землю, мы ожидали взрыва, но его не случилось. Граната оказалась ненастоящей. Он выточил ее из дерева и покрасил. Это была игрушка, Цербер! Воскликнул Дунай, хватая друга рукой за футболку. Зачем он это сделал? Мы так и не узнали, кто он был, как вышел к границе и почему пошел на такую глупую смерть.
Цербер стоял и не знал, что сказать. Раньше он думал, что все знает о друге, но подобное слышал впервые. Дунай спрятал эту жестокую, причиняющую боль тайну в глубине души, и она с каждым днем терзала его все сильнее.
Когда я вернулся в расположение. Снова заговорил Дунай. То заперся в какой-то комнате, даже не помню, что это было, может склад. И кричал. Долго орал во всю глотку, катаясь по полу, а перед глазами, обреченный взгляд того человека, ведущего свою семью умирать. С тех пор я не могу даже думать о том, чтобы отнять у кого-то жизньдаже у врага.
Дунай замолчал. Цербер вздрогнул, когда посмотрел на друга, он весь побледнел, а на лице застыла маска ужаса.
Ты все сделал правильно. Тихо сказал Цербер. Подойдя вплотную он крепко прижал к себе друга, так, что тот, чуть было не задохнулся. Разжимая руки, он добавил. У тебя не было выбора, брат.