Я хорошо выполнил свою работу, произнес он в надежде, что Эткинс найдет правильные слова, скажет то, что нужно. Он желал ему найти эти слова, которые бы сокрушили его ненависть. Вы знаете, что я хорошо выполнил свою работу.
Ты? переспросил Эткинс. Я думаю, ты отвратительно выполнил свою работу. Между прочим, я считаю, что ты всегда отвратительно делал свое дело. Я считаю, что ты был одним из самых бездарных актеров, кто когда-либо выходил на сцену.
И этим заявлением Эткинс подписал себе смертный приговор.
Весь день, сидя в кресле и выслушивая просьбы и расспросы надоедливых покупателей, наблюдая бесчисленные склоненные к нему лица, он обдумывал убийство Эткинса Он выполнял свою работу автоматически, улыбался в ответ, но голова его была занята только механикой осуществления задуманного.
Это напоминало разучивание роли.
Снова и снова он репетировал каждый шаг в уме. Магазин закроется в пять вечера Служащие будут озабочены тем, как быстрее попасть к семьям. Это были тяжелые, мучительные несколько недель, и сегодня вечером все закончится. Служащие устремятся на улицы, в подземки, а тамдомой, к своим любимым. Отчаянная, стремительно бегущая волна жалости к себе нахлынула на него: «Кто мои любимые? Кто ждет меня сегодня?»
К нему обратился человек, начал что-то говорить. Он посмотрел на говорившего, кивнул.
Да, да, машинально подтвердил он. А что еще?
Человек продолжал говорить. Он слушал вполуха, все время кивая и улыбаясь, улыбаясь.
В добрые старые дни было много любимых. Всех не сосчитать. Богатые женщины, молодые и увядшие, цветущие молоденькие девушки. Где был он в это время десять лет назад? В Калифорнии? Да, конечно. На съемках картины. Каким странным казалось находиться на земле, полной солнца в это время года. И он сорвал картину. Он не хотел этого, вовсе не хотел. Но он долго-долго был безнадежно пьян. А ведь невозможно снять картину, когда звезда не является на съемочную площадку.
Звезда
Рэндольф Блэйр
Сегодня вечером он снова будет звездой. Сегодня вечером он убьет Эткинса изящно и со вкусом. Когда прекратятся бесконечные расспросы и просьбы покупателей, когда они покинут магазин и когда закроются его двери, он отправится в кабинет Эткинса. Он даже не станет переодеваться. Он пройдет прямо в кабинет, заберет свой конверт с зарплатой и застрелит Эткинса. Потом выбежит на улицу. На улице он будет в безопасности. На улице Рэндольф Блэйрчеловек, чье лицо было когда-то известно миллионам, станет анонимом. Задумка несла в себе иронию. Она затрагивала остатки юмора где-то глубоко внутри его. Рэндольф Блэйр сегодня вечером будет играть самую важную роль в своей жизни, и играть ее он будет анонимно.
Улыбаясь и посмеиваясь, он выслушивал покупателей.
Толпа начала рассеиваться примерно в четыре тридцать. Он был измотан к этому времени. Единственное, что поддерживало его, так это мысль о том, что вскоре он убьет мистера Эткинса.
В четыре сорок пять он ответил на последний вопрос. Оставленный, наконец, в покое, тучный, хмурый человек не отводил взгляда от часов на стене. Четыре пятьдесят две. Четыре пятьдесят семь. Четыре пятьдесят девять.
Он поднялся со стула и вразвалку направился к лифту. Продавцы подсчитывали выручку, торопясь покинуть магазин. Он нажал кнопку вызова и стал ждать.
Двери распахнулись. Лифтер по привычке улыбнулся.
Что, все кончилось? спросил он.
Да, все кончилось.
Идешь за своим конвертом? Тебе в кассу?
Мистер Эткинс платит мне лично.
Да? С чего бы это?
Он так пожелал, ответил Блэйр.
Может, он надеется, что ты не обойдешь его своим вниманием, а? предположил лифтер и захохотал.
Он не засмеялся вместе с лифтером. Он слишком хорошо знал, почему Эткинс платил ему сам. Он делал это для того, чтобы иметь удовольствие каждую неделю вручать Рэндольфу Блэйручеловеку, который когда-то зарабатывал по пять тысяч долларов за одну неделю, конверт с деньгами, содержащий сорок девять долларов и тридцать два цента.
Тогда вниз, на цокольный?
Да, на цокольный.
Когда лифт остановился, он быстро вышел и направился прямо в кабинет к Эткинсу. Секретарши ухе не было. Он мрачно улыбнулся, подошел к двери Эткинса и постучал.
Кто там? спросил Эткинс.
Это я, ответил он, Блэйр.
Он отворил дверь и ступил в кабинет.
Пришел за получкой?
Да.
Он хотел сразу же выхватить «люгер» и открыть стрельбу. Но ждал. Напряженно ждал.
Выпьешь для начала, Ник? предложил Эткинс.
Нет.
Брось. Немножко спиртного никогда не повредит.
Я не пью.
Мой отец тоже так говорил.
Я не ваш отец.
Я знаю, согласился Эткинс. Ну, давай, выпей. Это тебе уже не повредит. Твоя работа закончилась. Твое представление закончилось, он подчеркнул это слово с само довольной ухмылкой.
Ты можешь выпить. Все сегодня немножко выпьют.
Нет.
Почему, нет? Я стараюсь поступать по-дружески. Я стараюсь
Эткинс замер. Его глаза округлились. Из-под верхнего платья Блэйра плавно появился на свет «люгер». Эткинс уставился на пистолет.
Чт что это? спросил он.
Это пистолет, холодно ответил Блэйр. Дайте мне мои деньги.
Эткинс поспешно выдвинул ящик стола.
Конечно. Конечно. Ты ведь не подумал, что я я собирался обмануть тебя, правда? Ты
Дайте мне мои деньги.
Эткинс положил конверт на стол. Блэйр забрал его.
А этотебе, сказал он и трижды нажал спусковой крючок.
Эткинс рухнул на письменный стол
Чудовищность совершенного ошеломила Блэйра. Дверь, дверь! Ему нужно добраться до нее. Он наткнулся на мусорную корзинку и едва не полетел на пол, но взмахом рук ему удалось вернуть равновесие и удержаться от падения.
Покинув кабинет, он проверил путь к спасению. «Спокойно, приказал он себе. Сохраняй самообладание. Не забывай, что ты Рэндольф Блэйр.»
Прилавки были уже накрыты чехлами от пыли.
Они напомнили ему о телезакрытом, мертвом. Теле Эткинса.
Ему стало не по себе, ноги сами ускорили шаг, но у него хватило сил сдержаться и переждать в туалетной комнате.
Он не помнил, сколько находился там, но когда вышел оттуда, было ясно, что он полностью взял себя в руки. Походка его была королевской, она свидетельствовала о спокойствии актера, уверенно исполняющего свою роль. Теперь он укорял себя за поведение, достойное разве что новичка, внезапно охваченного страхом перед выходом на сцену.
Рэндольф Блэйр толкнул вращающиеся двери и очутился на улице. Воздух покалывал лицо, обещая снег. Он сделал глубокий вдох, спокойно посмотрел на спешащих мимо него людей, нагруженных покупками.
И неожиданно услышал смех, тоненький, пронзительный детский смех. Этот смех вонзился в него, как нож. Он обернулся и увидел смеющегося малыша, который держался одной рукой за женщину рядом с ним, увидел бледное лицо мальчугана, его другую руку с указательным пальцем, насмешливо нацеленным вверх.
Раздался еще смех. Смех мужчин, женщин. Сбоку от Блэйра в витрине магазина закрутилась праздничная карусель. Заиграла музыка. Она слилась со смехом, подчеркивая и усиливая его.
Блэйр почувствовал, что попал в наказующий водоворот. Казалось, нет никакой возможности остановить музыку, движение, все, что словно сговорилось и задумало погубить его. Наконец, совершенно лишил его присутствия духа вид полицейских, выходящих из магазина. Они направлялись к нему. И когда он навел на них «люгер», и даже когда его схватили и обезоружили, каким-то уголком своего мозга он ощущал, что вся его игра, вся его драматическая роль была чем-то неправдоподобной.
Да она и не могла быть правдоподобной для того, кто носит красный халат и брюки, черный пояс и сапоги Санта Клауса из универсального магазина, ту самую одежду, которую носили три тысячи других людей по всему городу. Для того, чтобы раствориться в их анонимности, ему не хватало белой бороды, а ее он потерял во время неистового побега из кабинета Эткинса.
И, конечно, для ребенка, и даже для некоторых взрослых, Санта Клаус без бороды представлялся смешным.
Флора ФЛЕТЧЕРОтравиться согласны
Дорогой, сказала Шерри, я очень рада, что ты ведешь себя, как цивилизованный человек.