**
С самого утра я торжественно прибрался в своем закутке: вымел из-под ковра пыль и протер занимавший полкомнаты круглый стол. Вымыл голову новым шампунем «Липовый», полностью оправдавшим свое названиене мылился и жутко пах денатуратом.
В коммунальной квартире, как обычно, ругались. Алкоголица Наташа отдыхала после ночи в компании с Настойкой Боярышника, зато решила выяснить отношения молодая парочка с ребенком. «У всех людей сервант как сервант, а у насГОВНО!» - кричал супруг, выбегал из комнаты под хлопок дверью, стремительно перекуривал на кухне и снова нырял в гущу семейной битвы.
Ноги сами вынесли меня с зажатой подмышкой коробкой с фейерверком из дома, к набережным и ветру.
Хорошая, тревожная погода сентября, с быстрыми облаками, скользящими по гладкому синему небу и просторными от солнца улицами. Я бродил по городу до сумерек, а потом зашел в магазин купить праздничного пива.
Высокий, под два метра, человек в темных очках и длиннополом пальто какого-то грязно-воробьиного цвета увязался за мной как только я вышел из ларька. Он прошел за мной пару переулков и завернул во дворы.
Двигался он странно: неуверенно и ломко, словно шел на ногах, как на ходулях, и боялся упасть.
Я мысленно прикинул разницу наших весовых категорий и остался доволен. Нырнув в один из дворов-колодцев в окружении глухих противопожарных стен, я затаился, приготовившись к атаке.
Человек в воробьином пальто не заставил себя долго ждать.
- Тебе че надо?рявкнул я и толкнул противника в грудь.
Он покачнулся, но не отступил. Склонил набок голову и внимательно меня разглядывал сквозь свои темные стекла.
- Че, солнца до хрена?
Я сбил с его лица темные очки и замер.
У человека не было глаз. Лишь гладкие овальные впадины.
- Кто ты?
Он не ответил. Не отпрянул. Просто коснулся пальцем с длинным черным когтем моего лба, и я осел на землю.
Последнее, что я видел перед тем, как потерять сознаниенеторопливо удалявшийся силуэт.
Когда я очнулся, коробка с пиротехникой и пакет с пивом были на месте. Быстро поднялся и осторожно вышел из колодца. Странного человека не было.
«Темные силы здесь гнетут особенно злобно». Эх, ну почему я не взял его мобильник!
Что нужно было Безглазому? Не убил и не ограбилтакое впечатление, что он просто следил, а я застал его врасплох Что бы это ни было, они меня не запугали. По крайней мере, пока И мой банкет на свежем воздухе даст им это понять.
Пустить фейерверк я давно уже решил в Румянцевском парке у Невы.
Банкетным столом стала относительно чистая лавочка под старыми деревьями. На скамейку я постелил газеты, затем сервировал алкоголь и закуску. Ветер трепал уголок мой газетной скатерти, прижатый бутылкой. "Более половины россиян чувствуют себя одинокими", - гласил самый крупный заголовок
Я повернулся к статистике спиной, с непризнью взглянул на толстых голубей, что уже расхаживали у моего стола, и объявил неизвестно кому о начале мероприятия.
Праздничный хлопок. Напенив пластиковый кубок, я вознес его к небу - к вечеру оно насупилось, потяжелело и навалилось на город всем туловищем. Я обвел взглядом темный опустевший парк и с трудом подавил невольный вздох. Подпалив фитиль, установил дымящую ракету на земле, отступил на несколько шагов. До старта оставались секунды.
Не успела шутиха рвануть, как рядом с ней возникла круглая лохматая псина. Животное ухватило зубами ракеты и радостно помчалось прочь. С дымящей штуковиной во рту оно напоминало неудачное перевоплощение Черчилля.
- Эй!крикнул я собаке.Эй, ты!
Псина мчалась по парковым дорожкам. Я бросился за ней. Собаке это понравилось. Она запрыгнула на газон и весело припала на задние лапы.
- Ты не только вор, но и дурак, - заметил я, - сейчас жахнет так, что мало не покажется.
Довольный пес мотнул головой. И жахнуло. Из трубки с громкими хлопками выбрасывались разноцветные заряды. Парк осветился красными, синими и зелеными сполохами.
Вместо того чтобы бросить фейерверк, пес-ракетоносец лишь крепче сжал челюсти и зачем-то припустил, рассыпая вокруг праздничные вспышки. «Да стой ты!»,- крикнул я, делая безуспешные попытки его догнать.
- Дик!крикнул женский голос.
Мы с псом обернулись.
- Дик, ко мне!
Приободрившись от голоса хозяйки, пес остановился и выпустил наконец из пасти ракету.
- Привет! - сказал я шагнувшей под свет фонаря девушке с огромными аниме-глазами, - ваш пес чуть не съел мой фейерверк.
- Ты хочешь компенсацию, твою мать? - резко бросила она в ответ, садясь на корточки рядом с собакой. - Черт бы побрал вас, пироманы... Из-за вас не город, а театр военных действий, в рот вам ноги...
Что это был за голос! Низкий, с хрипотцой, по цвету напоминающий виски. Таким нужно говорить в микрофон маленькой ночной радиостанции, где крутят старый джаз и общаются за жизнь по телефону с романтическими совами бессонницы.
- В древности фейерверки помогали душам людей вознестись на небо, - наставительно сказал я.
- Только что туда чуть не вознеслась моя собака, - заметила она, почесывая твари за ухом, - пойдем, Дик...
- Пошли, - согласился я.
- Тезки, значит,мать вашу, - отметила девушка.
- Раз мы почти познакомились, я приглашаю вас на свой день рождения!
Она с недоверием взглянула на мою фуршетную скамейку.
- Один? На улице Почему?
- Я только что приехал, еще никого здесь не знаю, - как можно жалостливее развел я руками, - вот и приходится... Но теперь у меня есть вы.
Женское сердце дрогнуло.
- Ну...валяй...
Глава 7. Искра
Ее звали Искра. «Шутишь?» «Папуля постарался. Он у меня социалист-пролетарий. В честь большевистской газеты назвал... Так что журналистикамоя карма с рождения». «Ты журналистка?» «Ну да... А тебя как в Питер занесло?»
Услышав мое вдохновенное вранье о путешествующем журналисте, она оживилась и тут же принялась расспрашивать о разъездах и приключениях.
В ответ на намек о продолжении банкета она вдруг пригласила в гости, в квартирку, что перешла ей от бабушки-с-дедушкой. А я вдруг понял, что пьянею не от выпитого, а от ее алкогольного голоса, смеха, резких шуток и близости.
**
Ее жилье оказалось на первом этаже (кто-то во мне одобрительно кивнул). Она звякнула ключом, и я с порога оказался в Книжном Царстве.
Казалось, что из высокоученых книг здесь было все - от учебника по квантовой динамике до Фроммма и Кьеркегора. Редкие пятна пространства, не занятые книгами, украшались экзотическим хламом: темными африканскими масками, большими рогатыми раковинами, кусками мутного горного хрусталя и прочими волшебно-бесполезными вещами. Однокомнатную тесноту оснастили зеркальными шкафами, раздвигающими пространство, а кухню превратили в уютный рабочий кабинет с компьютерным столиком. Здесь жили люди с тараканами в голове, и мне это нравилось.
- Искра, а кто у тебя бабушка с дедушкой были?
- Ученые, - она возилась на кухне с вином, - ты голоден?
- Неа..., - я рассматривал стеллаж, где на полках собралось целое воинство классиков ужасов: Эдгар По соседствовал с Лавкрафтом, а на ДВД сосредоточилась полная антология ужасников восьмидесятых.
- Искра, а у тебя кто ужасы любил, бабушка или дедушка? - крикнул я.
Она появилась на пороге комнатки с бокалами в руках.
- Это моя коллекция ваще-то...
Расхохоталась, с интересом наблюдая, как я краснею.
- Бабушка химиком была. В советских школах все учителя химии и биологии были обязаны преподавать атеизм.
Искра кивнула на одну из полок, открывавшуюся пухлым томом «Справочника юного атеиста»:
- Меня тоже безбожницей вырастить собирались. Но, видно, слишком сильно хотели...
Она улыбнулась.
- Кто-то дамские романы под пледом читает. А я на ужасах повернута... Глупо, да?
- Замечательно, - сказал я, - и как тебе, кстати, последнее новье как его а, "Паранормальные явления"?
Сморщилась.
- Чушь... Жалкая китайская подделка "Ведьмы из Блэр".
- Позволю себе с вами не согласиться, коллега, - поправил я на носу воображаемые очки, - в "Ведьме" ужас делали по рецепту готического романа. А именно: происходящую жуть всегда можно объяснить совершенно рациональными причинами, но вот в "Явлениях"...
- За это мне нравятся японцы, - перебила она, - у них бывают гениальные фильмы. Гениальные тем, что в некоторых из них зло - бессмысленно. Не в качестве наказаний за грехи и прочих наивных доказательств спорного существования справедливости. Зло просто есть, без причины - и этого вполне достаточно для сюжета...Как в жизни
Мы проговорили с ней полночи. Обсудили Анну Рэдклиф и Мэри Шелли. Промыли кости "Зловещим мертвецам". Помянули бессмертных Крюгера и Вурхиса. Раскритиковали новое за хорошо забытое старое
- Вот черт, - она, наконец, взглянула на часы, - похоже, ты опоздал на метро. Примерно три часа назад....
Я скромно согласился.
- Придется тебе на коврике в прихожей...
Я смиренно кивнул.
- Подозрительная покладистость, - Искра усмехнулась, - на кресле-диване тебе постелю...
Она долго плескалась в душе. Вошла в комнату и погасила свет. Я затаил дыхание и отвернулся к стенке, уткнувшись в мигом раскалившуюся от дыхания подушку.
- И ты не будешь ко мне приставать? - удивилась Искра.
- Ну... понимаешь... - я мямлил, как великовозрастный девственник, но ничего не мог с собой поделать. Мне почему-то казалось, что превратить сегодняшнюю встречу в повод для случайного секса значило поставить на ней жирную точку.
Я хотел многоточие.
- Как бы... на самом деле...
Она расхохоталась.
- Отвернись, - скомандовала, отсмеявшись. Я перевернулся на другой бок, слушая шорох шелка, скользящего по коже.
- Можешь поворачиваться, - сказала Искра.
Ее тело пело. Источало белую мелодию, как свет. Чтобы не оглохнуть от ее наготы, я зажмурился. Шагнул, дотронулся - и мир словно утонул в парном молоке.
**
Она с удовольствием угощала меня своими кошмарными фильмами. Если выдавался общий выходной, мы смотрели по фильму перед завтраком, обедом и ужином. Утром меня ждала немая хоррор-классика 20-30 годов. Ее черно-белые актеры отчаянно жестикулировали, принимали вычурные позы и выразительно гримасничали в камеру. Над кровопролитными сюжетами я хохотал от души. Искра злилась. Но упрямо продолжала пичкать старинными ужасами.
По обедам подавались ужасники 90-х. На ужин презрительно смотрелись ужасы «нулевых». Как я вскоре убедился, лишь для того чтобы на титрах сморщиться и высказаться о современных кинобездарностях, или, по ее словам, «плодах убогих поебушек». Если выжать из речи весь мат, до которого Искра была большой охотницей, то мнение звучало бы так:
- В конвертах нет посланий. Одна грязь, кровища и маньяки. Скучно Гонят чернуху, как в советских фильмах перестройки
К ее матерщине я привык быстро. Иногда казалось, что без резких слов, куда уходили вечно переполнявшие ее эмоции, она взорвалась бы изнутри, как клокочущий паровой котел.
- Хомо хомини люпус эст, - как-то решил и я блеснуть комментарием во время просмотра очередной «кинобездарности» про очередного неуловимого убийцу.
Она расхохоталась и звонко щелкнула меня по носу.
- Эх ты, грамотей Это вырванная из контекста цитата из древнегреческой комедии. Столь любимая социал-дарвинистами фраза о том, что "человек человеку - волк" имеет продолжение. И благодаря ему поговорка обладает справедливым прикладным смыслом, а именно: "Не доверяй чужакам".
Она подняла к потолку глаза и, припомнив, нараспев выдала оригинальную фразу: «lupus est homo homini, non homo, quom qualis sit non novit - волк человек человеку, не человек, - тот которого не знаешь»
Мне оставалось лишь покачать головой с умным видом идиота. Она была слишком красивой, чтобы быть такой умной. Или наоборот
Однажды ей нездоровилось. Искра робко попросила «просто посидеть с ней» и, чуть смущаясь, откуда-то выкопала на ноутбуке папку МЕЛОДРАМЫ. Через несколько минут уже хлюпала носом над хитросплетениями отношений слепоглухонемой девочки и ее наставницей из фильма «Сотворившая чудо».
- Ну и что, ну и что, - сказала она, подтирая уголками платочка потекшую тушь, - я же не виновата, что искусство плача напрочь утрачено моими современниками
Я опрометчиво хихикнул. И сразу же нарвался на бурный экспромт.
- А что если сегодняшняя мода смеяться напоказ и стыдливо прятать слезы - не показатель маскулинности духа, а всего лишь маркер душевной трусости, а? Помнишь, как рыдают герои в «Илиаде»? А рыцари средневековой Европы? А самураи в старых сказаниях? Даже эти непробиваемые узкокглазые чуть что, в своих легендах «окропляли рукава своего кимоно»!зеленые глаза горели праведным гневом.
- И, знаешь что! Иногда у меня возникает подозрение, что обезьяна произошла от человека, взявшего «курс на позитив»!
Сама она была потрясающе легкой, во всех смыслах. Со стороны, наверно, это выглядело ужасно банально, как в покетбуке про любовь. А я таял от мысли, каким прекрасно предсказуемым и восхитительно обычным может быть мир, когда тебе предлагают в нем роль влюбленного идиота.
Встречать! касаться! засыпать! заниматься! курить! просыпаться! ходить в магазины! мечтать! мыться! надеяться! смеяться! Ее присутствие ставило восклицательный знак после каждого глагола моей жизни.
Мы часто бродили по городу - она оказалась фанаткой пеших прогулок, и сбегала из дома в любую погоду, в самый лютый питерский ливень.
Тогда же неожиданно выяснилось, что в Петербурге действует целая секта людей дождя, которые любят гулять в ливни. А однажды мы встретили одинокую старушку, строго читавшую книгу на лавочке у Петропавловки во время грозы. Она держала зонтик, как королева Великобритании.
В хорошую погоду мы бродили по крышам. Нагремевшись железом под ногами, садились на самом краю и смотрели на город с высоты птичьего помета.
Искра любила глазеть в чужие окна. Зрение у нее было как у эльфа, а для особых случаев Искра таскала на шее ремешок с украденным театральным биноклем. Мы подглядывали за творческими непотребствами художников в мансардах, как-то увидели голую квартиру, в которой разъезжал голый мужчина на велосипеде, наблюдали за семейными ссорами и перемириями.
- Зачем тебе все это? - как-то спросил я Искру, с любопытством разглядывавшую квартирку свихнувшейся на розовом цвете блондинки. Все ее комнаты были заклеены розовыми обоями, девушка носила карамельные наряды, а лежавшая на розовом диване розовая болонка казалась лохматым хамелеоном.