Спортивный пиджак с раскрытым ртом смотрел то на Гудини, то на свои все еще поднятые кулаки, которые теперь сжимали воздух.
Боже мой у него получилось!
Толпа почти разошлась, но полицейский дождался, пока утихнут аплодисменты оставшихся зевак, прежде чем извиниться за их поведение.
Прошу прощения, мистер Гудини. Если желаете, сэр, я могу вас проводить.
Гудини отрицательно покачал головой и натянул шляпу на глаза.
Не нужно, офицер. Мне осталось дойти всего лишь до конца улицы, но все равно спасибо. За все.
Не стоит благодарности, сэр. И если позволите, я водил семью посмотреть ваше последнее представление, и, что я могу сказать, сэр, оно было просто чудесным. Всего вам хорошего, сэр.
Гудини смотрел вслед полицейскому, пока тот не пропал в мутных осенних сумерках, и только потом повернулся к элегантному особняку через два дома вверх по улице.
Почти целый год прошел после публикации в «Сайнтифик Америкэн» его памфлета о Маржери, в котором он разоблачил знаменитую чикагскую женщину-медиума как шарлатанку и потерял, как ему казалось навсегда, дорогого друга.
Почти год. Еще один год.
Мамэ. Еще один год, после ее смерти их прошло уже одиннадцать.
Гудини сделал глубокий вздох и прогнал незваную мысль прочь. Сегодня он не мог позволить себе выглядеть уязвимым только не сегодня. И ни в коем случае не перед тем человеком, который хотел его увидеть.
Утром пришло письмо, написанное на плотной веленевой бумаге с золотой каймой, адрес на конверте выведен уверенной мужской рукой. Сама записка отличалась лаконичностью:
Гудини,
У меня есть доказательство, которое даже Вы не сможете опровергнуть. Ожидаю Вас сегодня вечером в семь часов.
АКДАртур Конан Дойл. Сэр Артур, чью дружбу он считал потерянной навсегда. Умнейший, практичный человек, и тем не менее он все еще продолжал верить в то, что мертвые могут общаться с живыми.
Будто такое возможно, прошептал Гудини, только чтобы лишний раз напомнить себе о нелепости подобного предположения. Ведь если бы мертвые могли вернуться из-за завесы небытия, давно бы уже это сделала.
Ветер поменял направление и трепал его пальто. Гудини расправил плечи, вынул из кармана конверт и сверил адрес с блестящей медной табличкой особняка, перед которым стоял. В окнах фасада сиял свет, он просачивался сквозь кружевные занавески и оплетал золотистой паутиной двух львов, что стерегли крыльцо. Поднимаясь по ступенькам, Гудини потрепал одного из них по голове. Когда он потянулся за дверным молотком в виде бараньей головы, свет хрустальной лампы на крыльце высветил на миг тонкое золотое кольцо на его мизинце. Оно принадлежало его матери и было единственным, что от нее осталось.
Несмотря на мнимое англичанина.
Открывший ему дворецкий поприветствовал Гудини наклоном головы, взял у него пальто и шляпу и немедленно проводил в отделанную темным деревом гостиную, где его ожидал, глядя на угасающий в камине огонь, тот человек, которого он когда-то считал добрым другом. Только отблески огня двигались по комнате, человек же казался высеченным из мрамора. Отлично вышколенный дворецкий прочистил горло, прежде чем объявить:
К вам мистер Гудини, милорд.
Гудини провел пальцем по губам, чтобы скрыть улыбку. Насколько же в духе этого человека придерживаться аристократических церемоний, даже обитая в снятом на время доме.
Гарри! Как я рад вас видеть!
С помощью отделанной серебром трости пожилой мужчина в бордовом домашнем костюме из парчи поднялся на ноги. Они не виделись всего несколько лет, но за это время возраст подобрался к англичанину, подобно ползучей лозе.
«Интересно, насколько старым выгляжу в его глазах я?»подумал Гудини, когда их руки встретились в крепком пожатии.
Секундой позже взгляд сэра Артура упал на порванный нагрудный карман пиджака Гудини, и его улыбка поблекла.
Я вижу, вы еще в трауре.
Он не осуждал, просто отмечал увиденное. Гудини кивнул и разомкнул рукопожатие.
Как и всегда, сэр Артур. Вы хорошо выглядите.
Светские любезности, вежливые и ни к чему не обязывающие, как раз то, что нужно, чтобы проверить почву.
В газетах ничего не писали о вашем приезде в город. Готовите новую книгу?
Англичанин с улыбкой покачал головой и указал на кресло напротив того, с которого только что поднялся.
Готовлю кое-что, да, но не для книги. Нет, на сей раз я здесь ради вас, Гарри, чтобы предъявить вам неопровержимое, безоговорочное доказательство существования спиритуалистического мира.
Вы упоминали об этом в записке. Гудини присел, стараясь держать себя в руках, но он чувствовал, как пульсирует под воротником вена. Неопровержимое? Безоговорочное? Несомненно, вы имели в виду доказательство, которое невозможно опровергнуть, не так ли, сэр Артур? Я считал, что после всего случившегося мы похоронили эту тему навсегда.
Чудесная игра слов, хмыкнул за его спиной сэр Артур. Он наклонился над небольшим круглым столиком, наливая в два высоких бокала херес. Вам следовало стать писателем, Гарри.
Я и так писатель.
Сэр Артур протянул Гудини бокал и осушил собственный перед тем, как снова опуститься в кресло.
Ах, ну как же, те статьи для «Сайнтифик Америкэн». Я прекрасно понимаю причины, которые побудили вас их опубликовать, но по-прежнему придерживаюсь мнения, что та бедная леди настолько переживала и старалась произвести на вас впечатление, что
Гудини отпил глоток вина, чтобы удержать при себе мнение. Уже в который раз.
она совершила ошибку. Я по-прежнему верю в ее способности, но я пригласил вас сегодня не ради Маржери.
Гудини опустил свой бокал.
Если доказательство, о котором вы упоминали, имеет какое-то отношение к той леди, я надеюсь, вы простите меня, если
Сэр Артур жестом попросил его опуститься в кресло.
Нет, Гарри, оно не имеет отношения к Маржери, хотя вполне возможно, что когда-нибудь мы снова поговорим о ней. Мое доказательство убедит даже такого законченного скептика, как вы
Бокал выскользнул из пальцев Гудини, выплеснув последние капли вина на толстый персидский ковер у его ног. Она всегда называла егоникто другой не звал его так, даже Бесс.
Мамэ.
Как?
Но снова англичанин остановил его жестом.
Вы подтверждаете имя, Гарри?
Гудини откинулся в кресле и сложил руки на коленях, чтобы скрыть дрожь.
Да. Но узнать его не так уж и сложно, сэр Артур.
А я и не думал, что убедить вас будет легко.
Нагнувшись вперед, сэр Артур опустил руку в нагрудный карман своего парчового домашнего пиджака и, медленно и осторожно, под стать любому заправскому иллюзионисту, вытащил оттуда вышитый шелковый платок.
Гудини закрыл глаза, но все равно видел крошечные голубые незабудки, что украшали один уголок над вышитыми сиреневой нитью инициалами: Ц. В.
Цецилия Вайсс.
Этот платок принадлежал вашей матери?
Когда Гудини открыл глаза, комната вокруг него плыла, и он отстраненно смотрел, как его бледная, трясущаяся рука берет платок и подносит к лицу. Запах «Арлекинейда», любимых духов матери, защекотал ноздри. Он держал в руках ее платоктот самый, что она вышила за год до смерти; тот самый, что он лично подложил ей под руки, когда ее положили в гроб. Это было последнее, что он успел сделать перед тем, как опустили крышку.
Каким образом кто-то сумел забрать его оттуда?
Это ее платок, так ведь, Гарри?
Ее. Гудини погладил тонкую ткань. Как он к вам попал?
Широкая улыбка встопорщила серебристые, похожие на моржовые усы сэра Артура, и он ткнул тростью в толстый ворс ковра. Звук получился пустым и гулким, как последние удары сердца умирающего.
Тогда это правда все правда! Платок вашей матери!
Гудини вскочил на ноги. Легкая материя скомкалась в кулаке, которым он тряс перед лицом все еще улыбающегося англичанина.
Я спросил, как он к вам попал!
От одного человека. От спиритуалиста.
Вы хотите сказать, от грабителя могил!