Кельтари,тихо повторяю я, сдерживаясь из последних сил.Перестань. Мне действительно жаль...
Пошел в Бездну со своими сожалениями,ровно отзывается она, не отрывая взгляда от потолка.Мне что, охрану вызывать? Вот смеху будет...
Наконец-то она переводит взгляд на меня. Садится на постели, сдергивая мешающее покрывало, облизывает припухшие губы. Проклятье, раньше я по одному взгляду читал её, как книгу. А сейчас ни в бездонно-черных глазах, ни на лицени-че-го.
О, я поняла,произносит Тари размеренно-безмятежно.Ты пришел сказать, что сожалеешь, да? Что раскаялся, осознал, проникся...
Не переставая говорить, она слетает с кровати и оказывается совсем рядомтолько руку протяни.
И я тебя прощу, разумеется. Как же иначе? Мы вернемся в метрополию и будем счастливы. На радостях, что я бросил Мэла, отец простит тебе что угодно и даст должность в Малом Совете. Долги спишутся, скандалы забудутся, днем ты будешь старательно делать карьеру на работе, а ночьюв моей постели...
Пощечина обрывает её на полуслове. Вскользь, по скуле, и даже не в полную силуно на несколько мгновений Кель плывет, больше от неожиданности. Я швыряю её на постель и оглядываюсь вокруг. Ага, платки какие-то, полотенце... И какие у этой кровати столбики удобныебудто нарочно делали!
Ах ты сволочь!
Раньше тебе нравилось,улыбаюсь я непослушными от злости и желания губами.
Раньше ты спрашивал разрешения,огрызается она, отчаянно дергая связанными запястьями.Отпусти. Ленар, я не шучу!
Я тоже. Какие уж тут шутки, ваше высокородное высочество,мурлычу я, наклоняясь над ней и расстегивая рубашку до конца.Шутки кончились... Лучше вспоминай, как получать от этого удовольствие.
Ты!
Будешь кричатьзаткну рот,предупреждаю, стаскивая проклятые узкие штаны с бешено извивающегося тела вместе с трусиками. Накрываю ладонью треугольник мягкого пушка внизу живота, глажу, спускаясь пальцами вниз, к началу влажной горячей щелочки.Помнится, тебе и это нравилось...
Так ты вечер воспоминаний устраивать пришел?язвит Кель.В этом захолустье даже наместнику никто не дает?
Вместо ответа я наваливаюсь на неё всем телом, не позволяя двинуться, и впиваюсь в губы: жадно, грубо, жестоко. Каторга, изгнаниеплевать. Да пусть хоть казнят. Только ты ведь никому не скажешь, правда? Разве что сама убьешьи это будет правильно. Так же правильно, как то, что происходит сейчас.
Защита где?отрываюсь на мгновение от еще больше распухшего рта.
Да пошел ты!
Где-то она должна быть. У них же медовый месяц, мать твою... Принцесса империи и жизнесосущая тварь. И ведь права! Даже насчет Малого Советаправа. Только вот стоило мне увидеть ихвместекак все планы полетели к демонам. О, вот! Под подушкой блестящие мягкие квадратики...
Ноги раздвинь.
Сука! Убью!
Не хочешьне надо,соглашаюсь я, стаскивая рубашку и расстегивая пояс.Я сам. А ты можешь закрыть глаза и представить, что это твой красавчик-нечисть.
Не получится представить,выплевывает она мне в лицо.Тебе до Мэла...
В блестящих расширенных зрачках я вижу свое отражение: гротескное, искаженное. Только бы не ударить. Не связанную. Не сейчас. Если сорвусьискалечу ведь. Или ты на это и рассчитывала? Багровый туман медленно отступает, оставляя жар и сладкую боль.
Как скажешь,хриплю я, сгибая её ноги в коленях.Сладкая моя... Как...скажешь...
Узко, горячо, влажно. Она ахает, пытаясь отодвинуться от моих рук, невольно всхлипывает. Да расслабься уже... Мучительно долгую минуту я глажу, ласкаю кончиками пальцев знакомую до мельчайшей складочки нежную плоть. И целую, целую губы, как последний раз в жизни. Может, и правда последний... Второй раз она ахает, когда вхожумедленно, неторопливо, едва сдерживаясь. И все на свете пропадает, кроме бьющегося подо мной тела, раскаленных губ, текущих по лицу слез... Я едва не пропускаю момент, когда она начинает отвечать. Всхлипывая, подается навстречу, выгибается и раздвигает колени. Да, маленькая, вот так! Пра-а-авильно! Единый ритм накрывает нас, соединяет стуком крови в висках, вдавливает друг в друга... А потом мир распадается на части и собирается вновьидеально-правильный, невыносимо-сладкий и безмятежно-спокойный. И я, наконец, понимаю, что натворил.